Неравный брак - Анита Берг

— То есть вы настоящий художник?!

— Нет, я просто художник. Настоящий художник — это, например, Пикассо. Или Босх, или Тернер. По сравнению с ними я всего лишь подмастерье.

Он изобразил на своем лице странную сардоническую улыбку, лицо его тотчас приобрело горестное выражение. Как завороженная, слушала Джейн его рассуждения о живописи, о картинах, о том, какое важное место занимает в его жизни работа.

— А вам хотелось бы взглянуть на мои работы? — вдруг спросил он.

Она чуть поколебалась, но ответила утвердительно.

— Идемте, в таком случае.

— Да, но…

— Или вы идете, или нет!

Вечеринка приближалась к своему апогею, так что ухода Джейн решительно никто не заметит. Да и что такого, если она прогуляется часок-другой?

Том шел так стремительно, что Джейн приходилось нагонять его чуть ли не вприпрыжку.

Они вышли на улицу, немного покружили и оказались в районе, примыкающем к Милл-роуд. Наконец остановились у домика с террасой. При свете уличного фонаря Джейн сумела разглядеть, что окна в доме были грязными, а с внутренней стороны вместо штор завешены одеялами. Дверь ярко-изумрудного цвета поражала огромным пурпуровым глазом в центре. В коридоре они столкнулись с толстой и неопрятной молодой женщиной с распущенными волосами. Она была одета в яркие просторные одежды свободного покроя. Подол юбки украшали крошечные колокольчики, звеневшие при всяком движении.

— Это Берта, мамочка всей нашей группы.

— Здравствуйте, Берта, — вежливо сказала Джейн.

— Входите с миром, — сказала молодая женщина, подняв руку. Она сопроводила свой жест сонной улыбочкой, после чего уплыла в комнату. В воздухе чувствовался сильный запах ароматизирующих китайских палочек. Джейн последовала за Томом по пологим ступеням лестницы на второй этаж. Они попали в крошечную комнатку, все стены которой от пола до потолка были разукрашены надписями и рисунками. У каждой стены валялись полотна, кучи полотен! Сильно пахло скипидаром. Кроме того, тут стоял небольшой расписной столик, а на полу лежал матрас. И никаких стульев или кресел.

Том предложил Джейн сесть прямо на матрас, потом протянул налитое в треснувшую чашку вино. От резкого кислого вкуса перехватило дыхание, Джейн закашлялась.

— Полагаю, вы не привыкли к дешевому вину? — Он взял бутылку и стал придирчиво разглядывать этикетку.

— Просто в дыхательное горло попало, — солгала она.

Том развернул верхнее полотно.

— Как вам? — Она увидела отдыхающих на пляже: жирные зады распирали плавки, жирные дети пожирали облепленное песком мороженое. Все это очень напоминало те открытки, которые ее тетка некогда присылала с курортов, впрочем, с одним существенным дополнением: в центре полотна была изображена чудовищная рожа. Отвратительная физиономия, искаженная гримасой, на удивление притягивала взгляд.

— Забавно… А кто это? — поинтересовалась она, однако Том даже не потрудился ответить. — Правда, Том, смотрится очень живо. Сразу вспомнилось детство.

— Детство… — фыркнул он.

— Да. Бывало, мы вместе с теткой отдыхали на море. У тетки был такой же огромный зад. Скажи, а эта картина продается? Я бы купила.

— Нет, она не продается.

— А какие картины продаются?

— Никакие.

— Ты что же, вообще не продаешь свои работы?!

— Когда-нибудь, конечно, продам, чтобы освободить комнату. Здесь и так уже негде повернуться. Но вообще-то я не хочу, чтобы жирные свиньи вкладывали «бабки» в мои полотна. Я говорил тем, кто тут нарисован, что рано или поздно у них появится новый владелец. Им это известие вовсе не понравилось, скажу откровенно. Они потом долго на меня дулись… — сказал он так, словно люди на его полотне были живыми.

Затем Том начал разворачивать одно за другим и прочие полотна: на каждом был изображен свой дьявол с хитрыми злобными глазами. Удивительно — такой сосредоточенный, такой серьезный человек и рисует смеющихся людей?

— Хорошо ведь, — не столько спросил, сколько констатировал факт Хатчинс. Джейн с любопытством следила, как он вытащил кисет и начал делать самокрутку. Затем взял другой мешочек, вынул оттуда грязноватый кусочек какого-то снадобья, по цвету напоминающий мускатный орех, и немного построгал его. Потом он присовокупил стружки к табачной россыпи и аккуратно свернул трубочку.

— А что это? — поинтересовалась Джейн.

— Брось! Не станешь же ты утверждать, будто не знаешь, как выглядит «план»?! — На лице женщины отразилось крайнее изумление, отчего Том громко рассмеялся. — Самое для тебя время избавляться от чистоплюйских привычек. — Он глубоко затянулся, после чего передал самокрутку Джейн.

— Нет уж, благодарю! — решительно заявила она.

— Да брось ты, ей-богу… Попробуй, пыхни разочек!

Джейн взяла самокрутку, осторожно вдохнула. Ничего не произошло. Тогда она затянулась глубже.

— Кривить рожу еще тут будет! — Он резко выдернул самокрутку из ее рук. — А скажи мне, что это ты решила поселиться именно здесь, в Кембридже?

— Да у меня тут друзья живут. Ну и потом вообще, атмосфера… Мне нравится, что здесь столько молодежи.

— Значит, ты себя к молодежи не причисляешь?

— В общем, не причисляю.

— А сколько тебе?

— В мае будет тридцать два.

— Стало быть, уже, что называется, «с ярмарки»?

— Вы исключительно галантны, мистер Хатчинс. А сколько вам, можно полюбопытствовать?

— Двадцать девять.

— Стало быть, у нас не такая и большая разница. — Она улыбнулась.

— Да нет, уважаемая, разница очень велика. Я принадлежу к категории «молодых людей», тогда как для вас существует определение «женщин среднего возраста». Хотя тут дело не столько в годах, сколько в мироощущении. Не исключено, что ты такой и родилась. — Он хохотнул. — Как «план», дражайшая женщина среднего возраста, подействовал?

— Сомневаюсь.

— В следующий раз возьмет. — Он удовлетворенно откинулся на подушку, обратив взгляд к потолку и, видимо, совершенно забыл о ней. Джейн уже подумывала о том, чтобы незаметно улизнуть, как вдруг он резко сел на своей импровизированной постели. — Хочу увидеть твою грудь, — объявил парень без всякого предисловия. Джейн инстинктивно скрестила руки на груди, отчего Том только рассмеялся. — Господи, Джейн, какая же ты забавная! Жутко, я бы сказал, забавная. Как синий чулок какой…

— Это так неожиданно… Я не привыкла к такому обращению.

— Смотрю я на тебя сейчас и думаю: а не снится ли мне это? Ты ведь наверняка должна понимать, какие «батоны» носишь. Так что нет ничего удивительного в том, что мне захотелось взглянуть. Ну, давай же, открывайся!