Сиротский дом - Лиззи Пэйдж

вызывали предложения Майры Кёртис и ее сторонников, которые требовали более решительных действий по улучшению благосостояния детей и принятия Закона о детях? Сейчас же иной, праведный, гнев и чувство справедливости решительно подталкивали ее к действиям, полностью завладев ею.

– Как ты мог так поступить с мальчиком? Как ты вообще мог взять это дело?

– Что? Ты о чем?

Ну да, она так и думала, что он будет изображать святую невинность.

– Как ты мог заниматься делом Питера? Этой грязной историей с его дядей?

– Но ведь и ты, Клара, не стала обращаться в полицию.

Клара умолкла, словно споткнувшись о невидимое препятствие, потом сказала:

– Потому что полиции это дело не касается.

– Как раз касается, насколько я знаю. И тебе следовало бы к ним обратиться. – Джулиан улыбался, словно они играют в свою любимую игру «зуб за зуб», и проигравший будет подвергнут «пытке щекоткой». – А ты самостоятельно предприняла попытку разлучить мальчика с единственным оставшимся у него родственником. И даже собственные мотивы никак не обозначила. Это был далеко не самый правильный твой шаг, Клара. С точки зрения закона.

– Он негодяй и мучитель, а еще он… – Клара оглянулась. На улице никого не было, но эти слова она все равно произнесла шепотом – она никогда раньше таких слов вслух не произносила. И пусть Питер ее за это простит: – Он педофил и насильник!

Джулиан расхохотался.

– Ох, Клара! Сразу видно, что ты никогда не училась в паблик-скул[24].

– Что? – Желчь, казалось, подступила к самому ее горлу. – Какого черта ты веселишься? Что это значит?

Джулиан, должно быть, что-то почувствовал, потому что продолжал совершенно иным тоном:

– Ты посмотри, как это выглядит со стороны, Клара. Ты пообещала Питеру, что он сможет никогда больше не видеться со своим дядей, а ведь ты не имела никакого права ему это обещать. Дядя Питера – его единственный живой родственник!

Ох, до чего рассудительный тон! Как же хорошо она этот его тон знает!

Бандит вдруг яростно залаял. Он, как и Клара, терпеть не мог всякие ссоры. Джулиан схватил пса за ошейник и утащил в кухню, чтобы не мешал. Когда он вернулся, на лице его сияла улыбка. Больше всего на свете он любил выигрывать в споре; он сам не раз говорил Кларе об этом, но тогда она была на его стороне и на его признания особого внимания не обратила.

– Но Питер больше видеть его не может!

– Все он прекрасно может.

– Я что-то никак не пойму, зачем тебе понадобилось во все это вмешиваться? Это же моя работа и мои дети… И потом, почему ты так против нас настроен?

– Я ни против кого не настроен! – Джулиан, якобы потрясенный ее обвинением, бессильно воздел руки. – И уж определенно я не настроен против тебя. Послушай, дело вот в чем. Дядя Питера – мистер Кортни – мой старый знакомый. Мы с ним состоим в одном и том же клубе.

– Что?!

– Не могу сказать, чтобы мне он как-то особо нравился, но закон должен быть для всех одинаков. Мы не можем позволить, чтобы каждая – как там тебя называют? Заведующая? Воспитательница? – единолично решала, с кем из своих родственников ребенок может или не может видеться. Это, безусловно, создало бы весьма опасный прецедент.

– Ради бога, Джулиан!

Наконец-то Джулиана, кажется, удивила ее чрезмерная горячность. И ничего удивительного. Ведь она в его присутствии всегда была тиха, как церковная мышка. Он тут же дал задний ход.

– Но я взялся за это дело не только по вышеназванной причине. Этот мальчик не может быть вызван в суд в качестве свидетеля – ты же сама говорила, что от него «одни неприятности». Да, Клара, это твои слова. И потом, он не раз совершал кражи из моего офиса. Ты также не раз упоминала, что он часто прогуливает школьные занятия, что он ненадежен. У него дурная кровь.

– Я никогда не говорила, что у него дурная кровь! Да я никогда в жизни этим отвратительным выражением не пользовалась!

– Но остальное-то говорила.

– Он его мучает, Джулиан! Он его насилует! Неужели ты считаешь, что такое можно игнорировать?

Джулиан рассмеялся. Он явно чувствовал себя победителем.

– А откуда тебе это известно, Клара? Ты ведь ничего толком не знаешь, верно?

– Я это так не оставлю. Мы будем бороться. И помяни мои слова: Питер никогда больше к своему дяде «в гости» не поедет!

– Послушай, Клара, сколько времени ты еще собираешься провести в «Шиллинг Грейндж»? В лучшем случае полгода-год? Так оставь эту идею, и я смогу подарить тебе поистине чудесную жизнь, обещаю это тебе. И тебе больше не нужно будет возиться с этими нищими сиротками.

Сразу снять обручальное кольцо Кларе не удалось, потребовалось сперва немного покрутить его на пальце. Но в общем снялось оно довольно легко, и это, как ни странно, свидетельствовало для нее о многом.

Судя по виду Джулиана, он был потрясен. Он действительно был человеком, привыкшим все делать так, как хочется ему.

– Надень кольцо.

– Нет!

– Я не позволю встать между нами какому-то мелкому преступнику, какому-то жалкому воришке!

– Это ты – мелкий преступник, Джулиан. Жаль, что ты вообще когда-то попался мне на глаза!

– Ты же так не думаешь, Клара.

– Именно так я и думаю.

– Давай сделаем так: ты уйдешь с этой работы. И как только ты покинешь этот проклятый Грейндж, ты сразу все начнешь понимать правильно.

– Нет. Никуда я уходить не собираюсь. И детей своих ни за что не оставлю. Ни за что.

Джулиан притих, промокнул лоб рукавом халата, а потом сказал весьма холодным тоном:

– Между прочим, я получил письмо от твоего отца. Разумеется, это ответ на мое письмо, посланное несколько раньше. И он пишет, что лучше б я не женился на такой девушке, как ты. И это он пишет мне! Мне! Человеку, с которым он никогда раньше даже не встречался! И он советует мне на тебе не жениться. Твой отец, Клара. Я цитирую его слова.

Этого Клара так оставить уже не могла.

– Ты же ничего о моем отце не знаешь, так что не надо…

– Он считает тебя плаксивой девчонкой, которая любит изображать из себя жертву, а о жизни в реальном мире понятия не имеет. Он утверждает, что ты непременно меня подведешь, потому что ты в итоге всегда всех подводила. Наверное, мне следовало бы раньше прислушаться к его советам, не так ли?

– Мой отец меня бросил. Он чуть ли не силой уволок мою мать в Африку, куда