Заклинание в стиле ампир - Александр Даценко

Александр Николаевич Даценко

ЗАКЛИНАНИЕ В СТИЛЕ "АМПИР" (2003–1991)

"ПОБЕЖДЕННЫЕ ДОЛЖНЫ МОЛЧАТЬ. КАК ЗЕРНА"

И приходит время, и проходит время,

и уходит оно безвозвратно,

и слишком велики для нас «крУги его»,

и новые воплощения, наступающие на одни и те же грабли

в течении времен и цивилизаций, не такое уж и утешение, для тех, кто живет теперь,

для тех, чье время сейчас.…

А все эти хлопки рукояткой грабель по лбам, в сумерках эпох, на глазах Всевышнего, довольно таки комичное занятие, комичное и однообразное.…

Вряд ли творец заинтересован в подобном зрелище.

Но мы — то живем сейчас, теперь…

и умираем тоже теперь

тут же…

Моя война окончена,

она окончилась постепенно сведенная на нет необходимостью жить,

я обзавелся семьей, у меня родились дети,

Мир, обнял меня, и показал другую сторону жизни…

Осталась ненависть,

ненависть питаемая жизнью, ненависть, уже не вызывающая желания убивать,

и оттого, еще более страшная…

я сроднился со своей ненавистью, как люди сродняются с привычками.

Я не боюсь ее, она не боится меня, и мы вполне нормально существуем совместно…

И только глаза, смотрят на Мир вокруг, не давая, успокоится,

успокоиться и жить,

быть непричастным ….

Когда-то, я пришел на Мемориальный комплекс,

там, у огромного памятника павшим,

Горит вечный огонь, перед вечным огнем стеной стоят изваяния наших солдат…

была дождливая зима, и слякоть хлюпала под ногами,

и день был серым, и серая тишина вздыхала негромкими порывами ветра.

У вечного огня, стоял старый человек, в потрепанной хламиде,

явно брошенный под колеса стремления к улучшению жизни, брошенный, и попавший под них,

казалось бы, чего тут такого уж нового и необычного…

Он стоял у вечного огня, в руках его была палка, на ней — прикрученная проволокой какая- то жестяная банка, он кипятил воду,

стоял у вечного огня, и кипятил на нем воду.

Подошла группа людей, ну знаете, не запоминающаяся такая кучка, дети, женщины, мужики, такие группки часто вываливаются на улицы с дней рождений, свадеб, банкетов, так вот, кто-то из этой подвыпившей, и в общем-то, счастливой группы, заорал на старика, мол, как ты смеешь, они же погибли за нас…

Старик промолчал, и только, когда криков стало очень уж много,

Он повернул голову, и произнес, желающим заступиться за честь погибших наших защитников —

«Я воевал тут, вместе с ними»…

И было понятно, что он говорит правду.

И все,

все, что досталось выжившему — это возможность вскипятить воду на вечном огне,

то, что смогли дать своему другу, мертвые…

А мы, живые, не смогли ничего, нет,

не Родина, МЫ…

Мертвые щедрее живых, мы ходим, жуем, бегаем, и нам не нужны неубитые старики, ни к чему они нам,

Но горит вечный, вечный огонь…

А значит, на нем всегда можно вскипятить воду…

Грязную воду в найденной на помойке жестЯной банке…

Если заслужил, конечно…..

И остается ненависть,

ненависть питаемая жизнью,

ненависть, уже не вызывающая желания убивать,

и оттого, еще более страшная…

И печатает шаги почетный караул в Александровском саду,

И пылает там вечный огонь.

Я видел многих, что вершат наши судьбы, с каждым днем мужская их половина солиднеет, а женская молодеет,

речь их все более связна, а вид все более безгрешен.

Они правят нами.

мертвые не позволили бы им кипятить воду на вечном огне…

Жаль, вот только, что сами правители,

так об этом и не узнают.

И все грезится нам, что есть на свете места, где мы были бы уместны,

более того, счастливы,

все мы хотим счастья, хотим, что бы однажды, все обстоятельства сложились в нашу пользу,

и соленые брызги моря, искрились бы на солнце, в своей всепобеждающей кратковременности…

И, что бы покой был счастливым, а обязанности,

да и само небо было бы радо твоему счастью…

А между тем, у каждого все это было…

и понимаем-то мы, что хорошо там, где нас УЖЕ нет, только потом,

а попытки составить обратно кубики судьбы, не приводят ни к чему,

Слишком многое мы узнаем,

слишком многие меняются, да и море возвращает раздувшиеся трупы…

А ведь было, было,

и понимаешь вдруг, что не так уж и плохо проходит твоя жизнь,

если есть право понять — ты был счастлив,

ты УЖЕ был счастлив…

А значит — обязательно будешь еще…

Потому, что все зачем-то,

только вот это зачем-то, не нами задумано, и не для нас…

Видишь? Там на небесах, свои трагедии и свои интриги,

видишь?

Они используют нас,

Они думают, что мы просто материал в их, несомненно, величайших деяниях…

И не понимают они, в своей привычке демиурга играющиеся кирпичиками, что человек, который был счастлив, уже сам по себе вселенная…

Ни те, что на небесах, ни те, что на строительстве…здесь, рядом,

денно и нощно строят рай на Земле…

Возомнившие себя скотниками строят рай для скотины…

Успевшие первыми к уходу Творца, далеко не решающая сила в Мире созданном Им…

Потому, что ты был счастлив.

Ты был счастлив. И значит жив.

Ведь смысл не в безгрешии,

смысл в том, что бы грехи совершались сознательно,

и то, ради чего их совершают, должно стоить такой цены,

цены греха,

греха перед собой, перед своим счастьем…

И если ты убивал, то принял цену своего греха…

И тоже был счастлив…

Дело не в адреналине, дело в решенности…

Наше счастье приходит с возможностью решения, или с отсутствием вопросов…

Творец ушел…

Он сотворил Мир. Он счастлив.

и именно в этом мы подобны ему…

Лучше всего о смысле жизни думается на кладбище и, возможно, не только живым…

А еще, я видел, как солнце катится с гор прямо на меня….

И тишина давит на уши не хуже пятиметровой глубины….ничуть не хуже….

Роса очень быстро исчезает с камней,

и кажется, что не было никогда промозглого холода,

так же, как ночью не верится в полуденное пекло…

Потому, что за все приходится расплачиваться…

Те, кто втоптал нас в землю получат свое, во всех смыслах…

Когда — то, я подарил папаху другу…хорошую черную папаху…

Друг сидел на броне первой рванувшейся по мосту в захваченный город…

Выстрел из гранатомета пришелся прямо в него…

Он страшно обгорел, погибли еще двое.… Один, владелец огромного мраморного дога, всеобщего любимца, превратившегося с гибелью хозяина в издерганное и страшное существо…

другой, просто хороший человек,

Ведь на войне, все хорошие,… а кому охота остаться в памяти таким, каким был,

если можно — таким как хотел…

Друг был убит, и то, что осталось от него не поддается описанию,…

но ведь уже все равно, разве то, что остается от умерших в собственной постели,

после того, как пролежит в Земле дней двадцать поддается описанию?

Папаху подобрали пацаны…

Одного из них, застрелил снайпер…

Одна папаха две смерти…

Два единственных ребенка в семьях… в семьях,

где детей больше родить не смогут.

Физически не смогут.

Мы променяли не родившихся детей, на призрак комфорта и карьеры,

когда — нибудь потом, карьера не сможет помочь нам,

выброшенным с работы очередным кризисом,

А комфорт не присядет рядом на больничную койку, и не скажет…

«Держись, все будет хорошо…»…

нет, не присядет….

Так стоило ли менять сутолоку в квартире, неугомонность детей, на возможность спокойно посидеть в персональном сортире?

Время покажет…

Ведь лучше всего о смысле жизни думается на кладбище, возможно не только живым…

Разве только высокие идеалы станут плакать на вашей могиле…

разве только они…

А еще, я помню прекрасного парня, Володьку, мы пили с ним вино на броне,

И он смеялся над анекдотом.

Потом мы ушли, а он остался,

Через несколько дней, он был поставлен опознавать мертвых.

Их свозили в рефрижераторах, и укладывали во дворе госпиталя,…

а он опознавал,

и тех с кем пил, и тех, с кем рос… Я не узнал его, когда мы встретились,

живые в его голове перепутались с мертвыми…

он престал смеяться, а каждый стакан проглатывал, словно последний,

я не знаю, что с ним было потом, но, думаю, ничего хорошего,

потому, что очень трудно не узнавать, что люди, которых ты хорошо знал, погибли,

а именно опознавать…

И Мир не рухнул, а мне все казалось — вот- вот…

Зато, я видел людей такими, какими они могли бы быть, если бы не мирное время,