Викинг. Бог возмездия - Джайлс Кристиан

Джайлс Кристиан

Викинг. Бог возмездия

Giles Kristian

God of Vengeance

Copyright © Giles Kristian 2014

© Гольдич В., Оганесова И., перевод на русский язык, 2017

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Э», 2017

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

Потрясающе и захватывающе.

Конн Иггульден

Великолепное чтение, сравнимое с произведениями Бернарда Корнуэлла и Конна Иггульдена.

Historical Novels Review

Посвящается Филу,

Пьетро и Дрю,

вместе с которыми я греб на драккаре

Харальда Прекрасноволосого

Я знаю, что буду висетьНа древе, колеблемом ветром,Девять долгих ночей,Пронзенный копьем,Одина жертва себе самому;На том древе висеть,Чей корень могучийНе узреть никому.

Пролог

775 год нашей эры

Авальдснес, Норвегия

В лесу царила тишина, которую нарушали лишь мужчины, медленно и осторожно шагавшие по тропе. Они не делали резких движений – головы втянуты в мощные, как у волков, плечи, глаза полуприкрыты, чтобы их не выдали белки́. И все же то и дело кто-то наступал на ветку, и та с треском ломалась; тут и там раздавался шорох сосновых иголок под ногами, – и тогда виновный безмолвно проклинал себя за неловкость, замирал, превращаясь в неподвижную скалу и пытаясь понять, не бросился ли самец лося спасаться бегством.

По крайней мере, пока животное, шкуру которого пятнали золотистые крапинки утреннего солнца, пробивавшегося сквозь ветви деревьев, находилось против ветра и не подозревало об опасности.

От группы отделились охотники – двое мужчин и мальчик. Все трое держали в руках копья, и то, что нес мальчик, было в полтора раза больше его самого, с таким толстым древком, что тот едва с ним справлялся. Впрочем, за целый день он ни разу не выпустил его из рук. К своим семи годам мальчик уже твердо знал, что в лесу, где можно встретить кабана, расставаться с копьем нельзя ни в коем случае. И уж, конечно, не когда рядом отец, а еще конунг; и не важно, как сильно побелели костяшки пальцев или как отчаянно они болят.

Наверное, им стоило подождать лучников и собак. Но правители нетерпеливы, и конунг, чья медного цвета борода топорщилась на ветру, повернулся, улыбнулся мальчику, приложив толстый палец к губам, и жестом показал его отцу, чтобы тот двинулся направо, вдоль края прогалины. Мальчик знал, что это огромная честь, и в его груди расцвела горячая гордость. Как только конунг соберется бросить копье, лось это почувствует и побежит на восток. Вот тут-то ярл Харальд и поразит его метким броском.

Мальчик замер на месте, чувствуя, как сердце отчаянно колотится в груди, и от волнения внутри у него все сжимается. Он бы скорее умер, чем стал тем, кто сейчас испугает зверя и испортит охоту.

Думая о том, что самец великолепен, мальчик одновременно старался сохранять максимальную неподвижность, как учили его братья, медленно, едва слышно вдыхая сладковатый, насыщенный запах древесной коры, сосновой смолы и мха, заползшего на нижнюю часть стволов. В окружавшем его кустарнике шевелились тени, по древней звериной тропе неподалеку пробежало какое-то животное, далеко за спиной у них отражался от деревьев лай собак, но мальчик не спускал глаз с лося, надеясь одним взглядом удержать его на месте, как будто его глаза могли превратиться в Глейпнир, выкованную гномами цепь, которая пленила могучего волка Фенрира.

Затем, пряча руку за собственным телом, конунг знаком показал мальчику, стоявшему за ним, что тот должен бросить первое копье. Мальчик моргнул и с трудом сглотнул. Они вышли на охоту еще до рассвета, это была первая достойная дичь, которую им удалось встретить, – и вот ему оказана честь сделать первый бросок. К семи годам он твердо знал еще одно: когда человек, чью шею украшает торк толщиной с твое запястье, велит бросить копье, ты не имеешь права промахнуться. Мальчик каждый день тренировался с мечом и щитом, но не учился обращаться с копьем, таким толстым, что ему едва удавалось удерживать его в руках.

Мальчик кивнул конунгу, и тот коротко кивнул в ответ. Он хотел бы посмотреть, где находится его отец, но не мог позволить себе отвлечься от мыслей о лосе.

«Перед тем, как бросить копье, мысленно представь, что оно летит прямо в цель, – говорил ему брат Сорли, которого, вне всякого сомнения, учил Зигмунд, а того – Торвард, как принято у братьев. – Ты должен увидеть, как копье проходит сквозь плоть зверя и вонзается в его сердце. И только после того, как эта картина появится перед твоим мысленным взором, делай бросок».

И мальчик, выставив вперед одну ногу и приготовившись вложить в движение силу всех своих семи лет, представил, как острие пронзает сердце лося.

Однако самец, проживший на свете гораздо больше лет, чем мальчик, неожиданно пошевелился и принюхался. Он был настоящим великаном, более семи футов, с громадной головой и рогами, расстояние между которыми превышало рост мальчика. Шерсть лося встала дыбом, он опустил великолепную голову и прижал уши. Мальчик находился совсем рядом – он мог даже разглядеть мух, вившихся около его морды, и услышать хруст, когда зубы лося вгрызались в жесткие растения.

Пора!

Мальчик сделал три быстрых шага, а на четвертом бросил копье. Оно полетело по небольшой дуге и ударило в правую заднюю ногу лося, но недостаточно сильно, чтобы пронзить плоть. Сохатый взревел, повернулся и помчался сквозь деревья в сторону отца мальчика.

Харальд издал оглушительный вопль, под стать реву лося, и бросил свое копье; наконечник сверкнул в лучах солнца, точно вспыхнула молния, но каким-то непостижимым образом лось оказался невероятно быстрым для своих размеров – копье ярла оставило алую полосу у него на шее и улетело в гущу деревьев.

– Задница Тора! – завопил Харальд, когда лось помчался прочь, не разбирая пути, ломая ветки и разбрасывая в стороны хвою, и скрылся в чаще леса.

Однако конунг, положив руки на колени и воткнув свое копье в землю рядом, оглушительно хохотал, и его смех отражался от деревьев.

– Что тут смешного? – крикнул отец мальчика, чье лицо под золотистой бородой покраснело от ярости: он промахнулся, что было само по себе плохо, а теперь еще его хозяин смеялся над ним.

Продолжая хохотать, конунг выпрямился, подошел к мальчику и обнял его за плечи. Тот сразу же выпрямил спину и выпятил грудь, попытавшись за одно короткое мгновение стать старше на год.

– Твой мальчишка, Харальд! – сказал конунг. – Клянусь богами, у него талант, он отлично бросает копье. Можешь не сомневаться, гордый лось обделался, когда увидел лицо малыша Сигурда.

Мальчик не мог понять, смеется над ним правитель или хвалит, и попытался улыбнуться, но почувствовал, что у него ничего не получается. И тут его отец тоже рассмеялся, и громоподобный хохот двух мужчин напомнил мальчику грохот морского прибоя.

– Не хотел бы я быть твоим врагом, малыш! – сказал конунг и с такой силой стукнул мальчика по плечу, что у того на мгновение помутилось в голове.

Однако он продолжал размышлять про самца лося и о том, что не сумел его убить. И в конце концов дал себе слово, что в следующий раз пронзит копьем плоть зверя. В следующий раз он будет сильнее.

– Не знаю, как ты, Харальд, но меня мучает жажда, – заявил конунг, вытаскивая копье из земли.

– Я постоянно страдаю от жажды, – ответил ярл, когда под оглушительный лай собак, почувствовавших запах лося, к ним начали подходить остальные члены отряда, старавшиеся поскорее оказаться рядом со своими лордами.

Сигурд поднял копье, и Харальд показал на его наконечник.

– Видишь кровь, малыш? – спросил он. – Это был хороший бросок. Лучше моего.

После этого они повернули на север, чтобы вернуться в дом конунга Горма, где их ждала медовуха.

И теперь копье больше не казалось мальчику таким тяжелым, как прежде.

Глава 1

785 год нашей эры

Скуденесхавн, Норвегия

Ярл пробежался пальцами по хрящикам и белым костям, лежавшим на тарелке перед ним, потом поднял блестящую от жира руку к кольцам из переплетенного серебра, украшавшим его левое предплечье, и втер жир в кожу под металлом. В его бороде начала расцветать улыбка, которая стала еще шире, когда одно из колец сдвинулось настолько, что он сумел подсунуть толстый указательный палец под головы оскалившихся зверей, около года или даже больше замыкавших круг.