Мой капитан - Жанна Раскита

Я дрожала всем телом. Мари заскулила. Как по команде, двое чужаков двинулись к роялю. Кирилл вскинул оружие и ранил первого. Я испуганно вскрикнула от выстрела, и упустила Мари. Бесстрашное животное, заливаясь, лаем, накинулось на раненного.

Тем временем, между капитаном  и вторым гостем завязалась драка. Я жалась в темном углу, боясь даже пошевелиться. Бандит выбил пистолет из рук Кирилла, и тот с глухим стуком упал на пол. Раненный достал нож. Он хочет убить мою собачку! Я схватила подсвечник, и опустила на его голову.

Оглянулась. Кирилл и бандит тянулись к пистолету, который лежал почти у моих ног. Я наклонилась, и, подхватив оружие, уткнула его дулом в голову преступника. Тот на секунду замер. Не долго думая, Ессенский сбросил с себя руки нападающего, поднялся. Я с удовольствием передала пистолет капитану.

– Кто ты, и кто тебя послал? – холодно спросил Кирилл.

Я осторожно взяла на руки Мари, прислушиваясь к словам мужчин.

Бандит молчал. Ессенский многозначительно взвел курок.

– Вопрос повторить?

Бандит повел плечами.

– Убивай. Плевать. Мне не жаль своей жизни. Жаль только, я не смогу отомстить за Калугину… – капитан не дал договорить бандит, и лишил  его сознания одним ударом.

– Идемте, – хмуро обратился он ко мне, – нам ничего не узнать здесь, – и довольно грубо подхватив меня под локоть, капитан  двинулся к выходу из подвала.

Я вырвалась, и очень разозлилась подобному обращению.

– Что вы себе позволяете! Не смейте обращаться со мной подобным образом! И извольте объясниться, сударь! О чем это говорил тот человек? Кто такая Калугина?

– Не будьте дурой, Анна Петровна. Сейчас не время и не место. Отсюда надо выбираться, пока не появился кто-то еще, – проговорил Ессенский, и зарядил пистолет.

Я покраснела. Он назвал меня дурой! Это невыносимо!

– Ну, вот вы и показали своё истинное лицо, капитан,  – высокомерно заявила я и двинулась к выходу.

Он, по-прежнему чернее тучи,  пытался, было помочь мне выбраться. Я кинула на него уничтожающий взгляд. Это не помогло, Ессенский в довольно фривольной форме попытался подсадить меня, подхватив за талию. Дьявол, я столько раз в детстве лазила в этот подвал, что как-нибудь выберусь сама!

– Уберите от меня свои руки! – словно гадюка, прошипела я.

Ессенский отступил. Я легко выбралась на поверхность. Солнце уже поднялось. Расправив платок, и придерживая Мари, я двинулась к хижине Маши и Павлуши. Сзади послышались быстрые шаги капитана. Я не стала оглядываться, слишком великая честь для него! И наоборот, ускорила шаг. Судя по всему, капитану мое поведение не понравилось, так как он довольно грубо схватил меня за плечо, и развернул к себе. Мари выскользнула из моих рук. Ессенский даже бровью не повел. Я окончательно пришла в ярость, Резким движением, скинула его руку со своего плеча, и выкрикнула:

– Что вы себе позволяете! Не смейте прикасаться ко мне своими грязными руками, вы мерзкий лгун!

Ессенский вновь попытался поймать меня, и крепко сжав мои плечи, встряхнул.

– Успокойтесь ради всего святого! Мы должны немедленно покинуть имение!

– Никуда я с вами не поеду! Отпустите меня! – выкрикнула я.

Должна признаться, я была на грани истерики. Но он стойко держался, владел собой потрясающе. Это и бесило.

Я рванулась в сторону. Клок рукава моей рубашки остался в его руке. Я оглянулась, и не долго думая, влепила капитану увесистую пощечину.

Тот, наконец, замер. Впрочем, как и я. Он медленно поднял на меня хмурый взгляд. Меня трясло нервной дрожью, рукав рубашки собрался у запястья, оголив руку, волосы в беспорядке свисали вокруг лица, платок вовсе валялся у ног. Мари возмущенно лаяла, Ессенский, с краснеющей пятерней на щеке, глубоко вздохнул. Я подобрала платок и быстро укуталась им.

– Я не желаю больше видеть вас, капитан, – наконец произнесла я. Мой голос предательски дрожал. Подобрав Мари, я вновь двинулась к домику.

Кирилл молча последовал за мной.

– Я прошу у вас извиненья, – послышался за спиной его холодный голос.

– Извинения не принимаются, – ответила я не, оборачиваясь.

– Нам необходимо объясниться, Анна Петровна, – не отступал Ессенский.

Я не отвечала, молча шла к домику, по утоптанной тропинке над леском. Я дрожала,  и боялась расплакаться. Мне было так себя жалко!

Шаги капитана ускорились, по скрипучему снегу. Я попыталась сбежать, но он поймал меня прежде, уже не так грубо, но по-прежнему твердо. На этот раз я сопротивляться не стала, и легко сдалась. Сердце бешено колотилось. Я подняла на него полный слез взгляд.

– Как вы не понимаете, что вам грозит опасность, – тихо, почти нежно прошептал он, отодвину волосы с моего лба.

– Оставьте меня, – упрямо отозвалась я.

Его, такой странный взгляд изучал мое лицо. Я поняла, он не слышал меня. Кирилл задержал свой взгляд на моих губах. Казалось, мое сердце замерло. Он явно собрался меня поцеловать, мелькнула мысль. Я следила за его лицом, и губами, неумолимо приближающимся к моим.

Неожиданный треск и грохот заставил нас обоих оглянуться. Ужас охватил меня. Хижина, в которой я жила, вспыхнула, словно куча соломы! Я кинулась к огню, до хижины оставалось метров пятьдесят, не больше. Я почти добежала, у самого входа меня в охапку схватил Кирилл, и оттащил на пару метров. Почерневшее, горящее бревно обрушилось туда, где я была всего секунду назад. Я ощущала жар пожарища. Огонь лизал сырые бревна деревянного сруба.

– Паша! Маша! – позвала я.

И словно дожидаясь моего призыва, хижина обрушилась, обдав меня снопом искр.

Мари испуганно жалась в кустах. Я снова рванулась к хижине, но Кирилл не пускал.

– Отпустите меня! Они горят! Они спят там! Пожалуйста! Их надо вытащить! Спасти! Нет… – я захлебнулась слезами, и обмякла.

Капитан поднял меня,  и двинулся к своему коню.

Из деревни бежали люди с ведрами, полными воды. Но было поздно, слишком поздно.

Кирилл усадил меня на своего коня на дамский манер, сел сам. Попытался прижать меня к своей груди, но я не подалась. Тогда он попытался вновь и вновь, до тех пор, пока я не сдалась. Привалившись к его груди, и покачиваясь на ходу коня, я впала в забытье, похожее на сон.

6

 Я медленно открыла глаза. Длинные квадраты  солнца  пресекали мое ложе. Окна, в которые бил розовый свет заката, плотно закрыты, но не зашторены. Я укрыта  теплым одеялом, кровать узкая и немного жесткая. Простая комната казалась чистой и опрятной. В углу стояло деревянное кресло с темно-зеленой обивкой. На его спинке валялся мой платок. Рядом стояли валенки. В противоположном углу стоял комод.

Комнату я изучала от нечего делать. На самом деле, мне было абсолютно все равно, где я нахожусь. Мои глаза безжизненно  скользили по облупившемуся потолку и бледно-желтым стенам этого сомнительного жилища. А всего месяц назад меня окружала роскошь и красота. Теперь все это так далеко от меня! Я повернулась на бок и