Рыбари и Виноградари. Книга II. В начале перемен - Михаил Давидович Харит

Марк заметил, что Фома тискает оружие под плащом. В трудных ситуациях привык думать не мозгами, а мечом.

Понятно, что старая Сара тронулась на своей вере, но главное, она не ведьма. Было бы так, они бы уже лежали одурманенные и крепко связанные. Значит, Бог действительно привёл их к своим, пусть и со странностями. И нет нужды затевать потасовку.

Похоже, и капитан был того же мнения. Он успокаивающим движением положил руку на плечо соратника и миролюбиво произнёс:

— К сожалению, это очень точное пророчество.

— А его распяли… Сына Бога, — задумчиво повторила старуха. — И не поверили, что Он воскрес на третий день…

— Я верю, — покладисто подтвердил Елисей. — Воскрес, отлично себя чувствует и сидит рядышком со Всевышним.

Сарказм проскользнул мимо Сары, не задев её.

Женщина лишь кивнула:

— Одесную Отца.

— Несомненно.

Все замерли, поскольку было понятно, что единодушие между собеседниками — весьма хрупкого свойства. А уйти по возможности целыми хотелось не только гостям, но и хозяевам.

Марк подумал, что всё закончится хорошо. Если волосок, на котором всё висит, из бороды Бога, то за его крепость можно не волноваться.

Ангел или бес вновь толкнули под локоток. Мальчик вдруг ощутил тоску этой старухи. Всевышний забрал её кумира на небеса, как когда-то отнял его родителей. Быть постоянно покинутыми — удел людей. Он коснулся морщинистой руки старой женщины и погладил её. Та вздрогнула, словно обожглась. Но руку не отдёрнула. Лишь перевела взгляд на подростка. Её подслеповатые глаза были мутными. Казалась, она смотрела в далёкую точку, где видела что-то непостижимое. Возможно, своего Учителя, сидящего на облаке.

— Как тебя зовут?

— Марк.

— У Учителя был ученик с таким именем.

Мальчик продолжал гладить сухие тощие пальцы.

Воцарилось молчание, которое можно было бы назвать тревожным. Тишина казалась плотной, как глина. Все ожидали, куда свернёт мысль старой женщины. С берега взмыли птицы, не желая быть впутанными в историю. Сплющенные тени лужами застыли под ногами. Густые заросли вглядывались в людей непроницаемым загадочным взглядом.

Лицо старухи было спокойно, лишь губы слегка шевелились, словно она беседовала со своим неведомым кумиром. Наконец произнесла:

— Сказано в Писании: наступят времена. Они наступили! Мы примем вас ради детей, — кивнула Сара новоприбывшим, развернулась и заковыляла прочь.

— Молодец, — шепнул капитан мальчику.

Ветерок крутился вокруг и вдруг взлохматил волосы, будто приласкал.

Марк и сам понимал, что вышло неплохо. Вдруг подумал, что искусство ладить с незнакомыми племенами ему еще не раз пригодится в жизни. И почувствовал покой, как старик, который наконец добрёл до дома. Неожиданно зевнул — и понял, что очень устал. Земля раскачивалась и убаюкивала, как когда-то море.

Теперь всем казались нелепыми первоначальные опасения.

Удивительно, как одна старая и больная женщина заставила уважать себя. Вот уж точно, у страха глаза велики. И подслеповаты. Эти люди не представляли опасности.

Население деревни оказалось небольшим, даже если считать с лошадьми и курами. Жители считали себя родными распятого на кресте Иешуа из Назарета. На самом деле так, седьмая вода на киселе.

Они чудом доплыли сюда на утлой лодке тридцать лет назад, поскольку были уверены, что на родине все жаждут их крови. Во время путешествия почти треть погибла от голода и жажды.

Человек силён и одновременно слаб своей верой. Так могуч и в то же время беспомощен костерок. Дай пламени разойтись, и оно способно воспламенить лес, сжечь города. Но плесни ведро воды, и остаётся лишь кучка золы.

Даже маленький Марк понимал, что этим людям нельзя рассказать правду о том, что никому сейчас не до них. И что смерть их учителя неизвестна в стране, где идёт жестокая война и сотни людей ежедневно умирают в страшных мучениях, распятые на римских крестах. Удивительно, но и жителей деревни тема войны занимала мало. Усталые, потрёпанные, жившие в вечной тревоге и спавшие в ночных страхах, они посвятили свою жизнь битве за веру.

Поскольку много лет бороться было не с кем, прибывшие были восприняты с энтузиазмом. Их просвещали, наставляли, вразумляли. Те не сопротивлялись, так как на первых порах не поняли принципиальных отличий нового учения. Но были рады вступать в беседы. Сомнения вызывал лишь факт, что Учитель был сыном непорочной девы. Что ж! Истина не всегда основана на житейском опыте.

Говорили, что в первый же вечер Сара святыми молитвами изгнала духов зла из новоприбывших. Никто не спорил, и очищенные от скверны гости принялись обустраивать новую жизнь.

Марку новые места не нравились. Деревня стояла на острове, окруженном солёными заводями и болотами. За ними начиналась неизведанная земля. Полчища комаров кусали, как собаки. Всё вокруг выражало тупое недружелюбие, презрительно булькали донные газы, злобно причитали хоронившиеся в густой траве чудовища, сверкали кровяными пузырями странные болотные кусты с мясистыми стеблями цвета свежего мяса.

Дома, похожие на сараи, торчали как попало. Они были сложены из камня с единственной целью — дать защиту от ветра и дождя, и никто не заморачивался красотой. Эти лачуги запирали небо низкими потолками, в клочья резали море крохотными оконцами, а солнце подменяли чадящими светильникам.

Единственная улица умудрялась несколько раз терять направление, словно заблудившийся путник. Сначала шла на север, потом вдруг раздумывала и меняла направление на запад. Здесь, постояв в нерешительности и образовав городскую площадь, неуклюжим зигзагом двигалась на юго-запад и вновь возвращалась к морю, чтобы там и утопиться.

На площади стояло необычное здание, его крышу образовывала перевёрнутая лодка, а стены были сложены из морского мусора — выбеленных временем стволов и веток вперемешку с камнями. Это сооружение было местным храмом, посвященным Иешуа Назаретянину.

Разум прихожан очень условно можно было назвать нормальным, что сразу становилось понятным, если заглянуть внутрь. Вместо алтаря стоял большой деревянный крест, орудие убийства. У основания лежал мешок с иссохшими человеческими костями двух Марий, умерших двадцать лет назад, — тётки Учителя и матери одного из его учеников. Сара была их служанкой и со смертью хозяев заметно повысила свой статус. Служба в церкви проходила, мягко говоря, странно. После молитвы выпивали глоток вина, который Сара превращала в кровь ребе Иешуа. Закусывали его же плотью. Жуть!

Жили аборигены грязно. Очаги топили сушёным навозом, от запаха глаза ело. Мужчины ходили с длинными немытыми колтунами и свалявшимися бородёнками. Одежда источала вонь несусветную. С подветренной стороны лучше не заходить.

На первых порах хозяева радушно помогали гостям обустраиваться, поскольку ощутили, что живут богато на фоне пришельцев, не имеющих крова над головой. Чтобы быть счастливым, человеку нужна самая малость — чтобы другой жил хуже.

Лишь когда у гостей появились добротные и чистые дома, коренные жители оказались разочарованы.

Марк подружился с местными детьми, среди которых была Рона. Бывают такие девочки, что даже удивительно. У неё были округлые щёчки, озорные тёмные глаза, а на голове примостился смерч из спутанных косм. Если помыть, получились бы чёрные как смоль волосы. Дралась не хуже парня. Кто хоть раз в жизни хватал за хвост бешеного коня, никогда не рискнул бы дёрнуть её за косички. По сложившейся моде она носила с собой увесистую палку, и каждый понимал, что обидеть девочку легко, убежать будет трудно.

Марку нравилось глазеть