Сиротский дом - Лиззи Пэйдж

Айвор все еще был в ярости, и Клара не сомневалась, что он сознательно ее избегает. Ну и хорошо, думала она, пусть остынет немного. Но однажды утром они случайно столкнулись на улице, и Айвор сразу же обрушил на нее целую лавину слов.

– Я никак не пойму, почему ты тогда не могла поехать в Совет даже ради Питера? Ведь именно ты смогла бы его защитить. И о чем ты только думала, Клара? – Такое ощущение, словно Айвор уже много раз репетировал эту речь про себя, и теперь она просто вырвалась на волю.

Клара моментально рассердилась: кругом сплошные всезнайки! И каждый указывает ей, как она должна поступить. И каждый считает, что все и обо всем знает лучше, чем она.

– Знаешь, Айвор, либо ты поверишь, что я в тот момент была вынуждена заняться чем-то куда более важным, либо нет. Можешь ты мне поверить?

Он молча покачал головой.

А Питер, бедный Питер словно уже и не жил, а просто существовал – по необходимости. Ходил в школу, возвращался домой, отскребал кухонную плиту, тихо и привычно накрывал на стол и по-прежнему часами принимал ванну, так что вода в ней под конец, наверное, становилась совсем холодной. Глядя на него, Клара думала: душа у него словно ободрана до крови, и эти раны очень болезненны. Но как ему помочь, она не знала и тщетно понукала себя, пытаясь хоть что-нибудь придумать. Чем бы его таким наградить? Или, если не наградить, то хотя бы дать ему понять, как сильно она ему сочувствует, как восхищается его силой воли, как она его любит.

В конце концов Клара вытащила купоны, которые приберегала, чтобы купить себе к лету босоножки, и купила карандаши и альбомы для рисования, и на некоторые листы в альбомах нанесла сетку для переноса рисунков из других комиксов, потому что у Питера, похоже, возникали трудности с воссозданием общих контуров. Все это Клара сложила аккуратной стопочкой на столик возле его кровати.

Что касается Джулиана, то стоило Кларе о нем вспомнить, и гнев в ее душе вспыхивал с новой силой. В то же время она ужасно нервничала, понимая, что им в любом случае придется увидеться и поговорить. Станет ли он как-то перед ней оправдываться? Она прекрасно знала, как завораживающе действуют на нее его красноречие и улыбка. И потом, ее действительно тянуло к нему и не просто как к мужчине, но, скорее, как к основе их будущей жизни. Основе их совместных планов, их будущего благополучия. Все в нем, в том числе и его собака, привлекало Клару. И прежде всего потому, что было таким надежным, постоянным, лишенным ненужного драматизма.

Хотя данный случай был, безусловно, драматическим. Но Клара не сомневалась, что Джулиан сделает вид, будто в случившемся нет ни капли трагедии.

И даже понимая, что этот человек далеко не так мил, как кажется, она все равно любила бывать в его обществе. С ним ей даже в этом неуютном мире всегда было уютно и удобно; с ним она сразу превращалась в счастливую бумажную куколку, которая, меняя наряды, посещает чудесные рестораны и кондитерские – за эти «счастливые превращения» Клара себя просто ненавидела.

Возможно, он скажет, что был пьян, когда согласился взять это дело. Или предъявит ей какую-нибудь другую жалкую отговорку. Возможно, ей самой следовало чем-то его подкупить – но чем? Подушками и кухонными полотенцами, сшитыми Айвором? – ведь именно так, кажется, и делаются подобные дела.

Джулиан не раз демонстрировал ей собственную, несколько неуверенную, доброту: например, подарил первое издание стихотворений Джейн Тейлор, экспромтом организовал поездку на могилу Майкла, часто дарил ей цветы и множество всяких приятных мелочей. Разве подобные поступки не свидетельствовали о том, что он самый обыкновенный человек, которому не чужда определенная душевная тонкость?

Но тогда почему он так поступил? Почему он так поступил с Питером? И с ней?

Очередное свидание у них было назначено на воскресенье, но Клара твердо намеревалась все свои вопросы выяснить заранее, а потому, как настоящий военный стратег, воспользовалась элементом неожиданности.

Рано утром в субботу она крадучись пересекла улицу и направилась к его дому. В воздухе еще висела туманная дымка, на траве и зеленых изгородях блестела роса. Клара знала, что такие утра Терри любит больше всего и, пока большинство детей еще крепко спят, уже принимается за работу в саду. Вот и сейчас, заметив Клару, она помахала ей рукой, и та почти машинально помахала в ответ.

Дверь ей открыл сам Джулиан. Он был в коротком домашнем халате весьма прихотливого рисунка в виде завитков – этого халата Клара никогда раньше у него не видела, возможно, он приберегал его для тех случаев, когда ее с ним не было. Этот халат даже некоторым образом ее поразил: такая претенциозная вещь могла принадлежать человеку, вполне способному совершать трусливые и даже подлые поступки, и на мгновение она даже усомнилась, как этот человек вообще мог когда-то произвести на нее столь сильное, буквально завораживающее впечатление. Но тут к ней, виляя хвостом, бросился Бандит, приветливо топорща свои «генеральские» усы, и он был, как всегда, такой теплый и милый, что сердце Клары моментально оттаяло. Да и смотреть на то, как ласково Джулиан обращается со своим псом, гладит его, позволяет лизать руки и лицо, ей было приятно. Мужчина, который так любит собаку, всегда неотразим.

Почти всегда.

– У тебя какой-то странный вид. – Она, казалось, видела перед собой только его голые колени и тощие белые лодыжки. – Что это ты такое надел?

– Могу и тебе такой раздобыть, если хочешь. Мы с тобой составим отличную пару. Ну, это такой сюрприз, дорогая, а что? Чему я обязан удовольствием?..

От него пахло вчерашним виски и застарелым сигарным дымом. Так пахнет в лондонских мужских клубах и в игральных залах. А еще в кабаре. Может, ему все это действительно нравится? Может, он такой же, как все, просто умеет лучше, чем большинство мужчин, это скрывать.

Он, разумеется, и не заметил, как сильно она на него сердита, тут же втащил ее в прихожую и прошептал:

– Пойдемте-ка лучше в постельку, мисс Ньютон, вы ведь…

– Оставь меня, Джулиан!

Измученное лицо Питера, слезы в его печальных глазах, дрожащие пальцы… Из юноши, стоящего на пороге взрослой жизни, он вдруг превратился в маленького перепуганного ребенка. Боже мой! Он ведь ей доверился, а она его предала! Но Джулиан поступил еще хуже.

Неужели, думала она, всего несколько лет назад такой же гнев у меня