Мой капитан - Жанна Раскита

на то, что ноги подкашивались, и меня бросало то в жар, то в холод. Вот уже все разошлись, скорбно поглядывая в мое бледное лицо.

Потом ушли и Маша с Пашей, позволяя мне побыть с мамой наедине. Я не знаю, как долго я простояла над могилой, но когда я оторвала взгляд от холма сырой земли, небо затянуло и дул резкий, порывистый ветер.

Я развернулась на ватных, затекших ногах и направилась к домику возницы. С каждым шагом я чувствовала, что силы покидают меня. Мир помутнел перед глазами, ветер швырнул в лицо мелкий мокрый снег. И, казалось, от этого порыва, я упала на землю. Больше я ничего не чувствовала, не понимала и не видела. Пришла горячка, а вместе с ней и бред.

4

Я пришла в себя в теплом домике возницы. Маша и Павлуша занесли меня. Как только я раскрыла глаза, надо мной появилась моя верная помощница.

Маша была моей сверстницей, ей минул двадцать один год, и ее огромные карие глаза, должно быть, свели не одного мужчину с ума, но не это было ее главным достоинством. Среди всех барышень мира, благовоспитанных дам, я не смогла бы  найти более верную подругу, готовую всегда поддержать меня. Но даже безвозмездная забота не помогла вернуть меня прежнюю. Как известно, человек рождается сам, и умирает сам. И никто не может мне помочь.

Я взглянула на Машу и улыбнулась.

– Мне не здоровится… – прохрипела я, неожиданно тихо.

– У вас был жар, барышня. Аж неделю не спадал! Я уж решила, что вы не выкарабкаетесь. Но вы молодец, справились.

– Лучше бы я умерла, – ответила я и снова прикрыла глаза.

Маша сменилась в лице.

– Что вы, что вы барышня! Ходят слухи, что батюшка ваш жив. Что, якобы никакого Боткина не казнили, а отправили его в ссылку, вместе с вашим братцем, Николаем Петровичем!

Я взглянула на Машу.

Мысль, о том, что, возможно, они живы, вернула меня к жизни.

– А Антон? Про него ничего не слышно?

– Нет, к сожалению, Анна Петровна. Но я могу Павлушу в город послать, разузнать…

– Будь добра, Машенька, пошли, как время будет.

– Кончено, барышня, конечно.

Я облегченно вздохнула.

– А тут, – начала Маша вновь, – к нам наведывается уже третий раз некий царский капитан Ессенский.

Я испуганно взглянула на девушку.

– Меня спрашивает?

– Угу.

– Наверняка он от Белова…

– Не знаю, барышня. Но он так настойчив! Знаю точно, его не было, когда усадьбу разоряли… – Мария задумчиво взглянула в окно, и тут же спохватилась, – ну, ладно, пойду. А то я Пашку одного там бросила…

И Маша поспешно покинула комнату.

Я закрыла глаза, и впервые со дня восстания, просто заснула, нормальным, здоровым сном.

Прошло три дня. Я уже свободно ходила и даже занималась некоторыми делами по дому. Маша запрещала мне, но когда ее не было, я то и дело, мыла полы, или скребла плошки. Хотя те и были чистыми. Аккуратности у Маши не занимать…

У меня из головы ни как не выходил этот самый Ессенский. Кто такой? Может он быть от Белова? Нет, толстяк пригнал бы целую армию за мной. Этот кто-то другой? Может это тот капитан, что спас меня?

Я задумчиво скребла дощатый пол  сырой тряпкой. Маша ушла в деревню, купить еды, а Паша уехал в город разузнать про Антона. И я, наслаждалась уединением и возможностью все хорошенько обдумать. Не придумала, чем руки занять, решила протереть полы.

Тяжела серая тряпка, с хлюпающим звуком упала на доски. Я стала на колени, подкатила рукава, заправила за пояс подол юбки и принялась елозить ледяной мокрой тряпкой по полу. От этих, полусгнивших досок исходил такой жуткий запах!  Но думала я не об этом.

Мои не веселые мысли не давали покоя, я отложила тряпку и села.

В этот момент дверь в домик с жалобным скрипом открылась. Я оглянулась, сырые волосы облепили шею и лицо.

На пороге стоял капитан. Голубоглазый великан улыбнулся, вскинув бровь. В этой улыбке не было не ехидства, ни холодности, а неожиданная теплота.

Осознав, в каком я сейчас виде, я быстро поднялась, оправила юбку. Впрочем, мои обнаженные ноги не ускользнули от его внимательных глаз. Огромные мокрые пятна по мятому подолу и заледеневшие руки. Я ощутила себя настоящей замарашкой!

– Добрый день, Анна Петровна, – произнес капитан.

Я кивнула, не в силах издать ни звука. Это было настоящим унижением… мне хотелось сбежать, скрыться от этого пронзительного взгляда.

К счастью, моя выдержка и высокомерие вернули мне дар речи. Я взяла себя в руки.

– Так вы и есть тот самый Ессенский?

– Да, сударыня, Кирилл Александрович Ессенский, – с этими словами он снял шляпу, и отвесил мне галантный поклон.

– Наконец-то я узнала ваша имя, сударь. Это большая честь для меня.

– Не надо, Анна. Я пришел с миром.

Я смутилась. Не стоило нападать на него так сразу. В конце концов, нужно быть бесконечно ему благодарной, он вытащил меня из тюрьмы!

– Спасибо вам, Кирилл Александрович, за то, что вы помогли мне тогда, – произнесла я, – хотя я не знаю, зачем вы сделали это?.. – сменив тональность, заговорила во мне подозрительность.

– Могу я, наконец, войти? – ответил он.

Я опять выругала себя, и предложила гостю стул.

– Вы чрезвычайно любезны, барышня, – усмехнулся он, усаживаясь.

– В прилично обществе о своих визитах сообщают заранее… – сказала я, присаживаясь напротив.

Он хмыкнул. Что ж, он прав. Я больше к тому обществу не отношусь.

– Ваша строгая смотрительница в очень грубой форме запретила мне являться. Слышал, вы похоронили матушку. Мне очень жаль.

Я взглянула на капитана, ком сковал горло. Но слезам навернуться я не позволила.

Кирилл встретил мой взгляд и как-то ободряюще кивнул.

– Зачем вы приехали?

Мне натерпелось, чтобы он ушел. С ним рядом я чувствовала себя еще более слабой и беззащитной.

– Ну, в первую очередь, я бы хотел вернуть свой мундир.

Я вспыхнула, и проворно подала капитану его вещь.

Тот удивленно вскинул брови.

– Вообще-то я пошутил.

Я молча положила сюртук перед ним.

– Вы значит такая, да? Принципиальная?

Я посмотрела на Ессенского долгим серьезным взглядом.

– Что вам нужно, капитан? Как видите, я занята.

– Не очень-то любезно, Анна Петровна. Вам так не кажется? В любом случае ваша принципиальность мне на руку. Я пришел поговорить о возврате долга. Услуга за услугу, так сказать.

Мой взгляд красноречиво холодел. Но я молча слушала его излияния.

– Вы, я вижу, сегодня настроены более спокойно, чем обычно. Что ж, это к лучшему…

Дверь в домик вновь распахнулась, и вбежала Маша. Она тяжело дышала, явно сделала приличную пробежку.

– Что вы делаете здесь, капитан?! – воскликнула она, испепеляя Кирилла взглядом, – я же сказала вам, что барышня только переболели, и не принимают гостей!

Капитан смущенно поднялся.

– Как вы смели нарушить уединение барышни?! Они перенесли жуткую трагедию!  А вы явились со своими обвинениями! Убирайтесь! Немедля!

Капитан усмехнулся и оглянулся на меня. Я молчала. Я не знала, что