Оптина Пустынь. История обители и жизнеописания скитян - Георгий Гупало

На таковом учреждении, паче же на Вашем архипастырском милосердии уповаем пользоваться отшельническою жизнью, на которую, когда решительно поступит собрат наш о. Моисей с присными своими братьями и со старцем, то с любовию и я последую за ними; только признаюсь, Ваше Преосвященство, в немощи моей, что я не могу вместить иеромонашеской должности и начальнической, а согласен быть наравне с монашествующими».

Архиепископ Филарет отвечал на это 24 апреля 1821 года: «Душевно я порадовался, что Господь Иисус Христос вложил в сердце ваше благую мысль о водворении вас с братиею в Оптиной обители.

По желанию вашему я препоручил о. игумену Даниилу отвести приличное и весьма удобное для скитской жизни место на монастырской пасеке и дозволил усердному благодетелю, купцу Брюзгину, строить кельи. Когда вы с братией прибудете к нам, тогда формальным образом учредим и правила для скитского жития по мыслям вашим и духу свв. пустынножителей. Безмолвие ваше ограждено будет как со стороны братии монастырской, так и со стороны мирских людей.

По получении известия о прибытии вашем я сам поспешу видеться с вами, чтобы взаимным советом совершить сие святое и богоугодное дело…

P.S. Отцу Моисею прошу свидетельствовать мою любовь. Я очень благодарен за его ко мне писание. Особенно к нему не пишу, ибо уверен, что у вас одно сердце».

По получении письма владыки дружина рославльских отшельников под водительством о. Моисея 6 июня 1821 года прибыла в Оптинскую Пустынь и водворена на монастырской пасеке. Старцы же Афанасий и Досифей остались на месте – в своих скитах.

Отдохнув после пути, старцы представились в Калуге преосвященному Филарету и получили от него пастырское наставление и благословение на выбор места для скита.

По общему согласию местом для скита избран участок в лесу, на границе монастырских владений, близ пасеки, в 170 саженях от обители, на котором существовала одиноко уединенная келья старца Иоанникия.

План скита был составлен о. игуменом Даниилом и о. Моисеем и представлен на рассмотрение владыки, который и утвердил с резолюциею 1821 года июня 31 дня: «По сему начертанию строить скит да благословит Господь Бог и благодатию Своею да поможет совершить!» Вместе с тем владыка почтил игумена письмом от 18 июня 1821 года, в котором писал: «Для строения скита представили мне пустынножители план, который я подписанием своим и утвердил. Прошу покорно отвести им по их и нашему избранию место; Господь да благословит начать им доброе и угодное Ему делание; пусть они трудятся в очистке места. Ежели готовы материалы, то я благословляю обеими руками строиться, прежде кельи, а потом прочее нужное. Я буду к вам в начале Успенского поста на целую неделю говеть. Приятно бы для меня было, ежели бы до того времени они построились.

До решительного положения полных правил жития их прошу вас теперь же сделать:

1) братиям воспретить к ним вход без вашего дозволения и не в назначенное время;

2) женскому полу совершенно возбранить туда вход;

3) другим мирским людям не иначе позволять, как с согласия их старца;

4) во всем, где можно помочь им в построении без отягощения монастыря, не откажите;

5) запретите строго рубить всякой лес около сего скита, дабы навсегда он был закрыт…

Довольно пока, а что еще откроется нужным, я полагаюсь на известное мне благоразумие и усердие ваше».

Главный труд при постройке скита состоял в том, чтобы срубить вековые сосны и выкорчевать пни.

Приступив к делу, о. Моисей с своею братиею и с схимонахом Вассианом собственноручно трудились, помогая рабочим, нанятым на пожертвованные для сего козельским купцом Дмитрием Васильевичем Брюзгиным деньги (1500 руб.). Впоследствии козельский же купец Федор Тимофеевич Третьяков пожертвовал 1000 р., а также и лес, занесенный наводнением на монастырскую землю.

Сперва построена была небольшая келья, в которой поселились все пятеро старцев общежительно. Обнесли расчищенное место забором и с благословения владыки заложили 16 августа 1821 года по его желанию «домовую церковь для архиерейского приезда».

В подкрепление денежных средств для дальнейших построек скита о. Моисей в январе 1822 года отправлялся для сбора в Москву. Чрез 6 месяцев со дня закладки скитская церковь была окончательно устроена, а 1 февраля 1822 года получен указ Калужской духовной консистории с резолюцией преосвященного: «Домовую для архиерейского приезда церковь освятить по чиноположению Оптиной Введенской Пустыни игумену Даниилу, которому и выдать для сего антиминс». Церковь освящена 5 февраля.

Введение Коневского устава

С увеличением в Оптиной Пустыни и в новоустроенном скиту братии предстояла необходимость установить подробные правила для общежития о правах и обязанностях должностных лиц и послушников. А так как Святейшим Синодом уже был издан и предложен для подражания устав Коневской обители, то о. игумен Даниил с братиею обратились к преосвященному с прошением о введении Коневского устава к руководству в Оптиной Пустыни со скитом, и преосвященный Филарет вручил братству архипастырскую грамоту, в которой изложено следующее:

«Божиею милостию смиренный Филарет, епископ Калужский и Боровский.

Богоспасаемой Калужской епархии Козельской Введенской Пустыни настоятель игумен Даниил со всею во Христе братиею во время посещения нами сея святой обители, лета 1824 года августа 28 дня, представили нам прошение следующего содержания: воспоминая данныя ими пред алтарем Господа нашего Иисуса Христа и Церковию Его святою обеты провождать постническое по Бозе житие во всякой трезвенности, целомудрии, нестяжательности, послушании и взаимной друг ко другу любви евангельской, в надежде получить от Господа Царствие Небесное, обетованное любящим Его и работающим Ему всем сердцем в хранении святых Его заповедей, по примеру преподобных отец, установивших правила общежительных монастырей, имеют они искреннее и единодушное желание исполнять устав общежительнаго монастыря, писанный для Коневской обители, Святейшим Правительствующим Синодом рассмотренный и для подражания во все епархии Российской Церкви разосланный. Почему, призвав в помощь Господа и Спасителя нашего, да сила Его совершится в немощах их, просили нас благословить их намерение и для введения означеннаго устава в Козельской Оптиной Пустыни снабдить их архиерейскою нашею грамотою. Имея пастырское попечение о благоустройстве сей обители, по местному своему положению весьма способной к монашескому житию, вручили мы вышеозначенный устав, яко душеспасительный, игумену Даниилу при всей братии, в соборной Введения в храм Пресвятыя Девы Марии Божией церкви, для всегдашняго хранения изложенных в нем правил, как в обители, так и в устроенном при ней, по благословению нашему, от доброхотных христолюбивых подателей, ските, для желающих провождать безмолвную жизнь. Калужской духовной консистории препоручаем препроводить сию грамоту к настоятелю игумену Даниилу с братиею, и пастырским нашим словом завещаваем пред Господом Богом и Спасителем нашим Иисусом Христом, дабы данный сей обители устав навсегда сохраняем был нерушимо. Дана в богоспасаемом граде Калуге, в доме нашем, в лето от мироздания 7332, воплощения же Слова Божия 1824 года месяца Септембрия в 8 день, с приложением архиерейской печати».

Ввиду явившейся потребности иметь помощника игумену Даниилу преосвященный Филарет в письме от 13 октября 1824 года между прочим писал ему следующее:

«Очень знаю и чувствую, что тебе нужен добрый, твердый и опытный помощник, и я бы крайне хотел, чтобы согласился быть таковым боголюбезный брат о. Моисей, так чтобы и обитель и скит были единое неразрывное, что и весьма нужно для утверждения навсегда скита. Поговорите с ним, вместе прочитавши сие мое послание; и ежели нужным найдете, то чтобы он ко мне приехал для личного собеседования».

Между тем на окончание постройки скита нужны были деньги, а их не было, потому о. Моисей вынужден был вторично отправиться в Москву для сбора подаяний в январе месяце 1825 года. Только что приехал о. Моисей в Москву и приступил к сбору, как получил от игумена Даниила письмо с нарочным на монастырских лошадях (от 5 февраля 1825 г.), извещавшее, что преосвященный Филарет, по указу Св. Синода, полученному им 28 января, переведен на Рязанскую кафедру, а он, Даниил, – в должность настоятеля Добринского монастыря, с возведением в сан архимандрита, с поручением по обязанности благочинного смотреть за всегдашним порядком общежительности и скитской жизни иночествующих Оптиной обители, а Оптина Пустынь со скитом поручена в управление и настоятельство ему, о. Моисею.