Воспоминания (1865–1904) - Владимир Джунковский

На другой день в Москве начались балы. Первый бал был у Веригиных; у них был «bal poudré»![309]

15-го в Москву приехала моя двоюродная сестра – Ю. И. Фавр, жена известного гинеколога в Харькове, о котором я писал выше. Она остановилась у двоюродного брата Грессера. Я ее встретил и отвез к нему, обедал у него и вечером возил ее в Малый театр. Давали пьесу Потапенко «Жизнь». Как всегда играли идеально. На другой день я устроил у себя чай, пригласил Грессера с женой и сыном Ваней, двоюродную сестру Фавр и племянницу Машу Грессер, ученицу консерватории.

В 20-х числах декабря княжна Трубецкая, фрейлина великой княгини, объявлена была невестой графа Белевского – сына великого князя Алексея Александровича от его морганатического брака с дочерью поэта Жуковского. Все были очень довольны, особенно великий князь Сергей Александрович, который страстно любил своего племянника и заботился о нем. Княжна Трубецкая – чудная девушка, все были рады и за нее.

В конце декабря наконец установилась московская зима, термометр опустился до 20º.

23-го декабря приехал великий князь Павел Александрович и привез мне, к большой моей радости, письма от моих и посылку.

24-го, накануне Рождества, была елка. Очень красиво были разукрашены и установлены три елки: одна великому князю Сергею Александровичу, другая великой княгине Елизавете Федоровне, третья Павлу Александровичу. Масса подарков разложено было вокруг елок на больших столах. Я получил от великого князя большой английский шотландский плед, часы на стол в кожаном футляре, картину «Море» масляными красками и гравюру «fin de siècle».[310] От великой княгини – японский поднос, шесть солоночек с серебряными ложечками, двойную рамку «Empire»,[311] бювар с бумагой и конвертами и вечным пером и поздравительную карточку работы великой княгини.

25-го была, как всегда, торжественная обедня в Храме Спасителя. Их высочества прибыли к началу обедни в парадной карете четвериком цугом с форейтором на переднем выносе. На четвертый день праздника в дворянском собрании назначен был бал, и князь Трубецкой (губернский предводитель дворянства) приезжал ко мне просить меня дирижировать. Мне это не очень улыбалось, но я не счел себя вправе отказать и, с разрешения великого князя, согласился.

27-го числа их высочества были в театре, я был дежурный, вернувшись, ужинали вчетвером: великие князья Сергей и Павел Александровичи, Гадон и я – и незаметно за разговором просидели до 4-х часов.

На другой день был бал в дворянском собрании. Я приехал заранее, одним из распорядителей танцев. Зал был великолепен, его недавно отремонтировали, а главное – провели электричество. Было ослепительно светло, зал был убран тропическими растениями, красиво было удивительно. В 10 часов прибыли их высочества. Сергей Александрович был в белом гусарском ментике, Елизавета Федоровна в желтом газовом платье с блестками, с высокой бриллиантовой диадемой на голове. Павел Александрович – в красном бальном мундире Конного полка. Когда их высочества появились в царской ложе, то музыка заиграла полонез и польский начался. 1-й тур великая княгиня Елизавета Федоровна шла с князем Трубецким, Сергей Александрович – с княжной Трубецкой, Павел Александрович – с женой Верейского предводителя Шлиппе. 2-й тур Елизавета Федоровна шла с бывшим губернским предводителем князем Мещерским, Сергей Александрович – с m-me Шлиппе, Павел Александрович – с княжной Трубецкой. 3-й тур Елизавета Федоровна шла с Московским уездным предводителем дворянства князем В. А. Голицыным, Сергей Александрович – с камер-фрейлиной Е. П. Ермоловой и Павел Александрович – с графиней Олсуфьевой. По окончании полонеза был вальс, затем кадрили. 1-ю кадриль великая княгиня танцевала с волоколамским предводителем дворянства Эйлером, 2-ю – с дмитровским предводителем Кристи, 3-ю – с бывшим губернатором Сипягиным, мазурку – с князем Трубецким.

Я же танцевал 1-ю кадриль с Шереметевой, дочерью почтенного Б. С. Шереметева, главного смотрителя Шереметевской богадельни, 2-ю – с Н. В. Евреиновой, с которой недавно познакомился, 3-ю – с женой моего друга Вельяминовой, мазурку – с Хрулевой. Последняя началась около 12 часов ночи, было очень трудно дирижировать, было около 200 пар танцующих. Зала правда огромная, но все же было тесно, а толпа, если будет позволено так выразиться, была не особенно дисциплинированная. Особенно трудно было, когда пришлось раздавать ленты и цветы.

Сначала все было спокойно, никто не сходил с мест, когда я, держа в руке огромную корзину, стал раздавать чудные пучки роз на длинных стеблях и сирень. Но стоило одному подойти ко мне и протянуть руку к корзине, как сразу бросилось несколько человек. Я прекратил раздачу пока они по моему требованию не сели на места, но как только я опять начал раздавать, какой-то неизвестный мне подошел и выхватил букет из корзины. Я заставил его положить обратно, это ему не понравилось, и он стал возражать. Я ему сказал, что брать самому не разрешается, что я сам раздаю и как дирижер имею на это право и, если я делаю одолжение и дирижирую, то могу требовать, чтобы публика мне помогала сохранять порядок, а не производила бы сама беспорядок. Я нарочно произнес все это громко, чтобы все слышали, это оказало свое действие, все отошли к своим местам, а то одну минуту мне казалось, что меня свалят прямо с корзиной.

Ужин был устроен очень красиво, столы были все в цветах. Их высочества уехали тотчас после ужина, я остался, хотя и не дирижировал уже котильоном, меня сменил граф Игнатьев, адъютант командующего войсками. Я оставался до конца бала, мне было весело, приятно, усталость моя прошла, я сидел во время котильона с m-me Евреиновой, мы не танцевали, а наблюдали танцующих. Все предводители были удивительно любезны, предупредительны, на другой день Трубецкой от великого князя зашел ко мне, обнимал и благодарил меня за дирижерство. Мне даже было совестно, так как никакой особенной заслуги я за собой не чувствовал. Днем я объехал всех предводителей, сделав им всем визиты.

31-го декабря провожали Павла Александровича, он уехал в Петербург, а на другой день приготовились к встрече Нового года.

1894 год

Новый год встретили как обычно, тихо, за молебном в домовой церкви Нескучного дворца, молебен окончился в начале первого часа, после чего, пожелав друг другу счастья, разошлись. Мы, лица свиты, граф Стенбок, М. П. Степанов, В. С. Гадон и я, простившись с их высочествами, собрались у Степанова, поужинали и выпили бутылку шампанского.

В самый день Нового Года обедня была в генерал-губернаторском доме, после чего был завтрак, на который были приглашены старшие чины генерал-губернаторского управления и чиновники особых поручений с женами. По окончании завтрака их высочества принимали поздравления от всех должностях лиц и сословных представителей, а также и частных лиц. Прием состоял в том, что все по очереди, в известном порядке, подходили к их высочествам. Великий князь всем подавал руку, также и великая княгиня, которой каждый целовал руку.