Яд твоего поцелуя (СИ) - Диана Фад

так уверен в смерти жены, то зачем ищет? А если не уверен, то куда пропала Валерия? Не в берлоге же у медведя живёт.

В посёлке у рыбаков как всегда весело и тепло. Здесь к чужим людям относятся не так настороженно. А меня знают.

— Илья, опять в отпуск? — пожимает руку старший рыбак.

— Здорова, Петрович, ага, в отпуск. На ночь пустите? — отвечаю крепким пожатием.

— Почему же не пустим, иди к Никитичу, у него койка свободная, а вечером подгребай к костру.

— Договорились.

Иду к вагончику, где мне предстоит переночевать. Здесь стоят несколько строительных вагонов, оборудованных под проживание. В каждом буржуйка, четыре койки ярусами. За вагонами генераторы, под навесом снегоходы и вездеход. Никитич, мужик лет под пятьдесят с короткой чёрной бородой и в аляске, уже стоит на пороге своего вагончика.

— Илюха, привет, — пожимаем крепко руки. — Надолго?

— На ночь. Пустишь?

— Конечно, залетай. Твоя койка свободна.

Заходим в вагончик, и я сгружаю рюкзак на не заправленную койку слева. Матрас, скрученный вместе с подушкой внутри, лежит на верхней кровати. А больше мне и не нужно. Тепло, душевно. Вечер провожу в общем вагоне, который намного больше. Там и накормят, напоят, да и байки местные послушаю. Пока хлебал вкусную похлебку из рыбы и картошки, мужики всё спрашивали, что да как. У них проще с новостями, рация есть, да и телевизор в углу что-то бормочет. Мужики кто в нарды играет, кто в карты, а я сижу со старшими. Всего тут человек десять сейчас. Остальные кто по домам разъехались, кто на Большую землю подались. К весне вернутся. Когда все новости рассказаны, спрашиваю, будто мимоходом:

— Слышал, пропажа у вас тут была? Туристка пропала?

— А эту-то? — оживляется один из рыбаков, а другие кивают. — Так нашли её. Дня три назад. Точнее, что осталось. Намучилась девка, ох намучилась. Без слёз не взглянешь.

— Жива? — спрашиваю осторожно, чтобы не выдать свой интерес.

— Да какой там жива, — отмахивается Петрович. — В тайге разве выживешь? Баба, да ещё в одиночку.

Глава 10

— Опознали? — замираю, стараясь не выдать своего волнения.

Мне бы сразу сообразить, что речь идет не о моей пропаже. Валерия исчезла осенью, а сейчас зима.

— А как же, — ухмыляется Петрович, — Подруга ее и опознала. Вот зачем, спрашивается, лезут в тайгу, да еще и от группы отбиваются? Или думают, что зимой хищников нет? А волк, рысь, тигр опять же…

— Да какой тигр, Петрович? — возмущается один из рыбаков. — Или ты Шерхана вспомнил? Так старика уже давно нет.

— Может и нет, а может и есть, — задумчиво отвечает Петрович, — Да и шатун запросто может. Но эту рысь потрепала, однозначно.

Мужики заспорили, а я вздохнул облегченно. Шерхана даже я помню, точнее байки про этого старого амурского тигра. Кто-то встречал его, кто-то даже видел несколько раз, я пока только следы находил.

— Завтра наледь будет, тигр выйдет, — качает головой Петрович, — Когда наледь, косуля идет плохо, легкая добыча.

— Да, да… — согласились мужики, а я пообещал себе, что ружье из рюкзака достану на всякий случай.

Завтра мне предстоит весь день в дороге по тайге. Наледь — это плохо, но выбора у меня нет. Еще одна заимка, и я доберусь до Деда, а там уже будет понятно, что делать дальше.

Шансы на то, что Валерия каким-то чудом спаслась, таяли с каждым днем. Я теперь понимал ее мужа: нет тела — нет наследства. А ждать этому мажору было не с руки. Хочется красиво жить здесь и сейчас. Доказать, что это он помог своей жене отправиться на тот свет, невозможно, если сама Валерия не расскажет правду. Но даже я сомневаюсь, что она жива. У кого может жить в тайге городская фифа, скрываясь столько времени? Опять же травмы. Наверняка она получила травмы, когда сорвалась с обрыва. Георг подробно описал то место, и завтра я буду там проходить.

Но вот проблема: я, как и Георг, верю в такие чудеса или судьбу. Если человеку суждено выжить, то он выживет. Как, я не знаю, но жизнь такая штука, что я уже ничему не удивляюсь. Насмотрелся за свою карьеру в горячих точках. Вот есть человек, без рук, без ног, не жилец совсем, а выживает, но другой от царапины богу душу отдает. Ничем не объяснить, а угадать и подавно не дано.

С мужиками попрощался заранее, так как хотел выйти на рассвете, что и сделал. Тронулся в путь, когда небо только начало сереть, и день прошел довольно спокойно, если не считать того, что намаялся я с этими лыжами. Оттепель невовремя пришла, а потом морозом прикусило, и как по льду скользишь.

До заимки добрался совсем без сил. Дверь примерзла так, что пришлось топором вырубать. Эта хижина была хуже, чем та, в которой раньше ночевал. Потолок кое-где прохудился, в небольшой комнате гулял ветер. Печь чадила, пришлось протапливать до поздней ночи. Но выключило меня сразу, как только лег на узкий топчан. В этот раз обошлось без снов.

Утром выпил кофе, соорудил бутерброд и снова в путь. К концу дня должен был дойти до Деда. Когда поднялся на высокую точку, включил телефон, отмечая, что осталось всего две полоски, надо бы подзарядить.

Георг ответил почти сразу, словно держал телефон в руке. Быстро обрисовал ему ситуацию, рассказал про крысу.

— Кто-то в вашем окружении сливает всю информацию Быстрицкому.

— У меня проверенные люди, — сомневается Георг, — Может это случайность?

— Нет, слишком быстро они узнали, куда я иду и зачем. Как бы еще оказались у меня дома после разговора с тобой? — не соглашался я, — Прошерсти там своих людей, особенно у кого был доступ к информации. Нужно найти тех, кто знал о твоих передвижениях и планах. Муж Быстрицкой, может, и мелкая сошка, но за ним явно стоят серьезные люди.

— Хорошо, я займусь этим, — произносит Георг, — Ты сейчас где?

Вот тут я завис, если честно. Сам не понимаю, как это случилось, но вдруг накрыло такими сомнениями, что самому страшно стало. Я недоверяю Георгу?! Да быть того не может. Но кто еще знал обо мне, о моем задании? Кто знал, куда я пойду, с кем пойду и когда.

— Что молчишь? — голос Георга становится осторожным, он словно прощупывает почву перед тем, как произнести слова, — Илья… Ты же не думаешь, что…

— Нет, не думаю… Но будет лучше, если я все сделаю сам, — твердо отвечаю другу моего отца, моему крестному.

— Илья…

— Нет, Георгий Викторович, я сам разберусь. Ищите,