Неравный брак - Анита Берг

Зоя немедленно подняла трубку, набрала номер и выложила все как есть матери Сандры. На следующий же день приехала шокированная миссис Эванс, в какой-нибудь час оценила сложившуюся ситуацию, быстренько упаковала чемоданы дочери и детей, и они все вместе отправились в Баттерси. Вечером того же дня телефонная линия Баттерси — Кембридж раскалилась докрасна: миссис Эванс высказала Джастину и его папаше все, что считала нужным. Она проявила твердость, заявив, что Сандра и внуки останутся с ней до тех пор, пока Джастин сам не определится, что же ему нужно. Если ему нужен отец — пускай живет с отцом, если нужна Сандра — пусть и ведет себя соответствующим образом.

Через полтора месяца появилась сияющая Сандра. Казалось, она так и светилась от счастья. Оказывается, они с Джастином съездили в отпуск, а дети в это время жили у миссис Эванс. Сандра вернулась к мужу, но поставила ему следующие условия: дети теперь могли видеться с Дедом и бабкой не чаще раза в месяц, кстати, Лэнс и Мишель изменились в лучшую сторону, особенно это касалось Лэнса. Свой дом в пригороде супруги решили продать и сейчас подыскивали в Лондоне что-нибудь подешевле. Стоило, оказывается, Сандре уйти, как Джастин тотчас же понял, насколько сильно он ее любит. Набравшись смелости, он приехал к отцу и потребовал увеличения жалования. Сандра почему-то была уверена, что теперь, когда с их плеч свалилась тяжесть выплат по закладным и когда у мужа появилось больше денег, прежний Джастин, склонный к скандалам и грубости, навсегда исчезнет. Чтобы увеличить семейный доход, Сандра устроилась на полставки в больницу. Перемены произошли стремительно, и Джейн с тайной завистью следила за всеми новациями в жизни подруги. Увы, она не сумела столь же гладко, как Сандра, разрешить свои проблемы. Впрочем, Зоя на сей счет заметила, что за спиной Джейн не было своей миссис Эванс.

Наконец наступили те самые выходные, которых она так долго дожидалась… В этот ясный осенний день к ней вместе с Джеймсом должен был приехать Алистер. Джейн сильно нервничала. То ли оттого, что увидит Алистера, то ли оттого, что приедет сын. А когда увидела, как из подъехавшего автомобиля вышел бывший супруг, сердце ее вдруг екнуло. Вслед за Алистером показался мальчик в аккуратной школьной униформе. Он остановился на дорожке, сжимая в руке шапочку. Когда Джейн попыталась поцеловать сына, тот резко отвернулся.

— Поцелуй маму, Джеймс, — распорядился Алистер. Мальчик еще крепче сжал в руке шапочку, стиснул зубы и сильно поддел ногой камень. — Я кому сказал, Джеймс?

— Ладно, Алистер. Захочет, сам поцелует. Правда ведь, сынок?

Мальчик не ответил. Глаза его блуждали по сторонам, он был готов смотреть куда угодно, лишь бы не видеть мать. Джейн была чрезвычайно огорчена тем, что сзади и на височках очаровательные светлые волосы сына были очень коротко подстрижены, отчего мальчик казался трогательно беззащитным. Джейн захотелось прижаться к его тонкой шее губами, вспомнить тепло и запах сына. Отвечал Джеймс односложно, всякий раз называя ее «сэром». Казалось, он старается как можно сильнее отдалиться от матери. Однако в глубине души она не очень-то переживала. Как ни ужасно ей было осознавать это, но отношения с сыном вообще не слишком волновали ее.

Почти весь день они гуляли по саду. Джейн с Алистером ушли далеко вперед, Джеймс плелся сзади. Впрочем, Джейн не сомневалась, что попытка дистанцироваться имела отношение только к ней. Алистер же здорово злился: он поминутно понукал сына, останавливался и поджидал, когда Джеймс соизволит их нагнать. Они перекусили в «Медном чайнике», затем прошлись до Ньюхэма. Дома Джейн сделала Алистеру коктейль. Джеймс уселся на самый край дивана, всем своим видом давая понять, что в любой момент готов уйти. Джейн включила телевизор. Но смотреть Джеймс не стал, он не отводил взгляда от отца. Когда же пришла пора прощаться, у Джейн защемило в груди.

После этого визита Алистер с Джеймсом приезжали еще дважды. Сын так и остался угрюмым, что весьма удручало Алистера. Он пытался уговорами, увещеваниями, криком, угрозами заставить сына как-то переменить свое отношение к матери — но все безрезультатно. Джейн предположила, что один на один с сыном ей удалось бы наладить отношения, но Алистер оставлять Джеймса не захотел. Так прямо и сказал: не уверен, мол, достаточно ли Джейн оправилась после болезни. В душе Джейн даже обрадовалась, ведь она предложила оставить мальчика вовсе не потому, что ей так уж хотелось этого, а потому, что так следовало поступить.

Всякий раз, когда они приезжали, Джейн ожидала, что Алистер вот-вот скажет, как ему плохо без нее. Но он ни разу не заговорил об этом. Вместо прежней любви она чувствовала нежную, правда, и весьма отстраненную заботу.

— Как думаешь, ты когда-нибудь могла бы к нему вернуться? — как-то спросила у нее Зоя, запивая самодельное печенье холодным вином.

— Вряд ли. Он ни разу не дал мне понять, что хочет этого.

— Ну, я бы так не сказала. Иногда он так смотрит на тебя!..

— Вот уж не заметила! Он не предпринимал никаких шагов к сближению, ни разу не сказал, что скучает…

— У него сейчас кто-то есть?

— Думаю, что да. Может, даже не одна. — Джейн усмехнулась.

— А что, если он ожидает первого шага от тебя? Я бы сказала, что он из тех, кто сдерживает свои эмоции.

— Когда он хочет затащить кого-нибудь в постель, то вовсе не сдерживает эмоции, — иронично заметила Джейн. — Да и потом, как я сделаю первый шаг?! А что, если он меня отвергнет?

— Чтобы знать наверняка, нужно попробовать. Нельзя же, уважаемая, вечно прятаться за собственную болезнь.

Временами Зоя бывала такой грубой, что ее не всякий бы смог вынести, однако на сей раз она оказалась права. Джейн и сама понимала, что использовала свою болезнь как щит от жизненных трудностей, укрывшись за которым можно пересидеть тяжелые времена. С этим нужно было что-то делать…

— Но это еще не все, Джейн. — Зоя вновь прервала ход ее мыслей. — Наверное, ты захочешь дать мне по морде за то, что я сейчас скажу, но мне кажется, ты совершенно равнодушна к своему ребенку. Такое впечатление…

Джейн резко поднялась со своего места.

— Да, Зоя, ты совершенно права. За такие слова и впрямь следовало бы дать тебе по морде. Извини, я пойду прилягу, — объявила она, взяла свой шерстяной джемпер и оставила Зою.

Лежа на постели, Джейн глядела в потолок. Ее не на шутку обеспокоило Зоино замечание. Джейн не чувствовала в себе сил обсуждать с кем бы то ни было свое отношение к сыну, хотя сама она переживала по этому поводу. Она словно бы смотрела со стороны, как Джеймс общается с какой-то незнакомой женщиной, понимая, что визиты к ней сын воспринимает как тяжкую обязанность. Впрочем, она и забыла, что значит быть матерью. Джейн совершенно не помнила, как они с сыном общались до болезни. Вспоминая прошлое, она думала только о них с Алистером, как если бы ребенок был лишь приложением к той, прежней, жизни. Она пошарила по тумбочке, пытаясь нащупать пачку сигарет. Закурила, проследила за тем, как табачный дым поднимается к потолку. Может, такое отношение обусловливается защитными функциями психики? А может, это результат ее безрадостного детства? Как дарить ребенку свою любовь, не познав родительской любви? Видимо, прав был Алистер: она не умеет любить, способна только владеть. Нет, вряд ли. Она любит Алистера, что бы он там ни говорил. Странно, что Зоя все время призывает ее найти любовника. Если бы она только знала, что для Джейн секс не играет решительно никакой роли! Без любви — вот без чего она зачахнет.