Заклинание в стиле ампир - Александр Даценко

Я заверил его в том, что у нас в стране все хорошо и спокойно.

— Ну-ну — сказал клещ, знал бы ты, что случится у вас в стране через десяток лет.

Теперь я понимаю, что если даже последний клещ знал о том, что случится с моей страной, то должно быть мы все просто ослепли и никогда не умели думать,

Я посмеялся над его словами.

Тогда я думал, что смеялся последним.

Теперь понимаю, что он просто не видел поводов для смеха.

Он сказал, что лучше быть книжным клещом и подъедать крохи в учебнике математики, чем пытаться сделать жизнь людей лучше. Он сказал, что его занятие — вообще самое хорошее их того, что безопасно можно делать для людей. Потому что, сказал он, все остальное людям во вред.

Наверное, в него вселилась душа того человека, который первым устроил телешоу. Или душа поэта Демьяна Бедного?

Я не знаю, я не спросил его тогда. Мне казалось, что все у нас хорошо.

Так оно и было.

Я ведь думал, что это я смеялся тогда последним.

Ох уж эти детские уверенности.

Хотя на самом деле я националист.

А вы знаете, что нашел Герман Вирт на Доггеровых отмелях в Северном море?

Доктор Герман Вирт. Он всю жизнь искал остатки того человечества, что вымерло, и поэтому основал Аненербе. Он искал код, объединяющий культуры современного человечества. Ему казалось, что наследие людей, которые вымерли какое-то неполное. И поэтому его поиски финансировались СС. Конечно, выглядит не очень, на вкус нынешних российских грантопользователей, но это не так уж глупо, в конце концов, ЦРУ в Германии при нацистах не обладала возможностями СС.

В поисках ответов на свои вопросы о вымершем человечестве, Вирт пришел к выводу о том, что наследие этой духовно богатой расы есть в крови каждого народа и каждого человека. А еще, он узнал, что у той расы был матриархат. То есть всем управляли женщины, прямо как у Гиммлера в семье. А теперь представьте себя на месте Гиммлера.

Вот это номер! — сказал он…

Вирт, ты меня неверно понял! — сказал он…

Вирт, отнеси и положи обратно — сказал он…

Так все это, почему-то, очень не понравилось Гиммлеру.

Еще он сказал, что такие находки лишают смысла все его прекрасные замыслы. Он даже напился в замке Вевельсбург и, надев на указательный палец, сразу пять колец, задумался, как быть. Именно тогда он распорядился посадить в концлагерь личного врача Геринга, еврея. А самому Герингу пришедшему требовать врача обратно заявил-

«Ну и что же, что он хороший еврей? У каждого из нас есть свой хороший еврей, и это не должно служить препоной к возрождению арийской расы». На самом деле Гиммлер врал. Ведь он уже знал о том, что в крови евреев не меньше от гипербореев, чем в его крови, а может быть и больше. А то, что он врал, указывало на решенность судьбы Вирта.

Рейхсфюрер додумался до полицейского надзора. Ему показалось, что это лучший выход из создавшейся ситуации.

Вирт был уволен из рядов СС и к нему был приставлен полицейский надзор. Самое смешное, что в крови полицейских тоже была частичка крови вымершей расы. А значит, у них было такое же исключительное право на владение Миром, как и у немцев. А у немцев, такое же, как и у евреев.

Герман Вирт умер в начале 80-х годов больной, забытый и никому не нужный.

Его даже боялись вспоминать.

Гиммлер принял яд, на несколько сотен лет пережив короля Генриха Птицелова. Семи тысяч серебряных Колец в замке Вевельсбург так и не нашли. Многим назгулам удалось выжить и посмотреть Мир.

О судьбе полицейских имевших право на мировое господство мне узнать ничего не удалось.

Герман Вирт был историком, этнографом, антропологом, предсказал и доказал общность народов и их происхождения от вымершего человечества. Он знал более ста мертвых языков. Насколько хорошо — осталось неизвестным.

Вот, что отыскал Герман Вирт на Доггеровых отмелях в Северном море.

Я хочу сказать, что он был неплохим человеком.

Просто гиперборейская кровь не давала ему покоя. И сорок лет жизни он провел впустую. Можно сказать, он на сорок лет не дошел до Мечты. Хотя уже видел в бинокль ее купола.

А вы видели в бинокль купола своей мечты?

То-то же…

А я знаю, отчего у нас такая распродажа и некогда.

Когда человечество еще не вымерло, но Мир уже Замкнулся, многим не хватало колбасы и Справедливости. Или Справедливой колбасы? Я уже не помню.

Тогда появились злые колдуны, которые казались добрыми. Они и сами верили в то, что они добрые.

Однажды я увидел, как все началось.

Огромная колонна людей перла по Тверской,

по Горького, то есть, люди были недовольны.

И было чем, вообще-то.

Впереди колонны шли: член политбюро ЦК КПСС, кандидат в члены политбюро. Генерал КГБ, два следователя по особо важным делам, женщина с лицом доярки, хроменький пассионарий. А позади 100000 людей.

С желаньем острой справедливости в глазах. С ненавистью к очередям, унижающим их достоинство, то есть те, что были впереди, они в очередях не бывали, но шли. Потому как разделяли. Понимали. Возглавляли. Совесть народная.

К светлой жизни шли. Дальше рассказывать?

Расскажу.

Нужен был Сулла, а явился Марий. Это два таких древних волшебника.

Самое смешное, что в Истории Рима все это описано Моммзеном.

Никто не читал. Все шли. К лучшей жизни. Нет, что-то читали, наверное, но не Моммзена. Точно. Я вспомнил. Все читали журнал «Огонек».

Его редактор обещал на выборах сделать рубль конвертируемой валютой, а позже пропал в стране-США за океаном.

Наверное, ищет конверты? Ну, так вот, шли они по улице Горького.

А потом, случилось доброе — добрые волшебники, уже тогда знали, чем все это может окончиться и пытались остановить будущую гекатомбу с помощью резиновых дубинок.

Рядом был Елисеевский гастроном и многие, хоть и не все 100000 побежали туда и встали в очередь. Как бы в очередь. Прикинулись очередью. Много для одного магазина — не войти, не выйти.

Такая вот ирония злого волшебства. Огляделись и поняли: Пусть в очереди, но в Елисеевском и не бьют. Не все 100000 в Елисеевском, и не всех не бьют, но ведь тут кто как смог устроится.

Мне кажется, что все, что случилось с моею Страною потом, было задумано именно там. В очереди, но в Елисеевском.

Как сделать человеку хорошо? Надо сделать очень плохо, а потом как было. Вот, что поняли злые колдуны, возглавлявшие демонстрацию.

И я спросил одного: Каково это, чувствовать ответственность за такое количество людей сразу? А он отвернулся, и буркнул, что сейчас некогда говорить. Потому, что происходит настоящая трагедия.

Теперь — то я готов прозакладывать голову первого президента, что он имел в виду вовсе не разгон демонстрации,

А тогда просто засмеялся. Тогда еще получалось смеяться над ними.

Потом смеяться стало больно.

Главное — чтобы на улице били.

Кто как смог устроится

Магазин — не войти, не выйти.

Пусть кто-то скажет, что плохой выбор.

А вот Вы, где тогда оказались?

Вот и молчите.

А как вы думали?

Ох и порезвились потом возглавлявшие тогда колонну. Каждый в силу своей сообразительности и склада характера, но все от души.

Или что там у них?

Елисеевский?

Половины уж нету в живых.

Не найдет их потом Герман Вирт на Доггеровой отмели в Северном море.

Они в другом месте.

Это так же точно как горький перец.

Интересно, мода на тефлоновые сковороды, она везде?

А вот еще:

Говорят в Китае, в древнем Китае, у Императоров случались острые приступы даосизма, и они пускали ситуацию в стране на самотек.

Говорят, тогда люди жили лучше всего.

И страна жила лучше всего.

Один мой друг, волшебник, скорее всего беглый эльф, когда я спросил его

— что мешает людям жить нормально, ответил так:

«Я люблю сок морковный, с детства. А принято считать почему-то, что он не усваивается, если его не разбавить молоком или сливками.

Недавно сижу в кафешке с товарищем, заказал я себе этот сок.

А официантка-девочка мне говорит: со сливками?

Нет, говорю, спасибо.

Она: не усваивается.

Я говорю: ничего, как-нибудь.

И знакомый мне тоже стал бубнить про неусвояемость.

Я ему говорю: Виталий, мне сорок лет скоро, сижу тихо, пью сок из морковки на честно заработанные рубли,

идите вы все на хуй с вашими советами,

уж, наверное, я знаю, что мне нужно, а что не очень.

Вот это, сказал он, и мешает.

А потом еще сказал — „сам ты эльф“,

почесал заостренным ухом свой затылок и ушел пить морковный сок и перечитывать книгу Экклезиаста.