Удача леди Лайзы - Энн Бэрбор

Лайза вопросительно приподняла брови, и он продолжил весьма неуверенно:

— Ну, после скандала, способствовавшего его отъезду, вы знаете… — добавил он, видя настороженное выражение лица Лайзы. — …Подвеска королевы. Всем до сих пор интересно…

— Он по-прежнему внук герцога Монклэра, — сухо сказала она, — или я ошибаюсь? И это открывает ему двери во все самые лучшие дома. В самых высоких кругах. И, между прочим, насколько я поняла, подвеска недавно объявилась, — отрезала она, кивая проходившему мимо знакомому.

— Что?! Подвеска королевы нашлась? Где? У кого? — Глаза Джайлза округлились.

— Ах, Джайлз, ради Бога! — Она прикрыла зевок кончиками пальцев. — Какая разница? Все это было так давно, и я уверена, никто и внимания не обратил на те нелепые слухи, что ходили по Лондону. Во всяком случае, не приняли всерьез.

— Нет, конечно нет, — поспешил согласиться Джайлз. — Рискну предположить, что шушукались потому… ну, все хорошо знали, что его карман тогда так отчаянно нуждался в деньгах… потом это неожиданное исчезновение… а болтунам только дай пищу для сплетен… О-о, я знаю, его отец сказал, что он продал ее… но все шептались, что это только для отвода глаз — чтоб покрыть преступление сына. Ах, я имел в виду… это только раздуло скандал. В конце концов, такая знаменитая вещь… Она хранилась в семье много поколений. Дар королевы Елизаветы одному из предков?

Лайза просто кивнула и перевела разговор на другую, более безопасную и легкую тему.

Когда звуки музыки умолкли и танец закончился, Лайза, к своему смятению, обнаружила, что она и Джайлз стоят всего лишь в нескольких футах от Чада и молодой женщины, в которой Лайза узнала Кэролайн Пул, красивую дочь ничем не приметного баронета. Лайза уже было пошла от них прочь, стараясь выглядеть как можно непринужденнее, но была вскоре остановлена трелями громкого, но далеко не мелодичного голоса Кэролайн.

— Кого я вижу — леди Лайза! Как я рада — и какое изысканное платье! Просто глаз не оторвать. В нем вы выглядите просто королевой.

— Ну что вы, благодарю вас, мисс Пул, — ответила Лайза сухим тоном. Хотя в голосе молодой женщины не было ничего такого, что дало бы повод усмотреть в нем что-то еще, кроме искреннего восхищения, почему-то ее слова заставили Лайзу почувствовать себя огромной и неповоротливой, как средневековая башня. Мисс Пул, напротив, выглядела миниатюрной, легкой и гибкой. Ее глаза, приторного небесно-голубого цвета, были широко распахнуты и сияли ярко и неискренне на лице в форме сердечка, и темные волосы были собраны в пушистые локоны над тонкими бровями и мягко очерченными щеками.

«В начале своей светской карьеры, — подумала с неприязнью Лайза, — Кэролайн видимо, случайно наткнулась на новое для нее словечко — «эфирный» — и сделала его своим девизом». Все ее повадки и жесты были беспокойными и порхающими, и даже ее одежда должна была подчеркивать образ хрупкой и невесомой феи. На ее шее блестела прямо-таки паутина бриллиантов — под стать рассыпанным по глянцевым завиткам волос драгоценностям.

— Ах, — прощебетала она, обмахиваясь веером так, чтобы ее локоны взлетали зазывно и обещающе возле раскрасневшихся щек. — Контрданс так воодушевляет, ведь правда? — Она повернулась к Лайзе. — Дорогая, позвольте мне представить вам Чадвика Локриджа. Он вернулся домой после… — Она запнулась, покраснев в жеманном смущении. — О Боже, я совсем забыла! Вы простите меня, дорогая! Ведь вы уже хорошо знакомы друг с другом, не так ли?

«И ты это отлично знаешь», — со злостью подумала Лайза. Но ответила она с прохладной улыбкой:

— О да, мистер Локридж и я — старинные приятели.

Чад ничего не сказал, но когда Лайза подняла на него взгляд, она увидела, что изумрудно-зеленые глаза его знакомо потемнели, и у нее захватило дух. Но тут, к ее облегчению, подошел новый кавалер, предлагая ей руку для танца, и она скользнула с ним прочь.

Остаток вечера прошел как в тумане, который изредка рассеивали отдельные события, выводя ее из состояния глубокой задумчивости. Она только что протанцевала bouree и еще не успела высвободиться из рук часто красневшего молодого человека в щегольской гусарской форме, когда увидела, что ее мать, находившаяся среди сидящих у стены дам, манит ее едва заметным знаком.

— Лайза! — Шепот леди Бернселл был разъяренным. — Почему ты не вмешиваешься? Я говорю о Чарити.

— Что?

— Только не говори, что ты не замечала! Она весь вечер просто не отходит от молодого Вэстона.

Лайза взглянула туда, куда смотрела мать, — на укромный уголок в дальнем конце залы, и увидела, что там сидела сестра, увлеченная очень серьезной с виду беседой с высоким, светловолосым юношей. Лайза вздохнула и направилась к ним. В самом деле, со стороны Чарити было дурно вести себя так опрометчиво. Из-за смерти лорда Бернселла, два года назад, ее выезд в свет был отложен.

Теперь же начало явилось блестящим, и ей уже было сделано два в высшей степени замечательных предложения. Она отвергла кандидатуры обоих джентльменов, но ни Лайза, ни ее мать не хотели принуждать Чарити к браку по расчету. Ее кузен, теперешний граф Бернселл и титулованный глава рода Бернселлов, разделял их мнение, и поэтому Чарити могла без помех оставаться не замужем и сама распоряжаться своей рукой и сердцем. Она не стремилась иметь обожателей, но какое-то время Лайза надеялась, что симпатии ее сестры будут отданы молодому виконту Уэллберну, который был наиболее настойчив в своих исканиях брачного союза с Чарити. Хотя Чарити и предоставлена столь необычная для высшего света свобода, Лайза тем не менее была уверена, что ее младшая сестричка сделает себе блестящую и устраивающую всех партию.

Пара в углу была так поглощена друг другом, что даже не заметила приближения Лайзы, пока та легонько не тронула Чарити за плечо. Девушка вскочила и несколько мгновений отсутствующе смотрела на сестру. Молодой человек смущенно встал.

— Добрый вечер, леди Лайза, — произнес он, покраснев до корней волос. — Чари… о, простите, леди Чарити и я как раз говорим… м-м… о кормовой свекле.

— Да, — охотно согласилась Чарити. — Мистер Вэстон только что рассказал мне о новейших методах улучшения качества семян. Кормовая свекла, как ты знаешь, очень важный и необходимый продукт для нашей страны.

Лайза подавила улыбку при виде горячности и научного энтузиазма сестры, потому что было очень сомнительно, чтобы Чарити могла отличить кормовую свеклу от тутового дерева, или, попросту говоря, шелковицы.

Лайза приняла свой обычный тон улыбающейся светской любезности, расспрашивая Джона о его последних экспериментах. После того как они мило поболтали несколько минут, она сказала: