Иноходец - Михаил Соболев

Он брезгливо попятился, но жалость взяла верх — поднял Скучина, помог сесть на крыльцо и прислонил к перилам.

«Как мешок с дерьмом», — подумал Саша. Захотелось вымыть руки.

— Давно они уехали? — спросил он как можно мягче.

— Час назад. Саня, прости меня.

«Нет, он не может сейчас обманывать», — убеждал себя Саша.

— Ладно–ладно. Дай–ка свой телефон…

Саша взял, торопливо протянутый Скучиным мобильный. Самая дешёвая нокия — крошечный чёрно–белый дисплей, потёртый корпус. В сердце опять шевельнулась жалость. Наверное, купил на распродаже, подумал Саша, Телефон он ломать не стал, и спрятав в карман аккумулятор, отдал бесполезный теперь аппарат растерянно моргающему Скучину:

— Бережёного бог бережёт! Вернусь, отдам.

Надо было спешить…

Уаз чинно проследовал мимо поста ГИБДД у развилки на Новую Ладогу. Чувствуя спиной внимательный взгляд гаишника, Саша не спеша пересёк узкий мост через Волхов, заложил руль круто вправо и «нырнул» с насыпи на Вологодскую трассу.

Теперь стоило попытаться дозвониться до Светки.

«Абонент в настоящий момент находится вне зоны действия сети, или телефон отключен», — проворковал приятным женским голосом автоответчик оператора.

Нужно гнать, если паче чаяния и засечёт камера, разбор полётов будет потом, а сейчас каждая секунда дорога.

Дождь хлынул из казалось бы безобидной тучки, которая, разрастаясь на глазах, затянула полнеба. На мокром асфальте машина завиляла, а как только колёса попадали в промятую большегрузами колею, переставала слушаться руля.

— Эх, дороги… — пропел Саша первые слова любимой фронтовой песни деда. Действительно, как после бомбёжки. Пришлось подключить передний мост и немного сбавить скорость. Всё же водитель он неопытный. «Честно говоря, слабенький водитель!» — признался себе Саша. И не мудрено — тридцать часов стажировки в автошколе и десяток самостоятельных поездок. А тут — разбитая трасса, дождь, спешка. Только моргни — и ты в кювете. И что тогда делать?

Машина пошла ровнее. Саша чуть прибавил газу… Он следил за дорогой и в то же время прокручивал пред внутренним взором сцены тренировок, когда в перерывах физрук наставлял пацанов.

Мирон в дорогом красном с нашивками спортивном костюме и белоснежных адидасовских кроссовках прохаживался перед кучкой запыхавшихся мальчишек и раз за разом повторял, будто гвозди вколачивал: «Не жалеть себя! Готовность убить — залог победы. Добивай, всегда добивай!»

Саша потёр лицо: «Не уснуть бы».

На дорогу опускались сумерки, дождь заливал лобовое стекло. Дворники уже не справлялись. Встречные фуры неслись по осевой и слепили фарами. Километрах в тридцати за Тихвином, пропуская встречный грузовик, Саша прижал машину к обочине, и сразу же загудели правые баллоны. Съехав на раскисшую бровку, он дёрнул на себя рычаг ручного тормоза, включил «аварийку» и с минуту сидел без движения.

Оба колеса были спущены. Вымокнув и перемазавшись, Саша с трудом поставил запаску на передок. Стал подкачивать задний баллон. Нога то и дело срывалась с педали насоса в лужу. Брызги летели в лицо. Саша посмотрел с тоской на пускающую пузыри покрышку и в ярости пнул её ногой. Сил не было совсем, ни капельки, даже на самом донышке души. Поднявшись сегодня ни свет ни заря, Саша три раза сбегал на станцию, допросил Скунса и вот уже четвёртый час давил педаль газа, вглядываясь в напитанные водой сумерки, стекающие по лобовому стеклу. Медленно, не обращая внимания на дождь, он опустился на хромированный боковой отбойник уазика.

«А как же Светка?» — кольнуло в сердце.

— Не раскисать! — приказал Саша самому себе, как бывало делал на соревнованиях, и упрямо взялся за насос.

Выход был один — останавливаться через каждые два километра и подкачивать колесо.

Фары осветили машину, скрипнули тормоза.

— Загораешь, брат?

Саша прикрыл глаза грязной со сбытыми в кровь костяшками рукой — старенькая «четвёрка» пыхтела сзади на обочине, а водила, мужик лет пятидесяти в расстёгнутой до пупа клетчатой рубахе, стоял в луже, подбоченившись, и улыбался, несмотря на дождь, во всю зубастую пасть. Сигарету он прятал в ладони.

— Да вот поймал гвоздь, не знаю, что и делать, — ответил Саша, невольно заразившись весёлостью шофёра.

Раздавив ногой намокший окурок, мужик улыбнулся ещё шире:

— Почекай хвилинку!

Он открыл багажник своего одра, покопался там и протянул Саше набор для ремонта покрышек. Такой тот видел в универсаме.

— У тебя же бескамерная? Ага, вижу — гвоздь вытащил, молодца!

Водитель достал оранжевый жгутик, обильно смазал его из тюбика и при помощи штуковины, похожей на штопор, законопатил отверстие. Зачерпнув из лужи горсть воды, плеснул на покрышку.

— Порядок! Подкачай трошки — и вперёд.

— Спасибо, друг, — поблагодарил Саша.

— Нема за що!

— Ты с Украины?

— А як жешь, сейчас украинцы всюду. Самая известная нация.

Улыбку водителя будто кто–то смахнул с лица мокрой тряпкой.

— Как там сейчас? — поинтересовался Саша.

— Похано! — покачал головой мужик. — Жинку с дочкой вывез, а сын в ополчении…

— Сочувствую.

— Спасибо, брат.

— Я же москаль.

— Вот я и говорю, брат. До побаченья.

У Саши зачесались глаза.

Он прозевал–таки в темноте поворот на Бабаево, пришлось разворачиваться. Дождь утих, но светлее от этого не стало. Фонари, спрятавшись в листве разросшихся тополей, горели через два на третий. Саша, чтобы не заблудиться в незнакомом месте, спросил дорогу у тётки, бредущей к водоразборной колонке.

Днём времени за водой сходить, что ли не было, удивился Саша.

Тётка звякнула белеющими в темноте эмалированными ведрами и охотно показала, куда ехать. Здесь всё было близко.

УАЗ тронулся, и женщина ещё долго провожала машину глазами.

С пустыми вёдрами, чертыхнулся Саша и сразу же удивился себе: это надо же! вспомнил бабулину примету. Потом он подумал, что эта разговорчивая тётка наверняка хорошо рассмотрела незнакомого парня, разъезжавшего в неурочный час на большущей машине. Свидетель, подумал Саша и тут же на себя озлился. Я что, убивать сюда приехал? Он постарался успокоиться. Лишь бы только Скунс не обманул, и со Светкой было бы всё в порядке! Улица Лесная, как и сказала тётка, была недалеко — третий поворот направо.

Машину он, как и прошлый раз, оставил на центральной улице и пошёл по скрытому тенью деревьев тротуару, вглядываясь в номера на калитках частных домов. Сашу пошатывало от усталости. Дом номер семь, где по рассказам Скунса скрывался Мирон, был крайним от леса. За ним темнел сосновый бор.

Тренер так быстро его не ожидал. Водительская дверца его машины была открыта, и Мирон, наполовину забравшись в салон, копался под пассажирским сиденьем. Похоже, собирался в дорогу.

Как только Саша увидел врага, усталость прошла. Мирон, несомненно, был опытнее. Но в бою, как правило, побеждает не тот, кто сильнее, а тот, кому нечего терять. Сейчас разыгрывался не кубок первенства города по рукопашному бою — на кону стояла безопасность возлюбленной, попавшей, кстати, в неприятность по его, Сашиной, вине.

Время, как и всегда за секунду до схватки, перестало для него существовать. Саша нашарил подрагивающей от нетерпения рукой в проёме штакетника щеколду и тихонечко отворил калитку. И всё равно она, зараза, скрипнула на всю притихшую улицу. Так, по крайней мере, показалось Саше. Он что есть духу помчался к машине. Саше представлялось, что каждый его шаг длился вечность.

Саша отталкивался, взмывал в воздух и, прежде чем нога опускалась на землю, успевал в подробностях рассмотреть и саму покрытую не испарившимися ещё лужами дорожку, и площадку перед домом, где стоял хундай его врага, и самого Мирона, который, услышав скрип калитки, замер, прислушиваясь.

Следующий толчок от земли, и Мирон медленно–медленно попятился, выползая из салона.

Ещё прыжок — тренер, держась за распахнутую дверку, стал выпрямляться.

Последний скачок, Сашина нога в прыжке припечатала по дверце авто, та невыносимо медленно толкнула так и не успевшего распрямиться Мирона, и он опустился на колени. Дверца, наткнувшись на препятствие, откатилась назад. Тренер, рухнув на дорожку, сунулся башкой в салон.

Удар пришёлся по сонной артерии. Саша чуть было сгоряча не отрубил Мирону голову. Тот обмяк, звякнули о порог хундая выпавшие из руки тренера нунчаки.

Убедившись, что противник дышит, Саша выдернул из его штанов ремень, захлестнул затягивающейся петлёй кисти рук, ноги стянул висящей во дворе бельевой верёвкой и затащил волоком, как куль с картошкой, бесчувственное тело в дом. Пришлось в сенях вылить на тренера ведро воды. Дожидаться, пока тот придёт в себя сам, у Саши не было времени.