Былой Петербург: проза будней и поэзия праздника - Альбин Конечный
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С середины XIX века стали издавать справочные книги для «посещающих дачи», где помещали обозрения мест летнего отдыха (с указанием местонахождения дач, их размера и цен) и расписание всех видов транспорта, которое учитывало потребность служивых и работающих горожан[123].
«Стоимость дач различна, – записывает в 1892 году чиновник Сергей Светлов, – некоторые нанимают простые избы и платят за лето рублей сорок; но иметь порядочную дачу можно не дешевле, как за сто пятьдесят – двести рублей за лето»[124].
При этом, как сообщала газета в 1892 году, «заработок среднего семейного петербуржца не превышает 100–125 руб. в месяц»[125].
В ряде печатных источников конца XIX века отмечается тенденция превращения дачного пространства в постоянное место жительства. Как сообщал путеводитель по городу, в Новой и Старой Деревнях «стали селиться даже и на зиму, что без сомнения следует приписать, в общем, до невозможности высоким ценам на квартиры в самом Петербурге»[126].
Сравним цены на квартиры со стоимостью съемной дачи.
Согласно переписи 1890 года, в Петербурге «большинство квартир (40%), занятых исключительно для жительства, состояло из трех-пяти комнат, не считая кухни и передней; 24,4% составляют квартиры в две комнаты, 23,8% – в одну комнату и 11,8% – квартиры в шесть и более комнат»[127]. «Средняя цена квартиры в 1890 году равнялась 360 руб. в год, в три комнаты… <…> Более ценные квартиры находятся от второго до четвертого этажа… <…> В средних квартирах насчитывается от трех до пяти комнат, с платою до 600 руб. в год»[128].
Летний город вспоминает Добужинский: «Петербург в летнее время пустел, „господа“ разъезжались на дачи и по „заграницам“, и хозяевами города делались кухарки, дворники и горничные. На лавочках у ворот лущили семечки, слышалась гармоника, веселые маляры[129], которыми был полон летний Петербург, горланили свои песни. Это был „Питер“»[130].
Устоявшееся деление Петербурга на «зимний» и «летний» сохранилось и в XX веке.
ПЕТЕРБУРГСКИЕ НАРОДНЫЕ ГУЛЯНЬЯ НА МАСЛЕНОЙ И ПАСХАЛЬНОЙ НЕДЕЛЯХ[131]
Алексею Левинсону
Народная зрелищная культура, и в частности гулянья «на балаганах», – одна из интереснейших сторон быта Старого Петербурга. Эти праздники «не только собирали воедино „весь город“, но и показывали ему собранные воедино традицию и новации, искусство „свое“ и „чужое“, простонародное и барское, народное и казенное, словом, резюмировали и художественно синтезировали всю городскую культуру»[132].
Гулянья во время Масленой и Пасхальной недель – самые грандиозные по масштабу, в отличие от остальных городских праздников – не входили в разряд официальных увеселений, устраиваемых ежегодно по высочайшему повелению. Праздники «на балаганах», в которых наиболее ярко проявилась традиция народного театрального искусства, привлекали горожан обилием зрелищ и развлечений, атмосферой игровой активности и непринужденного веселья.
Петербургские гулянья развивались на древних традициях деревенских календарных праздников, приуроченных к проводам зимы и встрече весны, где катание с гор и на качелях, кружение на каруселях были связаны с архаическими культами славянской мифологии. Н. В. Понырко прослеживает связь масленичной обрядности с кануном Великого поста[133]. Наплыв иностранных бродячих трупп в город (особенно с 1820‐х годов) также способствовал расцвету площадного зрелищного искусства. Определенное воздействие на гулянья оказали и великосветские развлечения. Так, например, городская карусель «вобрала» в себя различные формы придворных забав: «карусельный круг» с играми, театрализованную «великосветскую карусель» с костюмированными всадниками, кружение экипажей знати, иллюминацию[134]. Разумеется, все эти придворные увеселения были переработаны праздничной площадью, «упростились до степени размалеванного лубка»[135], по выражению писателя Евгения Иванова.
Зрелищно-развлекательные формы календарных праздников, европейского ярмарочного карнавала и великосветских развлечений синтезировались применительно к петербургскому укладу, приобретая новый характер. По наблюдению А. Ф. Некрыловой, гулянье как «открытая система легко впитывает в себя элементы и формы различных традиций, сфер быта, культуры, искусства»[136]. В условиях городской среды изменилась и социальная функция гулянья: площадь стала местом проведения досуга и общественных развлечений жителей столицы. Заметим также, что устроителям народных увеселений город обязан появлением цирка, зоологического сада, аттракционов, общедоступных садов, становлением эстрады и уличной рекламы.
Единственным обстоятельным исследованием по петербургским балаганам является известная книга Е. М. Кузнецова[137], автор которой для описания гуляний на Царицыном лугу в последней четверти XIX века использует рассказы режиссера площадного театра, а для воссоздания раннего периода народных праздников привлекает весьма ограниченно печатные источники и материалы периодики. Из мемуарной литературы укажем на содержательные воспоминания А. В. Лейферта, сына знаменитого антрепренера А. П. Лейферта, и А. Я. Алексеева-Яковлева[138],[139].
Настоящая работа основана на архивных документах, выявленных в различных фондах Центрального государственного исторического архива Санкт-Петербурга (ЦГИА СПб) и Центрального государственного архива литературы и искусства Санкт-Петербурга (ЦГАЛИ СПб), а также на изучении периодики, изобразительного ряда (в собраниях музеев и библиотек Петербурга и Москвы), мемуаров, работ по истории Петербурга, бытовых очерков.
Считаю приятным долгом выразить признательность за советы и указания В. В. Горбачевой, Н. Д. Румянцевой, Е. А. Сунцовой, А. Г. Левинсону, Ю. М. Лотману, Р. Д. Тименчику, Токуаки Баннай (Токио).
В нашу задачу входило провести реконструкцию общей картины петербургских гуляний, в истории которых можно выделить три периода, отражающих эволюцию зрелищно-развлекательных форм народных праздников.
1) в XVIII – первой четверти XIX века гулянья проходили на льду Невы и в различных частях города, а пространство праздничной площади было организовано вокруг мест забав (гор, качелей и каруселей).
2) празднества на Адмиралтейской площади (1827–1872), где центром увеселений становится действо-зрелище (балаганные театры, большие карусели с балагуром-«дедом», райки и т. д.).
3) гулянья в последней четверти XIX века, на которых проявляется тенденция к увеличению (и совершенствованию) аттракционов и мелких зрелищных форм.
Народные увеселения в XVIII – первой четверти XIX века
До начала XIX века петербургские газеты помещали только объявления о гастролях приезжих трупп («комедиантов», «кунстберейтеров», «механиков», «еквилибристов» и др.)[140].
Основными источниками по истории гуляний в XVIII – начале XIX в. послужили описания иностранцами быта и развлечений жителей Петербурга (первые подобные сочинения, хранящиеся в отделе «Россика» РНБ, относятся к 1710‐м годам), а также изобразительный материал[141]. Архивные документы, относящиеся к этому времени, обнаружить не удалось (большая вероятность, что их и не было). В дошедших до нас мемуарах иностранцев о Петербурге XVIII века встречаются описания и зарисовки катальных гор, каруселей и качелей, но при этом, как правило, не указывается местонахождение построек[142].
Первые обозрения народных увеселений появляются в периодике лишь в 1810‐х годах.
Народная жизнь Петербурга возникает на многочисленных гравюрах и рисунках (реже в живописи) только в последнем десятилетии XVIII века[143], хотя и ранее бытовой материал присутствовал на различных изображениях города, но только в качестве стаффажа.
Забавы простонародья привлекали внимание иностранцев, которые, попав в среду чужой культуры, более остро воспринимали экзотику и своеобразие столичных увеселений. Первые обнаруженные изображения городских праздников относятся к 1790‐м годам – пасхальные (художник Гавриил Скородумов) и масленичные гулянья (художники Джон Аткинсон и Кристиан Готфрид Генрих Гейслер). Был выявлен представительный ряд зарисовок уличных зрелищ (1800–1823 годы)[144]. Атрибуция изображений позволила определить места проведения гуляний.
Популярными развлечениями у жителей столицы в первой половине XVIII века, как отмечает Л. Н. Семенова[145], были святочные потехи, кулачные бои и Масленица, которая отмечалась разгульным пиром, ездой на лошадях и катаниями с ледяных гор. Одно из первых упоминаний масленичной катальной горы, специально построенной на льду Невы, относится, насколько нам известно, ко второй половине 1730‐х годов[146],[147].
Изобразительный материал содержит информацию о местах проведения гуляний, дает представление об эволюции зрелищно-развлекательных форм празднеств, организации пространства праздничной площади, архитектуре и оформлении построек, городских типажах и атмосфере увеселений.
В конце XVIII – начале XIX веков, как
