Две недели на Синае. Жиль Блас в Калифорнии - Александр Дюма

Такова уж цивилизация: выйдя из Индии, она почти что вернулась туда и, отдохнув минуту на берегах Сакра­менто и Сан-Хоакина, спрашивает теперь себя, следует ли ей, чтобы достичь своей колыбели, всего-навсего пересечь Берингов пролив и ступить ногой на эти руины, которые воспринимают ее так враждебно, или же блуж­дать среди всех тех островов и проливов, всех тех него­степриимных земель, где был убит Кук, и бездонных глу­бин, где утонул Лаперуз.

А между тем не пройдет и десяти лет, как благодаря Суэцкой железной дороге и Никарагуанскому каналу станет возможным совершить кругосветное путешествие всего за три месяца.

Вот главным образом поэтому, друг мой, я и полагаю, что эта книга о Калифорнии стоит того, чтобы ее издали.

Искренне Ваш,

Алекс. Дюма.

I. ОТЪЕЗД[24]

Мне было двадцать четыре года, работы у меня не было, а во Франции только и говорили, что о калифорнийских приисках. На каждом углу учреждались компании по перевозке путешественников. Среди тех, кто открывал эти компании, были спекулянты, раздававшие направо и налево пустые обещания и купавшиеся в роскоши. Я был не так богат, чтобы сидеть сложа руки, но при этом достаточно молод, чтобы потратить год или два в погоне за удачей. И я решил рискнуть, поставив на кон тысячу франков и свою жизнь — единственное, что было в моем полном распоряжении.

К тому же я уже был знаком с соленой водицей, как говорят моряки. Матрос, переодетый Нептуном во время праздника пересечения экватора, был моим другом, и я получил соответствующее свидетельство из его рук. В качестве юнги я вместе с адмиралом Дюпти-Туаром совершил плавание к Маркизским островам, заходя по пути туда на Тенерифе, в Рио-де-Жанейро, Вальпараисо, на Таити и Нукаиву, а на обратном пути — в Вуальгаво и Лиму.

После того, как решение было принято, оставалось выяснить, какой из этих компаний следует отдать пред­почтение: над этим стоило основательно поразмышлять.

И я в самом деле так хорошо поразмышлял, что оста­новил свой выбор на едва ли не самой плохой из них, а именно, на «Взаимном обществе». «Взаимное общество» имело главную контору в Париже, на улице Пигаль, №24.

Каждый член товарищества должен был иметь тысячу франков на проезд и на питание. Нам предстояло рабо­тать сообща и делить прибыль; более того, если пассажир или член товарищества (что было одно и то же) вез с собой какое-то количества частного товара, то компания брала на себя продажу этого товара и застраховывала треть прибыли.

Кроме того, за эту тысячу франков, внесенных каж­дым из нас, компания обязана была сразу же по прибы­тии обеспечить нам проживание в деревянных домах, которые наше судно перевозило вместе с нами. К нам были прикреплены доктор и аптека, но каждый должен был за собственный счет запастись двуствольным ружьем, рассчитанным на боевые пули и снабженным штыком.

Пистолеты могли быть любого вида и калибра, лишь бы они подходили покупателю.

Будучи охотником, я с большой заботой отнесся к этой части своей экипировки и, как видно будет позднее, хорошо сделал.

Прибыв на место, мы будем работать под руководством выбранных нами же начальников.

Каждые три месяца эти начальники будут переизби­раться, а работать они станут вместе с нами и наравне с нами.

Запись происходила в Париже, но местом встречи был назначен Нант.

В Нанте нам предстояло купить корабль водоизмеще­нием в четыреста тонн; сделку осуществлял какой-то нантский банкир, с которым, как уверяла нас компания, все условия были оговорены заранее.

Кроме того, на судно должны были погрузить товары, поступавшие в наше распоряжение и приобретенные на средства того же банкира, который оставил за собой право на приемлемую часть прибыли от их продажи.

Все эти поставки обеспечивала компания, погашавшая основную сумму и выплачивавшая 5% от ссуды.

Как видите, все было замечательно — по крайней мере, на бумаге.

21 мая 1849 года я отправился в Нант и остановился в гостинице «Коммерция». Дорогу я проделал в обществе двух моих друзей, которые тоже вступили в это товари­щество и должны были отплыть вместе со мной.

Этими друзьями были г-н де Мирандоль и г-н Готье.

Еще один мой друг и сосед по деревне, Тийе де Гроле, уехал раньше и уже находился на борту судна. Все мы были тесно связаны с юношеских лет, и его отъезд повлиял на мое решение.

Тийе записался в «Национальное общество».

В Нанте начались трудности. Возникли разногласия между пайщиками и директорами, а банкир не желал более брать на себя финансирование. В итоге судовладе­лец, продавший корабль, заключивший договор с капи­таном и нанявший матросов, был вынужден взять все расходы на себя. А поскольку он действовал по закону и его договор с компанией был составлен правильно, то все убытки легли на плечи пайщиков, и каждый из нас потерял по четыреста франков.

С оставшимися шестьюстами франками компании предстояло отправить нас в Калифорнию. Но каким образом? Это уже было ее дело!

Возможно, нас это тоже немного касалось, но никто не посчитал уместным посоветоваться с нами по этому вопросу.

В итоге все мы были посажены в экипажи, достави­вшие нас из Нанта в Лаваль, из Лаваля в Майен, а из Майена в Кан.

В Кане нас посадили на пароход и доставили в Гавр.

Мы должны были отплыть 25 июля.

25, 26 и 27 июля прошли под обращенными к нам при­зывами запастись терпением, причем выдвинутые пред­логи были чрезвычайно нелепы, и 27-го представителям компании пришлось признаться, что мы совершенно определенно не отправимся в путь раньше 30-го.

Эти три дня терпеливого ожидания были отданы на службу интересов компании. Но нам вспомнилось, что в феврале 1848 года рабочие целых три месяца провели в нищете ради интересов родины, и потому мы сочли, что по сравнению с их жертвой наша весьма невелика. Так что мы смирились и стали ждать.

К несчастью, 30 июля нам было сделано очередное признание: отплытие переносится на 20 августа.

Самые бедные из пайщиков заговорили о мятеже; и в самом деле, среди нас были такие, кто не знал, как им прожить эти три недели. В итоге богатые поделились с бедными, и все стали ждать 20 августа.

Однако уже перед самым отъездом мы совершили оче­редное открытие: оказалось, что компания, будучи то ли вправду, то ли на словах еще беднее нас, неспособна пре­доставить нам массу вещей, которые были совершенно необходимы для того путешествия, какое мы намерева­лись предпринять.

В числе таких предметов первой необходимости были