Тайна Белого дома - Издательство «Развлечение»

— Ладно, Дик. Я считал долгом предупредить вас на всякий случай. А теперь ступайте, торопитесь исполнить мое поручение.

Когда Боблей вышел, Ник Картер запер за ним дверь на засов и подошел к своему пленнику.

— Прежде чем мы с вами будем беседовать,— заговорил он, — мы подкрепимся немного. Я устал от быстрой езды, да и вам приятно будет выпить стаканчик. Не хотите — как хотите.

Ник Картер подошел к столу, взял бутылку с коньяком, налил стакан и осторожно понюхал, прежде чем выпить.

Стоя к своему пленнику спиной, Ник Картер не мог видеть торжествующего взгляда, которым барон Мутушими следил за каждым его движением.

Коньяк был очень хорош, как и вообще все напитки, которые можно было за деньги достать в этом трактире.

Ник Картер с удовольствием выпил коньяк и, против обыкновения, налил себе еще второй стакан. Он почему-то чувствовал себя страшно утомленным.

Но теперь новые силы разлились по его телу. Он поставил стакан на поднос и с насмешливой улыбкой проговорил, обращаясь к своему пленнику:

— Да, да, барон, иногда приходится переживать неожиданности.

— Счастье изменчиво, — спокойно возразил японец, — я хотел завладеть вами, сенатор, и вопрос еще не решен, кто в чьей власти находится.

— Нет уж, не увлекайтесь мечтами, — расхохотался мнимый сенатор, — вы в моей власти, а через два часа очутитесь в тюрьме, если не примете моих условий.

— Прежде чем принимать какие бы то ни было условия, я должен знать их.

— Я не угрожаю вам убийством, как это делали вы, барон, по отношению ко мне. Но моя воля непреклонна. Либо вы дадите мне письменное признание вашей вины, которым я буду пользоваться по своему усмотрению, либо вы отправитесь в тюрьму.

— Сила на вашей стороне. Противоречить победителю было бы глупо, — отозвался Мутушими со странной улыбкой, которая невольно заставила сыщика задуматься.

— Не предавайтесь ложным надеждам, барон, — продолжал Ник Картер, повысив голос, — вы зашли настолько далеко, что не можете рассчитывать на снисхождение. Если вы будете упрямиться, то будете в качестве иностранца переданы в распоряжение вашего посольства, а вы прекрасно знаете, с какими это будет сопряжено последствиями для вас. Даже в Японии шпионов не любят, тем более если они настолько неловки, что попадаются. Насколько мне известно, такая неловкость искупается харакири. Вас ближайшим пароходом отправят в Токио, там с соблюдением обычных церемоний преподнесут вам кривую саблю, и вы будете иметь удовольствие распороть себе живот.

Пленник содрогнулся. Он с ненавистью и злобой взглянул на Ника Картера.

— А что будет, — проговорил он, — если я выдам то, что вы называете признанием моей вины?

— Если вы выполните мое требование, — ответил Ник Картер, — то никто не будет знать о том, что было сегодня ночью. Ваше письменное заявление будет присоединено к секретным документам, относящимся к вашей нации, а затем мы пожелаем вам счастливого пути!

— Значит, вы обещаете мне полную тайну, если я составлю и подпишу подобное заявление? — спросил Мутушими.

Ник Картер ответил не сразу.

Он подсел к столу и подпер голову рукой. Какая-то странная усталость овладела им.

— Ничего я вам не обещаю, — ответил он, зевая, — я требуют от вас заявления, в котором вы признаетесь, что организовали в Соединенных Штатах, в частности в столице, целую систему шпионажа, что лица, участвовавшие в этом заговоре, знали искусство языка губ. Да вы поражаетесь, барон? Вы не ожидали, что мы это знаем? Неужели вы воображаете, что американцы настолько глупы, что японцы могут их водить за нос? Признаю, дело было задумано очень хитро. Но вы были слишком уверены в успехе и в конце концов дошли до того, что стали выдавать содержание частных бесед, оглашение которых не могло повредить никому, даже замешанным в них лицам. Вот тут-то вы и промахнулись.

Барон заскрежетал зубами от ярости и стал бросать в сторону сыщика взгляды, полные ненависти и злобы.

— Кто знает, сенатор, — воскликнул он, — быть может, еще придет время, когда вам придется пожалеть о ваших действиях!

— Возможно и это, но маловероятно, — отозвался Ник Картер, пожимая плечами, — так вот, я и говорю: в вашем заявлении вы подробно опишете всю организацию вашего шпионажа. Вы назовете в нем имена всех ваших участников и подробно опишете способ, которым вы пользовались для того, чтобы подслушивать беседы высокопоставленных лиц.

— А потом что будет? — с коварной улыбкой спросил барон.

— Потом? Потом я возьму это заявление и доставлю его вместе с вашей почтенной особой президенту Соединенных Штатов.

Вдруг раздался стук в дверь.

Ник Картер отодвинул засов. На пороге появился Дик Боблей.

Опять Нику Картеру показалось, что трактирщик с бароном перемигнулись. Но когда он посмотрел трактирщику прямо в лицо, тот тоже взглянул на него как ни в чем не бывало.

— Что вам нужно? — нетерпеливо спросил Ник Картер.

— Я хотел доложить, что карета готова и подана.

— Отлично. Ну что, барон, вы приняли решение? — спросил Ник Картер, обращаясь к японцу.

— Я готов подписать заявление, но лишь с условием.

— Не теряйте лишних слов, барон, — оборвал его Ник Картер, — об условиях не может быть и речи. Благодарите Будду, барон, что вы отделались так легко.

Затем сыщик обратился к трактирщику:

— Карета подождет еще полчаса. Вот что еще, Дик Боблей, я не думаю, чтобы люди барона явились сюда с намерением освободить своего начальника. Но если это все-таки случится, то вы никого не впустите сюда в дом. Впрочем, я вижу там в углу телефон, как только я замечу, что вы меня обманываете, я вызову главное полицейское управление в Вашингтоне. Ступайте.

Когда Ник Картер обернулся снова к своему пленнику, он заметил, что у того на лице появилось торжествующее выражение.

— Будьте любезны освободить мне руки, чтобы я мог писать, — заговорил Мутушими, — надеюсь, вы разрешите мне присесть к столу, так как, сидя на постели я не смогу писать.

Ник Картер кивнул головой и вынул из своего бумажника лист бумаги и автоматическое перо. Затем он связал барону ноги, снял с него наручники, перенес его к столу и усадил.

— Вот вам бумага и автоматическое перо, — сказал он.

— Я предпочитаю писать своим собственным пером, — возразил Мутушими, вынимая из кармана тоненькую бамбуковую палочку, — вам не надо направлять на меня револьвер, — продолжал он, заметив, что Ник Картер вынул из кармана револьвер, — я отлично сознаю, что на этот раз я проиграл игру.

Он снял один конец бамбуковой палочки, на которой появилось золотое перо.

— Как прикажете писать, — продолжал он деловым тоном, — по-японски или по-английски? Лучше всего будет, если вы продиктуете мне начало, а то, по правде говоря, я не особенно опытен в деле составления подобных документов.

— Пишите по-английски, — приказал Ник Картер, зайдя за спину своего пленника и наклонившись над его плечом, чтобы лучше видеть, как он будет писать, — начните так: «Я, барон Мутушими…».

Ник Картер вдруг умолк.

Он все чаще и чаще позевывал и в конце концов оперся на спинку стула, опустил голову на грудь и стоя замер совершенно без движения…

Барон Мутушими не шевелясь просидел на своем стуле довольно долго.

Еще прежде чем начать писать, он незаметно для Ника Картера прижал к носу и ко рту тонкий шелковый платок, и при этом направил острие бамбуковой палочки на лицо сыщика.

Из этого острия поднялась кверху еле заметная струя тончайшей пыли, которую и вдыхал Ник Картер. А барон для того и прижимал платок к лицу, чтобы не вдыхать этой пыли.

Прошла минута.

Барон Мутушими указательным пальцем постучал три раза об стол.

Открылась дверь, и на пороге снова появился трактирщик Дик Боблей.

— Ну что, готово? — спросил он. — Графиня давно уже ожидает.

— Пусть войдет сюда. Ей теперь уже нечего бояться этого бледнолицего дьявола, — прошипел Мутушими и окинул взглядом смертельной ненависти стоявшего неподвижно за его стулом Ника Картера, у которого даже глаза были открыты.

— Вы вполне уверены, — спросил барон, — что это на самом деле вовсе не сенатор Марк Галлан, а знаменитый сыщик Ник Картер?

— Вполне уверен в этом, — ответил трактирщик, — когда я увидел вас в его власти, я ведь сделал вам намек. Ну а теперь я пойду за графиней.

Спустя несколько минут в комнату вошла прелестная женщина в амазонке. В руке она держала хлыст.

Если бы Ник Картер был в сознании, он узнал бы в этой изящно одетой женщине ту же самую гейшу, которая явилась ему на огненном шаре.

— Приключение довольно опасное, — проговорила она с очаровательной улыбкой, подойдя к сыщику и обыскивая его карманы, — вот тебе ключи, друг мой, которые, по всей вероятности, подойдут к твоим оковам.