Месть Владигора - Сергей Карпущенко

— На западной стороне стены, говоришь, горело? — спросил он после долгого молчания.

— Да, со стороны дороги на Борею.

— А ну пойдем глянем, — порывисто поднялся с лавки Владигор. — Да и Кизяка с собой возьмем. Сумеешь быстро его найти?

Городового мастера, командовавшего плотниками, делавшими новую кровлю над дворцовыми хоромами, нашли быстро. Он явился в бараньем тулупе внакидку, без шапки, со стружками и щепками, запутавшимися в волосах и бороде.

— А ну-ка с нами пошли! — излишне грозно приказал ему Владигор, уже сидевший на коне в подбитой куницей княжеской мантии.

Кизяк на своих двоих поспешал вслед за скачущими на лошадях князем и Бадягой, и в глазах его изображался страх — знал, куда ведут. Выбрались за ворота, свернули налево, и городовой мастер сказал:

— Вон там это…

— А что это, что это? — с веселой строгостью спросил Владигор. — Откель знаешь, куда ведем тебя?

— Да уж догадался, — мрачно отвечал простоватый, совсем уже седой Кизяк. — О погорелом месте спросить хотите.

Когда подъехали к стене, где желтела «заплата» из хорошо отесанных бревен, с тщанием пригнанных одно к другому, присыпанных снизу слоем уже припорошенной снегом земли, Владигор и Бадяга соскочили с коней, и тут Кизяк как-то странно ойкнул, будто перед ним явилось что-то страшное, и, указывая рукою на бревна и в то же время пятясь назад, заговорил:

— Вот оно, оно, то же самое! Опять горело, опять! Ой, спасать Ладор надобно! Сгорит весь подчистую!

Не внимая испуганным крикам городового мастера, Владигор присмотрелся к нижним бревнам городницы: и впрямь создавалось впечатление, что разложенный рядом со стеной огонь нещадно лизал их в течение некоторого времени. Дерево еще не совсем обуглилось, но уже стало черным, и чем ниже к земле находилось бревно, тем более сильно казалось оно тронуто пламенем.

Владигор внимательно осмотрел место, прилегающее к стене. Если бы нашел он хоть полешко, хоть кучку пепла, хоть какой-то след костра, тогда можно было бы заподозрить чей-нибудь злой умысел, но признаков поджога Владигор не обнаружил, как ни искал их.

— Значит, третий раз уж это?.. — спросил у Кизяка, остолбенело стоявшего в сторонке, точно его облили холодной водой да так и оставили на морозе.

— Третий, княже, третий! Вначале думал, что мальчишки, играючись, запалили да не потушили. Не сказал никому, только починить велел. Через время через некоторое — глядь, снова прогорело, в энтом же самом месте. Ну, тут подумал я, дело нечисто, к господину дружиннику обратился, он восстановить стену велел. У охраняющих стену стражников спрашивал, не видали ль чего странного, порчи ль какой каверзной, вредной, — никто никакой возни под стенами не видел. И как починили во второй раз городницу, я своим разумением дотумкал, что надобно к ведуну идти, пусть к стене в этом месте руками прикоснется, да не только к стене одной, а и к земле.

— А ты мне об этом не говорил, — с упреком бросил Бадяга, виня и себя самого, что не сразу предупредил Владигора.

— Не говорил, правда, а потому не говорил, — отвечал Кизяк, — что боялся: поднимут меня все на смех. Спятил, скажут, на старости лет Кизяк, в простом деле нечистую силу заметил.

— Ну продолжай, продолжай! — вырвалось у Владигора, уже дрожавшего от нетерпения.

— Так вот, пошел я к ведуну одному, он в слободе живет у реки. Жмых ему имя. Долго упрашивал его, чтоб сходил со мной, даже на коленях перед гордым стариком час целый простоял, — напраслиной и ерундовиной он всю мою затею считал. Но уломал я его таки, привел под стену. Еще совсем чистые бревна-то были, не то что сейчас. А Жмых только встал на этом месте, — Кизяк показал рукой на белую от снега землю под самой стеной, — как отпрыгнет в сторону, будто и не под сто лет ему. Я резвости такой от старика не ожидал, он же меня корить стал: зачем я-де его на столь поганое место привел! Горят на нем ноги, точно голые стоят на железе раскаленном! Лежит под этой стеной, говорит, страшный колдун! Не может подняться, ибо мертв, но живет в нем зло неодолимое, которое рвется наружу, пламенем все вокруг сжечь дотла хочет! Сказал так ведун Жмых, повернулся да, о костыль опираясь, прочь пошел. Вот такие нехорошие дела…

— А мне почему о рассказе Жмыха этого не доложил? — взъярился Бадяга, вновь желая отвести от себя гнев Владигора.

— Думал, что не поверите вы мне… про колдуна-то. Какой здесь колдун-то может быть зарыт?

Владигор молчал. В самом деле выходило как-то странно: дерево горит, а земля рядом с городницей, на которой ведун стоял, так и остается холодной, даже снег на ней не тает.

— Ладно, ты иди, Кизяк. Мы уж теперь без тебя разберемся, — сказал Владигор. — Но время от времени за стеной смотри: ежели прогорит — чини сразу да и мне доложить не забудь.

Кланяясь, Кизяк засеменил обратно к воротам, а Владигор, еще раз осмотрев бревна, спросил Бадягу:

— Какой же колдун там лежит? Уж не Крас ли сгоревший? Знаю, Хормут его тело после той ночи куда-то унес, но, унося, говорил, что хочет в Пустень доставить сгоревшего чародея, чтобы Грунлафу показать. Может, он его и похоронил здесь тайком?

Бадяга плечами пожал:

— Можно и копнуть землю, дело нехитрое. — И закричал вслед удаляющемуся Кизяку: — Эй, мастер, воротись на минутку!

Решение Бадяги проверить, не зарыт ли под стеной, где сгорали бревна, волшебник Крас, Владигор воспринял с молчаливым согласием, и когда явились люди с ломами и кирками, с деревянными лопатами, обитыми железом, приказал им:

— А ну-ка, ребята, копайте здесь, под самою стеной, да только осторожно. Тело человека найти хотим…

Работники, приведенные Кизяком, за работу взялись ретиво. Им и самим было любопытно поглядеть на мертвяка, которым так заинтересовался властитель Синегорья. Мерзлая земля долбилась ломами и кирками плохо, поэтому землекопы скоро скинули тулупы и кафтаны, с лихим уханьем втыкали в окаменевшую землю близ бревен, уже тронутых неведомо откуда исходящим огнем, ломы и кирки, а Бадяга то и дело покрикивал:

— Помаленьку долби, помаленьку! Эх, остолопы! Поди, не было б здесь князя, так тянули бы кота за ведомое место!

Землекопы углубились на половину человеческого роста, уже спустились в яму, взявшись за лопаты, чтобы отбрасывать крошку, как вдруг один из них воскликнул:

— Вижу головешку! Вижу!

Бадяга, Кизяк и Владигор склонились над ямой, но ничего не видно было из-за мешавших разглядеть «головешку» любопытных рабочих.

— А ну в сторону идите, лешие! Чего столпились?! — гаркнул на них Бадяга, и, когда землекопы повыскакивали из ямы, Владигор увидел, что из мерзлой земли выступило обращенное к голубому зимнему солнцу мертвое лицо.