Экономика творчества в ХХI веке. Как писателям, художникам, музыкантам и другим творцам зарабатывать на жизнь в век цифровых технологий - Уильям Дерезевиц

плюс семьдесят лет; что корпорации чрезмерно усердствовали в преследовании нарушений со стороны простых людей, особенно в случаях неформального творческого использования (такие вещи люди частенько выкладывают в интернет); что наследники и правопреемники несправедливо запрещали использование произведений великих мертвых художников; и что компании пытаются приватизировать все более и более объемные части нашего коллективного культурного наследия (что особо тревожит Хайда). Но можно обсудить эти вопросы и при необходимости внести поправки в закон.

Только вот все это не имеет отношения к нашим проблемам. Пираты не сочетают и не пересобирают, они просто копируют. Не трогают произведения прошлого, работы умерших мастеров. Они нацелены на новое и живое. Фактически, и Лессиг, и Хайд просто утверждают основные принципы. «Авторское право… критически важно для здоровой культуры», – пишет Лессиг. «Если мне понадобится десять лет, чтобы написать книгу, – говорит Хайд, – это правильно; и верно также то, что закон поможет мне получить вознаграждение». Хайд совершенно разумно стремится защитить культурное «достояние, накопленную плоть и суть искусства, которые насыщают наш ум, душу и общество и которые принадлежат нам всем». Но нет более верного способа уничтожить эти «достояния», чем не дать пополнить их запасы за счет свежего воображения. Как в культуре не будет будущего без прошлого, точно так же не будет и прошлого без будущего. И сытные пастбища культуры – нравится нам это или нет – должны орошаться деньгами.

Это было верно и до эпохи авторского права, что подводит нас к последнему аргументу в его пользу. Мы столкнулись с этим обстоятельством в главе 12: до авторского права средства на финансирование культуры предоставлялись меценатами, у которых, следовательно, было право вето на искусство и идеи, которые им не нравились. Позволив авторам продолжать жить на рынке, авторское право освободило их от этих ограничений. Сам термин «фрилансер» (freelancer, «вольный копейщик») уходит корнями в идею свободы от феодальной подчиненности. Авторское право придало юридическую форму признанию того, что художники на самом деле являются «авторами», единственными создателями своего произведения и, таким образом, имеют право контролировать его.

А само авторство, по мере того как эта концепция возникала, воплощало в себе судьбоносную – в конечном счете, революционную – идею: отдельные люди сами, не используя ничего, кроме силы собственного ума, могли привнести в мир новые смыслы. Что нам больше не нужно полагаться – доверять, подчиняться – установившимся властям. Что мы можем определять наши собственные мысли и действия, включая представления о правильном устройстве правительства и действиях, которые мы должны предпринять для его формирования. Авторское право является компонентом матрицы идей и институтов, которые освобождают общество от церкви и короны. Отмени мы его – и уровень нашей свободы не вырастет ни на йоту. Культура попадет под скипетр мощного правителя современного общества – под власть концентрированного богатства. Искусство будет создаваться либо богатыми, либо для богатых.

* * *

Именно сила концентрированного богатства – конечно же, мощь Кремниевой долины – лежит в основе большей части всего, что я обсуждал в этой книге. В экономике искусства денег хватает, они просто не доходят до авторов. Проблемы выходят далеко за рамки пиратства, далеко за рамки авторского права. Кремниевая долина в целом и технологические гиганты в частности – Google, Facebook и Amazon – обеспечили постоянный переход огромных средств от авторов к дистрибьюторам, со счетов создателей – на свои. Чем дешевле контент, тем лучше для них, потому что они измеряют поток, подсчитывая наши клики и продавая полученные данные, – и хотят, чтобы этот поток был как можно более равномерным. Все это произошло не само по себе.

Google не просто помогает пиратам, усложняя процесс блокировки. Как сообщает Джонатан Таплин в «Шевелись быстрее, ломай смелее», YouTube, одна из самых ценных дочерних компаний Google, была построена на пиратстве, при сознательном и даже наглом нарушении DMCA. Одним из ключевых компонентов устава является положение о «безопасной гавани». Платформы не несут ответственности за наличие материалов, нарушающих закон, до тех пор, пока не знают об этом и не извлекают из этого выгоды. Но с самого начала основатели YouTube прекрасно знали, что пользователи размещают краденый контент. На самом деле они даже рассчитывали на это. Именно профессиональный материал – пиратские голливудские фильмы, а не любительское видео – генерировал трафик, что позволило компании обойти Yahoo! и других, и поэтому Google купил ее менее чем через два года после основания за 1,65 миллиарда долларов. Это действительно серьезная прибыль.

Facebook также выигрывает от пиратства. Исследование, проведенное в 2015 году, показало, что из тысячи самых популярных видеозаписей 725 были размещены нелегально. Так же как и Amazon, где контрафактные книги становятся все более популярными. Но наибольшую прибыль от нелегального копирования Кремниевой долине приносит непрямая выгода. Как мы видели в главе 8, постоянная угроза пиратства – угроза, что цена продукта будет составлять ноль, – позволяет дистрибьюторам устанавливать такую цену, какую захотят. Воровство – это причина, по которой лейблы и музыканты готовы согласиться на долевую часть потокового контента, чтобы оставаться в неведении относительно того, каковы реальные темпы потокового воспроизведения. И помните, что как бы низки ни были ставки на Spotify (0,44 цента) и Pandora (0,13 цента), ниже всего они на старом добром YouTube – грабительские, оскорбительные 0,07 цента, или 700 долларов за миллион просмотров.

И YouTube, и Facebook могли бы вести проверку на пиратский контент точно так же, как и на порнографический. Google мог бы эффективно уничтожить пиратские сайты, замечает Таплин, «убрав» их из результатов поиска точно так же, как он был вынужден сделать (после уплаты штрафа в 500 млн долл.) с ресурсами, которые нелегально продают фармацевтические препараты. Безусловно, можно было бы внедрить удобные для пользователя инструменты блокировки, считает Эллен Зайдлер. Но ни одна из этих компаний не собирается делать ничего подобного до тех пор, пока их не заставит нечто более убедительное, чем эпизодические жалкие девятизначные штрафы. Пиратство слишком выгодно для них. По состоянию на 2019 год ежегодный доход YouTube оценивается примерно в 30 миллиардов долларов, но это могут быть и 300 миллиардов.

В более широком смысле рыночная власть технических воротил позволяет им диктовать условия. Мы уже видели это на Amazon как в отношении издательских компаний, так и в отношении самоиздаваемых авторов. С Facebook это принимает другую форму: сперва у вас крадут трафик, а затем взимают с вас плату за доступ к аудитории (как известно любому, кому предлагали «увеличить охват публикации»). Например, когда-то музыкальные группы заводили собственные сайты. После того как все пересели в Facebook, у них не было другого выбора, кроме как перенести свои страницы на эту платформу. Поиск изображений в Google также предназначен для того, чтобы отвлечь трафик от личных сайтов фотографов. Как выразился Дэвид Лоуэри, отсутствие посредничества для свободного доступа автора к