Записки опального директора - Натан Гимельфарб

В общем всё у Изи складывалось хорошо на старте гражданской жизни в Одессе и ничто не предвещало каких-нибудь серьёзных осложнений в обозримом будущем.

Всё началось с приезда Мани. Мы встретили её тепло и радушно, как и подобает встречать родную сестру и близкую родственницу после долгой разлуки. Туллеры выделили ей и Изе отдельную комнату и создали им все необходимые условия для жизни. Мои друзья проявили инициативу в создании фонда Моверманов. Несколько субботников и воскресников по разгрузке фруктов и овощей на Новом базаре позволили заработать приличную сумму, которая предназначалась для встречи и организации досуга Мани во время её нахождения в Одессе. Были предварительно закуплены билеты в Оперный театр и на вечера симфонической музыки, которую она очень любила.

10-го августа на квартире у Туллеров отметили день рождения Мани, которой в том году исполнилось 28 лет. Заказали в ресторане именной торт, вручили ей подарки. Я подарил книгу об Одессе в хорошем издании со множеством цветных фотографий достопримечательностей города. Маня была тронута нашим внимание и по её щекам катились слёзы радости. Она сидела рядом с Изей и не сводила с него влюблённых глаз, будто была ему не сестрой, а невестой.

В своём ответном тосте, после благодарностей за внимание и добрые пожелания, Маня вдруг заявила, что не может больше жить без Изи, что из всей большой семьи Моверманов их осталось только двое и поэтому они должны быть вместе.

134

Я тогда не придал этому тосту большого значения и не мог даже подумать о том, что с него начнётся путь, который вскоре приведёт их обоих к страшной трагедии.

Я заметил тогда, что следует подумать о переезде Мани в Одессу, а об отъезде Изи в Ашхабад не может быть и речи. С Украины в Туркмению бежали только во время войны, а сейчас, в мирное время, никто добровольно не меняет Одессу на Ашхабад. Маня была не согласна со мной и утверждала, что Ашхабад прекрасный город, у неё там чудесная квартира в центре, она хорошо зарабатывает в двух школах, а Туркменский госуниверситет, в котором Изя будет учиться, ни чуть не хуже Одесского.

Маня выглядела моложе своих лет и была миловидной и красивой девушкой. Из рассказов Изи я знал, что в университете она полюбила сокурсника Мишу из Киева, которого чудом вывезли из осаждённого города в сентябре 1941-го года, когда ему было семнадцать лет. Маня была на три года старше Миши, когда они познакомились на первом курсе истфака. Разница в возрасте не помешала их дружбе, которая переросла в большую любовь. Когда его со второго курса забрали в армию, она обещала ждать его. Вот и ждёт до сих пор, хоть перестала получать от него письма с начале 1943-го года. Его мать давно уже потеряла надежду на возвращение сына, а она всё верит в чудо и ждёт. Она была ему верна все эти годы и отклонила несколько серьёзных предложений от своих многочисленных поклонников.

Маня окончила университет с отличием и имела большие успехи в работе. В прошлом году, несмотря на большой дефицит с жильём, ей выделили квартиру в престижном районе города, на улице Кемине. Она восторженно говорила о своём городе, где теперь живут много русских, которые решили там остаться навсегда. По её рассказам евреи не чувствовали там антисемитизм ни со стороны туркменов, ни со стороны русских и их принимали почти на любую работу. В городе тогда строили много жилья и объектов соцкультбыта. Он хорошел и благоустраивался. За продуктами в магазинах не было очередей, а на рынке было много фруктов и овощей по баснословно низким ценам.

Как не уговаривали мы Маню оставить Изю в Одессе и не настаивать на его отъезд в Ашхабад, но не смогли ничего добиться. Среди моих доводов были прелести Одессы и Чёрного моря, историческая известность и престижность Одесского университета, наша крепнущая братская дружба, но Маня продолжала настаивать на своём и, после долгого и упорного сопротивления, Изя всё-же согласился на переезд и стал готовиться к нему.

Был конец августа и, когда до их отбытия оставалось уже несколько дней, мы с Колей устроили прощальный ужин в ресторане «Южный». Было очень уютно. Играл оркестр. на столе были вкусные закуски, хороший коньяк, лёгкое виноградное вино. Мы говорили друг другу много тёплых слов. Маня сказала тогда, что никогда не забудет нашей встречи в Одессе. Она приглашала в гости в любое время, но взяла с нас слово, что мы обязательно приедем на её тридцатилетие, которое будет отмечаться через два года, в августе.

Мы допоздна задержались в ресторане и, когда возвратились домой, застали окно в комнате нашего общежития открытым, а из под- моей кровати исчезли три чемодана - два Изиных и один мой. В его чемоданах было много ценных вещей, привезенных из Германии, а в моём больше не материальных ценностей, а важных документов, фотографий и все письма от Сёмы, которые я хранил, как ценнейшую реликвию в память о нём.

Ребята из нашей комнаты ещё не вернулись после каникул и воры воспользовались удобным случаем, чтобы унести наши вещи. Следствие продолжалось долго, но результатов никаких не дало.

Очень тяжело перенесли мы тогда эту утрату. Особенно болезненно восприняли хищение Маня и Изя. Не знали они тогда, что это ещё не самая большая потеря и самое страшное их ждёт впереди.

Через два дня Маня и Изя уезжали в Москву, откуда шёл прямой поезд на Ашхабад. Трудным было наше прощание. Было какое-то предчувствие, что расстаёмся мы навсегда.

87

Новый и последний год учёбы в институте имел свои особенности. В первом семестре ещё нужно было прослушать курсы лекций по экономике промышленности, технике безопасности, противопожарному делу, промсанитарии и ряду других дисциплин по которым предстояли экзамены, а во втором семестре предстояла серьёзная работа над дипломным проектом.

После хищения наших вещей из общежития мы с Колей решили оттуда выселиться и снять комнату где-нибудь недалеко от института. Это диктовалось ещё и необходимостью создания лучших условий для занятий во время дипломного проектирования.

После недолгих поисков нам удалось найти небольшую комнатку в полуподвальном помещении на улице Пастера, в десяти минутах ходьбы от института. Хозяйка квартиры, пожилая одинокая женщина, дала нам в пользование широкий диван, где мы могли свободно спать вдвоём, стол, книжную полку, небольшой шкаф и пару стульев. Больше в нашей комнатке и не поместилось бы, да нам и не нужно было. Это удовлетворяло все тогдашние наши потребности. В комнате было только одно окошко, да и то чуть выше уровня земли, и только через его верхнюю часть проникал свет, а по утрам и лучи солнца. Зато мы платили