Чужак в чужой стране - Роберт Хайнлайн

— Бен, может, было бы лучше, если бы его надули — очень уж он… ну, неземной.

— Точнее не скажешь. И деньги ему ни к чему, уж кому-кому, а Человеку с Марса голодать не придется. Любое правительство и тысяча-другая университетов будут счастливы заполучить его в качестве постоянного гостя.

— Подписал бы бумаги и забыл о них, — вздохнула Джилл.

— Не так просто, Джилл. Помнишь знаменитый процесс «Дженерал Атомикс против Ларкина и других»?

— Решение Ларкина? Зубрила в школе, как все. А Смит тут при чем?

— Вспомни-ка. Русские отправили первый корабль к Луне — он разбился. Соединенные Штаты и Канада объединяются, посылают корабль, он летит на Луну и возвращается, но никого на Луне не оставляет. И вот пока Соединенные Штаты вместе со странами Британского Содружества снаряжают экспедицию колонистов под покровительством Федерации, а русские собираются сделать то же самое самостоятельно, «Дженерал Атомикс» тайком запускает свой собственный корабль с острова, арендованного у Эквадора, и, когда экспедиция Федерации, а затем и русские, добираются до Луны, экипаж чужого корабля уже обосновался там. Ловко проделано?

И вот «Дженерал Атомикс», швейцарская корпорация, контролируемая американцами, заявила права на Луну. Федерация не могла выкинуть их и захапать Луну себе, русские бы этого не допустили. Тогда Верховный суд принял решение: деловое объединение, существующее лишь как юридическое лицо, не имеет прав на планету. Владеть ею могут люди, осуществившие посадку и «заселение», — Ларкин и его экипаж. Их признали суверенной нацией и приняли в Федерацию. Конечно, те, кто их снарядил, «Дженерал Атомикс» и дочерние предприятия, отхватили жирные куски. Такое решение никому не пришлось по вкусу, да и Верховный суд Федерации в то время не был всесильным, но это был разумный компромисс. Далее были приняты правила колонизации планет, все они основывались на «Решении Ларкина» и исключали кровопролития. Сработало, кстати, на славу — Третья мировая война началась не из-за каких-то конфликтов по поводу космических путешествий. «Решение Ларкина» — закон, применимый и к Смиту.

Джилл покачала головой:

— Не вижу связи.

— Подумай, Джилл: согласно нашим законам, Смит — «суверенная нация» и является единственным законным владельцем планеты Марс.

Глава 5

У Джилл округлились глаза.

— Может, я хлебнула лишку? Бен! Могла бы поклясться: ты сказал, что тот пациент — владелец планеты Марс.

— Вот именно. Он жил на ней — и дольше, чем требуется. Смит и есть планета Марс — король, президент, единственное гражданское лицо и прочее. Если бы «Чемпион» не высадил на Марсе колонистов, права Смита подверглись бы сомнению. Но там остались люди, и потому Смит — владелец планеты, хотя он и находится сейчас на Земле. Ему вовсе ни к чему с ними делиться, они — иммигранты, пока он не дарует им гражданство.

— Фантастика!

— Но все по закону. Милая, теперь ты понимаешь, почему столько людей в нем заинтересовано? И почему администрация его так надежно припрятала? Их действия незаконны. Смит — гражданин Соединенных Штатов и Федерации. Содержать гражданина «инкоммуникадо», даже если он осужденный преступник, неправомочно. Кроме того, в любой период истории изоляция монарха считалась враждебным действием, а ведь он является монархом. Так же расценивается и запрет встречаться с людьми, тем более с прессой, имеется в виду — со мной. Ну что, все еще не согласна?

— Что? Да ты меня до смерти напугал. Бен, если меня поймают, что со мной сделают?

— М-м-м… да ничего страшного. Запрут в обитую ватой палату, трое врачей подпишут бумагу о невменяемости, будешь получать письма один раз за два високосных года. Вот интересно, а что они хотят сделать с ним?

— А что с ним могут сделать?

— Ну, он ведь может умереть — от перегрузки, например.

— Ты думаешь, они пойдут на убийство?

— Тихо, тихо! Не надо страшных слов. Вряд ли его убьют. Во-первых, он кладезь информации. Во-вторых, он своего рода мост между нами и единственной разумной жизнью, встретившейся нам в космосе. Как у тебя дела с классикой? Читала «Войну миров» Г. Дж. Уэллса?

— Давненько, еще в школе.

— Предположим, марсиане будут агрессивны. Это вполне вероятно, а мы ведь и понятия не имеем, какой величины дубинкой они способны на нас замахнуться. Смит может стать посредником, с чьей помощью удастся избежать Первой Межпланетной Войны. Пусть это и кажется невероятным, но вряд ли администрация упускает из виду такую возможность. И они еще не решили, что же делать с открытием жизни на Марсе — в политическом смысле.

— Так ты считаешь, ему ничего не грозит?

— Пока нет. Генеральный секретарь не должен ошибиться — ты же знаешь, его администрация в неустойчивом положении.

— Ничего не смыслю в политике.

— А надо бы. Это почти так же важно, как и твое собственное сердцебиение.

— А я и на него…

— Не болтай, когда я произношу речь! Большинство Дугласа — все равно что лоскутное одеяло: может рассыпаться за ночь. Пакистан рванет в сторону при малейшем кашле… Вотум недоверия — и Генеральный секретарь Дуглас вновь дешевый адвокат. Человек с Марса поможет ему удержаться на месте — или сломает его… Так ты проведешь меня туда?

— Лучше уйду в монастырь. Кофе есть?

— Сейчас посмотрю.

Они встали. Джилл потянулась, промолвив:

— Ох, мои старые косточки! Плевать на кофе, Бен; завтра у меня тяжелый день. Отвези меня домой, ладно? Или отошли, так безопаснее.

— О’кей, хотя вечер еще только начался. — Он вышел в спальню и вскоре вернулся, неся на ладони предмет размером с обычную зажигалку. — Ну что, не проведешь?

— Ой, Бен, я бы хотела, но…

— Ладно, это опасно, и дело не только в твоей карьере. — Он показал ей предмет. — «Жучка» ему подсунешь?

— Что это?

— Лучший подарок для шпиона со времен Микки Финна. Микроминиатюрный магнитофон, пленка на пружинке, так что его нельзя обнаружить с помощью следящих устройств. Все внутренности запакованы в пластик, можно выкинуть его из окна. Батарейка испускает столько же излучения, сколько часовая, но она изолирована. Рассчитана на сутки. Затем вынимаешь пленку, вставляешь другую — пружинка внутри кассеты.

— Не взорвется? — спросила она с беспокойством.

— Хоть в пироге запекай!

— Бен, ты так запугал меня, мне теперь страшно к нему заходить.

— Но ты же можешь войти в соседнюю комнату?

— Вроде бы.

— У этой штучки ослиные ушки. Прилепи к стене вогнутой стороной, можно скотчем, запишется все, что происходит за стеной.

— Но меня непременно заметят, если я буду бегать туда-сюда. Бен, в другом коридоре тоже есть смежная комната — сойдет?

— Отлично. Сделаешь?

— М-м-м… давай, я подумаю.

Кэкстон протер устройство платком.

— Надень перчатки.

— Зачем?

— Владение такой штучкой карается по закону. Надень перчатки, да смотри не попадись.

— Хорошенькие идеи приходят тебе в голову!

— Хочешь выйти из игры?

— Нет, — выдохнула Джилл.

— Умница! — Мигнула лампочка, он глянул вверх. — Такси. Я вызвал машину, когда ходил за этой штучкой.

— Вот как… где мои туфли? Не выходи на крышу. Чем меньше нас видят вместе, тем лучше.

— Как пожелаешь.

Надев ей туфли, он выпрямился, а она взяла его за голову обеими руками и расцеловала.

— Милый Бен! Ничего путного из этого не выйдет, а я и подумать не могла, что ты — преступник. Но повар из тебя получается неплохой, конечно, если я набираю шифр… Может, я и выйду за тебя замуж, если удастся опять устроить ловушку, и ты снова сделаешь мне предложение.

— Предложение остается в силе.

— А что, гангстеры женятся на своих «милашках»? Или надо говорить «чувихах»? — И она поспешно ушла.

«Жучка» Джилл установила без труда. Больная в палате, стена которой сообщалась с палатой Смита, была прикована к постели, и Джилл частенько задерживалась у нее поболтать. Она прилепила приборчик над полкой в клозете, заметив, что санитарки ну просто никогда не стирают пыль с полок.

На другой день она без труда заменила пленку — больная спала. Она проснулась, когда Джилл еще стояла на стуле, и Джилл тут же отвлекла ее внимание, рассказав очередную сплетню.

Джилл отослала пленку почтой — это показалось ей безопаснее, чем тайны в духе «плаща и шпаги». Но ее попытка установить третью кассету с треском провалилась. Когда больная уснула, она взобралась на стул, и вдруг женщина пошевелилась.

— О, здрасьте, мисс Бордмен.

Джилл замерла.

— Здрасьте, мисс Фритчи, — выдавила она из себя. — Как спалось?

— Ничего, — брюзгливо ответила женщина. — Спина болит.