Дивная золотистая улика - Ирина Комарова

С гордостью могу заметить, что, услышав это небрежное: «тысяч двадцать, не больше», я и глазом не моргнула. Хотя совсем недавно, пересчитав эти тысячи на свою учительскую зарплату (а у меня, если кто не помнит, высшая категория!), я бы не сдержала горького вздоха. По меньшей мере, горького вздоха. А сейчас – что ж, ничего особенного. Работа у меня теперь такая: приходится иметь дело с людьми обеспеченными, для которых двадцать тысяч за колечко – средняя цена. И я научилась не испытывать к этим людям неприязни. В конце концов, то, что у них есть деньги, еще не означает полного отсутствия положительных качеств.

– Кольцо я сняла в тот день, когда Геннадий Михайлович ушел, – продолжала тем временем Котельникова. – Убрала в шкатулку.

– А почему не в сейф?

– В квартире у нас сейфа нет, только в ресторане. Да я и не думала об этом. Всегда мои украшения в шкатулке лежали. Я же говорю, ничего такого особенно дорогого у меня нет. Так, необходимый комплект, чтобы было в чем в люди выйти.

Я незаметно скользнула взглядом по клиентке. Действительно, украшениями она не перегружена. Серьги отсутствуют, даже уши, кажется, не проколоты; на шее тоже – ни бус, ни цепочки. На безымянном пальце правой руки вместо обручального кольца тонкий «девичий» перстенек с жемчужиной. И, в пару ему, скромная брошечка – две жемчужины в затейливой оправе. Представления не имею, сколько этот жемчужный гарнитур стоит, но вряд ли больше «средней» цены в двадцать тысяч.

– Сначала кольцо сверху лежало. А потом, постепенно, оно как-то закопалось. Ну, вы же понимаете: то одно возьмешь, то другое, потом сверху что-то бросишь… Наверное, месяц мне это кольцо на глаза не попадалось. Да я о нем и не вспоминала. Зачем?

– А кто имеет доступ к вашей шкатулке?

– Никто. Кому вообще в голову придет в моей шкатулке шарить?

Гошка снова бросил на клиентку выразительный взгляд и снова – о чудо! – промолчал. Шеф тоже ограничился тем, что деликатно кашлянул. И задал следующий вопрос:

– Убедительного алиби на момент вашей предполагаемой встречи с бомжом вы, как я понимаю, предоставить не смогли?

– Какое алиби! – горестно всплеснула руками Елена Юрьевна. – Я дома была, потом по магазинам пошла… кажется. Не помню! Я совсем запуталась!

– А когда именно эта предполагаемая встреча состоялась?

– Бомж утверждает, что в пятницу, после обеда. Часа в четыре, примерно.

– Помилуйте, Елена Юрьевна, – не сдержался Гоша. – Сегодня только понедельник! Как можно не помнить?

Котельникова обиделась:

– Я не нарочно. Наверное, самогипноз сработал.

– Что сработало? – удивился Баринов.

– У меня нервы на пределе, – охотно объяснила Елена Юрьевна. – А сестра посоветовала специальные упражнения для поддержания психологического равновесия. Каждый вечер, перед сном, надо десять минут лежать, закрыв глаза и забывать.

– В каком смысле: «забывать»? Что именно?

– Забывать все плохое. Вот что было в жизни неудачного, все взять, и выкинуть из головы. Только у меня не очень хорошо получается. Забываю не плохое, а все подряд.

– Хм. Елена Юрьевна, я бы вас попросил временно прекратить это… самогипнотизирование. Вот разберемся с проблемами, тогда сможете продолжить. А сейчас вам ясную голову иметь надо. Договорились?

– Договорились, – потупилась она.

– Вот и славно. Тогда продолжим нашу беседу. У вас есть враги?

– Сантана, – ответила Котельникова быстро и убежденно.

– А еще?

– Зачем мне еще? Мне одной Сантаны достаточно.

Мне показалось, что Котельникова отвечала совершенно серьезно, но мужчины приняли ее слова за шутку и старательно заулыбались.

– Тем не менее, подумайте. Может, найдется еще человек, который желает причинить вам как можно больше неприятностей.

Елена Юрьевна глубоко задумалась. Потом решительно тряхнула головой.

– Нет. Я уверена, что это Сантана. Больше некому.

Баринов посмотрел на нее с сомнением, но настаивать не стал.

– Что ж, я думаю, суть дела всем нам ясна. Елена Юрьевна, вы, пожалуйста, напишите название вашего ресторана и координаты. И хорошо бы список командного, так сказать, состава.

– У меня есть презентационный буклет, подойдет? – Котельникова достала из сумочки небольшую, в размер театральной программки, глянцевую книжечку. На густо-малиновом фоне обложки крупные золотые буквы «ФАРАОН» выстроились на фоне пирамид. – Там есть вся информация и телефоны служебные, – она вздохнула и добавила, печально и неуместно: – И службы доставки блюд на дом тоже. Мы совсем недавно развернули эту форму обслуживания. Очень популярно.

– Прекрасно, – шеф потянул буклет к себе. Елена Юрьевна еще раз вздохнула и неохотно разжала пальцы. Баринов быстро пролистал тонкую книжечку: – Да, информации здесь достаточно. Спасибо.

Он положил буклет на край стола и продолжил:

– А Рита чуть позже к вам подъедет, вы не возражаете? Поговорите с ней еще раз в домашней обстановке, расскажете все подробненько. Может, вспомнится что-то важное.

Я машинально кивнула. Шеф свято верит в благотворное влияние домашней обстановки на память. И взял себе за правило посылать меня на проведение доверительных бесед, во время которых клиент успокаивается, расслабляется и начинает между делом вспоминать массу мелочей. Мелочи эти, как правило, бесполезны для нас, но случаются и бесценные находки. Кроме того, в мои обязанности входит и первичный осмотр помещений. Кстати, об этом Баринов тоже упомянул:

– Заодно она и в вашей квартире оглядится…

– Но зачем? То есть извините, я, конечно, не возражаю, пусть приезжает. Просто непонятно, при чем здесь квартира? Уверяю вас, этот бомж у меня в гостях никогда не был и следов его пребывания у меня не найдется.

– Не сомневаюсь. Но кольцо ваше, тем не менее, у него оказалось. Вы утверждаете, что никто из ваших близких взять его не мог, значит остается квартирная кража. Вот Рита и оценит, насколько сложно вору к вам проникнуть.

– А-а… ну хорошо, конечно, я не возражаю. Пусть оценит. Хотя странно это как-то.

– Так ваша история сама по себе довольно странная. И положение, в котором вы оказались, тоже. Значит, и методы мы себе можем позволить странные, согласны?

– Согласна, – теперь ее улыбка была не слабой и кривой, а вполне обыкновенной.

– Вот и хорошо. А теперь давайте обсудим условия…

Гоша бесшумно поднялся и кивнул мне на дверь. Я послушно вышла и, уже в приемной, спросила:

– Объясните мне, почему, как только дело доходит до обсуждения нашего гонорара, мы должны исчезнуть с горизонта? Мне, может, тоже хочется поучаствовать в торгах? Я – лицо заинтересованное.

– А у нас это пройденный этап, – ответила Нина, не отводя взгляда от клавиатуры. – Сначала мы все участвовали. И в результате, как ты выражаешься, «торги» быстро превращались в восточный базар. Беседа шефа с клиентом один на один – оптимальный вариант, можешь поверить на слово.

Я поверила, но на всякий случай посмотрела на Гошу. Напарник подмигнул:

– Групповуха, Риточка, допустима в сексе. А финансовые вопросы требуют интима.

Я поморщилась. Все-таки Гошка иногда невыносимо вульгарен. Но замечание делать не стала, все равно бесполезно. Лучше поговорить о наших перспективах.

– А то, что дело ведет Водянкин – это для нас хорошо или плохо?

– Однозначно плохо, – отозвалась Ниночка. – «Наше все» с работы ушел из-за него. Ну, не совсем из-за него, там много факторов сошлось. Но и Алексей Семенович руку приложил изрядно.

– Значит, помощи от него ждать не приходится, – сделала я очевидный вывод.

Гошка поднял брови.

– А какой ты от него помощи хотела? Нам в любом случае самим надо работать.

– Это я понимаю. Я в смысле обмена информацией. Узнать хотя бы, что за бомж, где его искать?

– Насчет информации надо будет со Стрешневым поговорить. Что сможет, он выяснит. Кстати, – он потянулся к телефону, – позвоню-ка я Володе прямо сейчас. Чего время терять.

Не знаю, насколько справедливы были утверждения Нины и Гоши, но один на один с клиентом Баринов, действительно, договаривался об условиях очень быстро. Не прошло и двадцати минут, как Елена Юрьевна подписала все необходимые бумаги и удалилась.

Мы опять собрались в кабинете у Александра Сергеевича.

– Итак, молодежь, ваше мнение? – задал Баринов традиционный вопрос. Я достаточно хорошо знала шефа, чтобы понимать, что именно его интересует. И даже прикинуть в уме план ответа. Поэтому отрапортовала без задержки:

– Думаю, Котельникова не врет. Она расстроена, растеряна и немного напугана. Плохо понимает, что, собственно, происходит. Мне показалось, ее гораздо больше потрясло не само обвинение в подготовке убийства, а то, что муж в это поверил.