Рыбари и Виноградари. Книга II. В начале перемен - Михаил Давидович Харит
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вновь потёр виски, отгоняя оживающих в голове пчёл.
Конец Света и Апокалипсис разные вещи. Первое понятие — мгновенное. Мир выключат, как, уходя, гасят свет в комнате. Только что стоял в толпе, разглядывая праздную архитектуру, и вдруг окажешься на облаке с радугой через плечо или в темноте, освещаемой раскалённой сковородой под задницей. Кому как повезёт. Но в обоих случаях это — милосердный финал.
А вот Апокалипсис тянется долго. Каждый из семи ангелов должен натешиться народными мучениями. Богословская литература ссылается на обугленную кожу, спекающуюся кровь, болезненные укусы саранчи и скорпионов. Люди будут искать смерти и не найдут её. Можно было бы сэкономить уйму времени и сил, если бы не родиться.
В мозгу вновь зажужжало, но на этот раз не пчёлы. Невидимый мотор запустил голову вращаться. На ее месте теперь была юла, которая постепенно ускоряла ход. Площадь послушно закружилась вслед. Колонны зданий превратились в лапы гигантской многоножки, собор округлился беременным куполом, толпа поплыла искажёнными формами кривого зеркала.
Роберто закрыл глаза. Неужели началось?! Но нет, происходящее — выходки собственного разума. Главное, чтобы юла резко не остановилась, тогда упадёт он.
Рот знакомо наполнился сладкой слюной. Почему кровь имеет привкус железа? Он сглатывал заполнявшую рот липкую жидкость и ждал, когда вращение замедлится. В мозгу заскрипели тормоза. Мир остановился. Слава богу, это случилось без резких толчков.
Роберто знал, Апокалипсис уже идёт, и это не кровавая жатва Средневековья. И даже не мясорубка мировых войн и революций. Тогда счёт шёл на миллионы. Теперь — на миллиарды.
Нельзя сказать, что людское стадо не предупредили. Нет! Мероприятие было объявлено заранее, а план выложен для всеобщего ознакомления в календарях древнего народа майя. Тысячу лет назад жрецы поглядели на небо, туманное от скоплений звёзд, потом перевели задумчивый взгляд на дымящиеся свежей кровью человеческие внутренности под ногами. Всё было ясно как божий день. Даже самому бестолковому. Конец Света запланирован на рубеже конца 2012-го — начала 2013 годов.
В толпе Роберто чувствовал себя в безопасности. Возбуждение, кипятившее его мозг, терялось в чувствах других, как чёрный скорпион среди гнилых веток. Это успокаивало. Но одновременно он испытывал отвращение от близости чужих тел, их нечаянных или злонамеренных прикосновений, шепота разверстых ртов, духа усталой плоти. К счастью, тошнотворные запахи разбавлялись по-февральски свежим и пронизанным солнцем воздухом. Гул голосов приглушал плотный капюшон, предусмотрительно надвинутый на голову.
Но как спрятаться от гудящих в голове мыслей тысяч людей, которые, подобно вампирам, сосали силы у соседа, чтобы подпитать себя? Одни медленно и тщательно пережёвывали размышления. Другие с неприличной поспешностью тасовали образы, как картёжник колоду карт. Кто-то бесконечно обгладывал одну-единственную думу, точно пёс выбеленную кость. Хотя у некоторых мозг не работал вовсе. Особенно в этом преуспели девы неопределённого возраста, которые, сложив руки перед грудью, благочестиво молились. Их размеренно-монотонный шёпот висел в воздухе невидимыми, но назойливыми облачками, которые дрейфовали к небесному престолу и скребли пятки ангелам.
Он перенёс тяжесть с одной ноги на другую. Закон тяготения требовал опоры. Уперся спиной в немецкого паломника. Тот был отчаянно толст, но не собирался останавливаться на достигнутом и поедал огромный гамбургер. Соус из майонеза, слюней, фарша и салата облепил рубец губ. Круглая мясистая голова с плоским лицом, приплюснутым носом и бесцветными бровями делала мужчину похожим на большой палец, упакованный в синюю куртку. Толстяк размахивал плакатом «Отче! Не оставляй детей своих!». Когда транспарант задирался в небеса, могучий бок потенциального сироты ускользал, переставая быть удобной подпоркой.
Роберто уговаривал себя не злиться. Полные идиоты, которые по причине кретинизма не убивают, не лгут, почитают отца и мать и даже не домогаются жены ближнего, всё равно толпами отправятся в адский костёр.
Пока никто не обращал на Роберто внимания. Простая бежевая куртка, бесхитростное лицо и аккуратная стрижка хорошо маскировали его среди остального человечества. Безмятежную улыбку многие принимали за признак глупости. А отсутствие агрессии радовало собеседника возможностью лёгкой победы. Проблема была в глазах. Если он забывался и терял контроль, что случалось время от времени, во взгляде исчезало добродушно-туповатое выражение, и они начинали светиться кровавыми отблесками костра. И тот, кто случайно перехватывал этот взгляд, спешил посмотреть в сторону, чтобы не впустить в свой разум призраков ночи, которые будут грызть и теребить всю оставшуюся жизнь.
Он отодвинулся от толстяка, расстроенного неудачными попытками выколоть глаза соседям своим плакатом. Тот почувствовал свободу и принялся приплясывать на месте, разминая слежавшийся жир. Впопыхах наступил Роберто на ногу и принялся многословно извиняться.
«Бог простит», — ответил Роберто, пряча глаза. Прощение — эгоистичная вещь. Она делает лучше того, кто прощает, но ничему не учит прощённого.
Подумал, что происходящее похоже на спектакль. Сцена оформлена как площадь, уходящая в мрак позади колонн. Вместо софитов — ослепляющее зимнее солнце. Сейчас невидимый режиссёр скомандует, и кардиналы, толпящиеся на ступеньках собора, спляшут зажигательный чарльстон царя Ирода из мюзикла про Иисуса:
So, you are the Christ.
You’re the great Jesus Christ.
Prove to me that you’re divine;
Change my water into wine.
И толпа подпоёт разноголосым хором:
So, you are the Christ.
You’re the great Jesus Christ.
Prove to me that you’re no fool;
Walk across my swimming pool.
Он сделал несколько танцевальных движений, чтобы согреться. Но, заметив удивлённые взгляды, остановился и, чтобы успокоить соседей, вскинул руки в немой молитве. Здесь многие так делали. И попросил: «Господи, покажи им фокус, сожги дотла весь этот проклятый мир!»
Как же всем страшно и любопытно. Даже тем, кто не отваживается себе в этом признаться. Упиваются тоской и страхом в ожидании неминуемых событий. Так смотрит стадо, которое собрали на забой. Носы подёргиваются, ушки на макушке. «Паси овец моих», — велел Иисус первому папе церкви Петру. Вот и допаслись. Всех под нож!
Боятся! Всего: одиночества, смерти, боли, страданий… Целая планета, утонувшая в страхе и погрязшая в несчастьях. Кто-то спасается в барах и церквах, другие в социальных сетях. Каждый наблюдает за соседом в телевизоре и Интернете и раздражается, если у того проблем меньше, а счастья чуть больше. Вот собрались в толпу на корпоративный «Страшный суд». На миру и смерть красна. Замёрзли? Согреетесь в джакузи с кипящей смолой.
Распахнул зимнюю куртку, откинул капюшон. Вопреки угрозам метеорологов погода стояла отличная. В самый раз для Конца Света. Так уж устроен этот мир: всё хорошее приходит, только чтобы сгинуть.
Удивительно, но в огромной толпе никто не говорил ни о политике, ни о футболе. Обсуждали предсказание Святого Малахии, жившего в одиннадцатом веке и имевшего доверительные отношения с Духом Святым. Провидец составил список пап, бывших и будущих, и утверждал, что количество понтификов небесконечно и Конец Света совпадёт с уходом сто одиннадцатого и вступлением в должность сто двенадцатого. В длинном списке Малахии имена не были названы, но дано короткое описание каждого из ста двенадцати. Все признавали феноменально точное соответствие. Число 112 совпадало с единым телефоном службы спасения, что указывало на наличие чувства юмора у небесных сил.
Дураки обожают
