Неравный брак - Анита Берг

Анита Берг

Неравный брак

Билли и Питу, таким непохожим друг на друга с любовью

Люд бедный и богатый люд

Творцом был создан неспроста.

Кто с денежками — тот уж крут,

К нему немало нищих льнут,

Но вреден беднякам уют,

И их — за ворота.

Пролог

Джейн Рид расположилась в хвостовой части самолета. Рядом никого не было. Когда двигатели набирают обороты и вой переходит в металлический визг, отчего фюзеляж начинает мелко вибрировать, Джейн предпочитала находиться в одиночестве, один на один с собственными страхами. Излишне уверенные в себе пассажиры частенько подшучивали над ней, и тогда страх перерастал в ужас. В одиночестве она чувствовала себя куда лучше.

Огромный самолет вырулил на взлетную полосу. У Джейн вдруг вновь появилось огромное желание все перерешить, вскочить с кресла и потребовать, чтобы ее немедленно выпустили. Впрочем, ничего подобного она так и не сделала. Самолет разгонялся все сильнее, Джейн прямо-таки вдавливало в кресло. Не в силах наблюдать за тем, как чудовищно возрастает скорость машины, она закрыла глаза и так сжала кулаки, что даже побелели костяшки пальцев.

«Все мы тут как самоубийцы, иначе и не скажешь. Сидим и чего-то ждем…» — подумала она; самолет же вот-вот должен был оторваться от земли.

Джейн уж чего только не перепробовала: и гипноз, и таблетки валиума, пробовала даже покуривать «травку» — но не нашлось ни одного лекарства и ни одного наркотика, с помощью которого эта во всех отношениях современная и уверенная в себе женщина могла бы относительно спокойно воспринимать воздушные перелеты.

Огромное, обитое ситцем авиационное кресло лишь подчеркивало миниатюрность Джейн. Ее дорогой костюм так называемого дорожного фасона менее всего был приспособлен для путешествий. Сшитый из превосходного шелка серого цвета, он как нельзя лучше подходил к серым, в данный момент закрытым, глазам Джейн. Изготовленные на заказ туфли и шарф «Эрме», равно как и каскад золотых цепочек на груди — все, буквально все свидетельствовало о невероятном благосостоянии. Красивые руки привлекали внимание не только ухоженностью: на одном из пальцев чарующе переливался массивный бриллиант.

Если бы Джейн не была столь знаменита, оказалось бы весьма непросто определить ее возраст. Благодаря очень гладкой коже, прекрасному цвету лица она выглядела много моложе своих лет. Мелкие морщинки вокруг глаз, казалось, лишь подчеркивали их выразительность. Красиво очерченный рот, полные и чувственные губы, высокие скулы и прямой подбородок достались ей от природы и ничего общего с искусством пластической хирургии не имели. Прекрасная спортивная фигурка зачастую казалась хрупкой, таким образом Джейн удавалось скрывать жесткость, которая порой была необходима. Да, она была человеком известным, и где бы ни появлялась ее фамилия, рядом в скобках неизменно указывался возраст — пусть весь мир знает! И дело даже не в том, что Джейн была не против. С такой внешностью какие-то жалкие цифры просто не имели значения.

— Ну все, открывай глаза, мы благополучно взлетели. — В голосе Фрэн слышалась добродушная ирония.

Джейн осторожно взглянула на стоявшую рядом женщину:

— С моей стороны все это, конечно, глупо, так ведь?

— Чудовищно глупо, если учесть, как часто тебе приходится подниматься в воздух.

— А летать куда безопаснее, чем дорогу переходить на перекрестке?

— Вот именно. Это самый безопасный вид передвижения.

— Но, к сожалению, всякий раз, когда захожу в салон, у меня такое чувство, будто я оказываюсь одной ногой в могиле.

Фрэн плюхнулась в соседнее кресло.

— Может, хочешь выпить?

Джейн согласно кивнула, после чего Фрэн нажала кнопку вызова. Стюардесса с неизменной улыбкой поставила перед ними заранее наполненные бокалы.

Джейн проводила девушку взглядом. Ее униформа в шотландскую клетку выглядела более чем странно и совершенно не гармонировала с интерьером. Обитые ситцем кресла, обтянутые шелковой материей стены и подобранные в тон занавески призваны были придать салону вид гостиной, чтобы Джейн хоть в какой-то степени забылась. Но увы, ничего не вышло: в ярком ситце чувствовалась фальшь. И молодой бисексуал дизайнер, который в спорах с Джейн позволял себе топать ногами (в ботинках от Гуччи), был прав от начала до конца. И стало быть, все это нужно переделывать.

— Кашемир! Зеленый кашемир — вот что здесь должно быть!

— Почему? — Фрэн оторвалась от бумаг, которые просматривала, и взглянула на Джейн.

— Я об интерьере самолета. Ну посуди сама: салон выглядит как летающий бордель. Жуть кошмарная! Вот приземлимся, и я тотчас распоряжусь, чтобы все поменяли. Включая униформу стюардесс. Пускай останется шотландка, но рисунок надо подобрать другой. И к чертям весь этот набивной ситчик.

— Пожалуй, ты права.

— Вот странно: то, что в Шотландии выглядит вполне уместным, за ее пределами кажется чем-то совершенно непотребным.

— А цвет какой? Темный?

— Лучше светленький.

— Хорошо, сделаем. Я обращусь к «Боли». — И Фрэн сделала запись в своем большом дневнике.

— Поразительно, Фрэн, почему это мы не можем производить такую ткань? Выпускаем твид, шерсть, шелк — а кашемира у нас почему-то нет. Может, для его производства требуются особые условия? — Она с явным раздражением посмотрела на ни в чем не повинный набивной ситец. — Как думаешь, можно будет перетянуть кресла?

— Можно-то можно, только вот не знаю, выдержит ли кашемир мою жирную задницу? А если и выдержит — то как долго? — Фрэн вздохнула.

Джейн нахмурилась.

— Кончай, Фрэн.

— Но это ведь правда. У меня действительно жирная задница.

— Это не причина, чтобы постоянно напоминать об этом, — резко заметила Джейн, которой был неприятен теперешний тон Фрэн.

Действительно, Фрэн в некотором роде была уникальна: квадратное лицо, вечно блестевшее от пота, практически полное отсутствие подбородка, — так что голова плавно переходила в толстую шею, которая, в свою очередь, утопала в необъятных телесах, подпираемых двумя массивными колодами-ногами. После стольких лет совместной работы Джейн замечала комплекцию Фрэн лишь в тех случаях, когда та сама заводила разговор об этом. А у подруги была странная привычка: первыми же фразами обращать внимание совершенно незнакомых людей на свою тучность. И хотя Фрэн уверяла, будто бы таким образом выказывает свое спокойное отношение к этой теме, Джейн не сомневалась, что истинная причина заключалась в тайном недовольстве своими габаритами. Да, такие формы, должно быть, причиняют Фрэн ужасные страдания. Но раздражало и еще кое-что: когда Фрэн заводила свои разговоры, Джейн волей-неволей вспоминала о кошмаре, который ей довелось пережить в недавнем прошлом. Как ни старалась она не подавать виду, в памяти отчетливо всплывало одно и то же.