Экономика творчества в ХХI веке. Как писателям, художникам, музыкантам и другим творцам зарабатывать на жизнь в век цифровых технологий - Уильям Дерезевиц

Огромные залежи богатств в Кремниевой долине также позволяют ей расшатывать и подрывать конкуренцию. Опять же, мы видели это с Amazon, которая рассматривает книги и видео контент как приманку, чтобы продавать смарт-динамики Echo и подписку на Prime. Но большая часть этого богатства принадлежит не собственно технологическим компаниям, а венчурным фирмам, которые сыграли решающую роль в росте отрасли и ее доминировании. Венчурное финансирование – это то, что позволило таким корпорациям, как Amazon и Spotify (или, что наиболее очевидно, Uber), работать в убыток в течение многих лет подряд. Модель неизменна: агрессивно наращивать долю рынка за счет субсидируемых продуктов или услуг (Uber до сих пор теряет деньги на каждой поездке); убивать конкурентов, в том числе и в существующей отрасли, которую вы «разрушаете» (книги, музыка, автоперевозки); обеспечивать монополию. Когда вы закончите – то есть превратитесь в Facebook или Amazon, – то сможете делать все что захотите.

Как объяснил продюсер Стив Гринберг, венчурный капитал за последние пару десятилетий создал «большой перекос на рынке контента». Гринберг любит говорить, что есть три вида «бесплатного» контента, три пути, делают его таким для потребителя: пиратский, оплачиваемый рекламой, и то, что он называет «бесплатным интернетом» – «потому что кто-то закачивает миллиарды долларов в компанию, чтобы держать ее на плаву, пока она не наберет достаточную критическую массу» (то есть станет монополией). Вместе с пиратством, по словам Гринберга, венчурное финансирование создало ощущение, что контент будет и должен быть дармовым, и это представление очень сильно навредило искусству. «У публики создалось ложное впечатление, что на самом деле вещи могут быть бесплатными всегда», – сказал он. Другими словами, если кажется, что информация хочет быть свободной, то только потому, что она поддерживается тайными спонсорами или приносит скрытую прибыль.

Наконец, Кремниевая долина использует свою огромную силу и богатство, чтобы контролировать политические дебаты по вопросам авторского права, пиратства, интеллектуальной собственности и апологетов «свободы», то есть всего бесплатного. EFF – это лишь верхушка айсберга. «Многие из наиболее известных организаций, выступающих за свободную культуру, – пишет Астра Тейлор в “Народной платформе” (The People Platform), – финансируются такими фирмами, как Google». Исследование, проведенное в 2017 году журналом Wall Street Journal, показало, что «за последнее десятилетие компания Google помогла профинансировать сотни исследовательских работ для защиты от регулирования своего доминирующего положения на рынке, заплатив за эти работы от пяти до сорока тысяч долларов». Эта стратегия, пример «интеллектуального захвата», напоминает похожие кампании табачной промышленности, промышленности по добыче ископаемых видов топлива и других по дискредитации неудобных грантов.

И благодаря своему имиджу хороших парней (который, к счастью, уже сошел на нет) Кремниевая долина давно умеет мобилизовывать общественную поддержку. В 2012 году Конгресс был готов принять законы, направленные на обуздание пиратских сайтов, известные как SOPA и PIPA[124]. В течение нескольких недель, используя свой непревзойденный доступ к общественности, индустрия организовала массовый онлайн-протест, который уничтожил законопроекты. Справедливо будет отметить, что очень немногие из миллионов людей, подписавших эти петиции, имели четкое представление о том, что делают. Я знаю, потому что я был среди них. Никто не понимал, чем на самом деле были законопроекты SOPA и PIPA, – мы просто знали, что они были плохими. В конце концов, нам так сказали в интернете.

Кремниевая долина и ее академические союзники любят изображать битву за бесплатный контент явлением, которое настраивает пользователей против медиамагнатов. Точнее говоря, оно настраивает художников против техногигантов или, если быть точным, отдельных авторов плюс медиамагнатов против техногигантов. Медиакомпании действительно большие. На момент написания статьи общая рыночная стоимость Большой пятерки – Disney, AT&T, Comcast, ViacomCBS и News Corp – составляла 772 миллиарда долларов. Но цена такого же объединения в сфере технологий – Microsoft, Apple, Amazon, Alphabet (головная компания Google) и Facebook – составила 5,5 триллионов долларов, что более чем в семь раз превышает их доход (и ВВП всех стран, кроме двух). Это пять из шести крупнейших корпораций в мире, а первые четыре – больше всех медиамагнатов вместе взятых. Более того, их размер не знает теоретических пределов. Старые корпорации, по большому счету, стремились доминировать в отдельных отраслях промышленности. NBC не занималась розничной торговлей, а Macy’s не конкурировала с Ford. Но технологии хотят доминировать во всем, включая коммуникации, медиа, розничную торговлю, транспорт, даже (в виде криптовалюты Facebook, Libra) сами деньги.

В сфере искусства, однако, технологии не устраняют существующих производителей – ведь творчество не может быть автоматизировано, – но оно эксплуатирует и обезвреживает их. По оценкам Джонатана Таплина, в период с 2004 по 2015 год около 50 миллиардов долларов годового дохода «перешли от создателей контента к владельцам монопольных платформ». В этом как раз и заключается главный вопрос. Бесплатный контент, как обнаружила Эллен Зайдлер, невероятно прибылен. Контент был демонетизирован, но только как товарная единица. Для тех, кто считает клики, это золотая жила.

Вопрос в том, можно ли с этим что-нибудь сделать – с жадностью техногигантов и кризисом в экономике искусств в целом? Поговорим об этой проблеме в последней главе.

16

Не нытье, а организация

Единого решения проблем экономики искусств не существует. Есть только отдельные, мелкие меры. Все возможные серьезные ответы лежат за пределами искусства вообще. Иными словами, чтобы исправить экономику искусства, нужно исправить ее целиком. А это значит, что раз единственным эффективным противодействием власти концентрированного богатства является власть скоординированных действий, нам нужны эти действия.

Но для начала – поскольку отдельные маленькие решения тоже важны – организоваться нужно художникам. К счастью, некоторые уже это сделали. Вот краткий список того, какие важные меры приняли авторы, с которыми я столкнулся при написании этой книги. Кое с чем мы уже ознакомились. Эллен Зайдлер стала активисткой борьбы с пиратством, широко выступая и ведя блог на voxindie.org. Гильдия авторов, старейшая и крупнейшая организация писателей в стране, десять лет судилась с Google за эпический акт нарушения авторских прав, связанный с созданием Google Books. CreativeFuture, группа по защите интересов телевидения, кино и других отраслей, также ведет работу по борьбе с кражей контента – частично путем просвещения законотворцев, частично работая с рекламными агентствами с целью удаления их клиентов с пиратских сайтов. Если вы туда заглянете, говорит Зайдлер, то увидите только рекламу порно, игр и вредоносных программ.

Цель Альянса за права артистов, группы музыкантов, ранее известной как Коалиция создателей контента, заключается в «обеспечении того, чтобы голос исполнителя был услышан в [политическом] процессе», – объяснил мне Мелвин Гиббс, тогдашний президент организации. Когда он впервые выступил в федеральном офисе по авторским правам в Вашингтоне, то сказал: «Я был буквально единственным художником в помещении, – комнате, битком набитой юристами из лейблов и технокорпораций. – Было много людей, которые говорили якобы от имени художника, но на самом