Викинг. Бог возмездия - Джайлс Кристиан

– Никогда не видел ничего подобного! – вскричал старик с седой бородой.

Сигурд тоже никогда не слышал ни о чем подобном. О таком рассказывали в песнях у очага, как и о том, что произошло дальше, потому что в самых лучших историях всегда есть печальная часть. Стирбьёрну следовало спуститься на палубу, на несколько мгновений спрятаться за щитом и насладиться славой, которую он завоевал, но его поглотила жажда крови, или в нем было слишком много хмельного меда, потому что он снова замахнулся топором. Но на сей раз рукоять ударила в голову зверя на носу «Морского орла» – видимо, зацепилась за заостренные уши, – и, прежде чем Стирбьёрн сумел исправить положение, воин, находившийся на носу вражеского корабля, вонзил копье ему в живот.

Стирбьёрн сложился пополам, и его товарищи сумели стащить его на скамью, а Свейн запустил руки в огненно-рыжие волосы.

– Проклятые сукины дети, – пробормотал старик и покачал головой.

Сигурд хотел сказать Свейну, что, возможно, рана не слишком серьезная, и посмотрел на Аслака, но тот покачал головой, потому что вражеский воин вложил в свой удар копьем достаточно силы и ярости, чтобы остановить атакующего кабана. Это было понятно даже с того места на вершине уступа, где они стояли, и по стону великана, промчавшемуся над водой и заглушившему грохот сражения. Кроме того, Стирбьёрн не носил доспехов, потому что не мог позволить себе заказать такие, которые подошли бы к его огромному телу.

«Возможно, именно об этом предупреждал ворон», – подумал Сигурд, потому что тот замолк. Стирбьёрн обрел славный конец, уготованный ему норнами. Но его гибель нанесла серьезный удар по «Морскому орлу», чья команда была потрясена тем, что они так рано потеряли воина, сражавшегося на носу. Размахивая топором Стирбьёрна, могучий боец по имени Эрленд пробился на нос драккара и одним ударом, каким мог бы гордиться сам Стирбьёрн, отрубил руку врага у самого плеча, но в следующее мгновение в лицо ему угодила стрела, и он свалился за борт прежде, чем товарищи успели подхватить его.

Люди Рандвера превратились в гончих, почуявших запах крови; они бросились вперед, и Сигурд понял, что ситуация резко ухудшилась, потому что команда другого вражеского корабля, закрепившаяся у правого борта «Морского орла», увидела, как лихо их товарищи сражаются на носу, а успех рождает успех.

– Ярл Харальд должен отправить подмогу «Морскому орлу», – сказал Аслак.

– Еще рано, – покачав головой, пробормотал Сигурд.

– Почему? И почему корабли конунга им не помогают? – спросила Руна, прикусив нижнюю губу и рассеянно срывая белую кору с березы, к которой прислонилась.

Это был настолько хороший вопрос, что Сигурд не знал, что ответить. Однако страх, застывший в глазах сестры, вынуждал его сказать хоть что-нибудь.

– Два корабля ждут либо когда все люди Рандвера вступят в сражение с «Морским орлом», либо когда часть из них переберется на его палубу; тогда на вражеском драккаре останется слишком мало воинов с копьями и люди Бифлинди легко его захватят.

Руна кивнула, но Аслак поджал губы, потому что это был почти хороший ответ. Однако Сигурд знал, что он похож на туман и рассеется в любой момент, когда кто-то из них спросит, почему остальные пять драккаров конунга, стоящие в стороне, не вступили в бой с двумя другими драккарами Рандвера. Они находились в проливе, выстроившись в линию, слева от «Олененка» и плота, сооруженного Харальдом, поливали друг друга стрелами, но сохраняли дистанцию. Сигурд не видел причин, объяснявших, почему пять драккаров Бифлинди давным-давно не разобрались с двумя кораблями врага, или почему конунг не приказал одному из своих кораблей уничтожить драккар рядом с «Олененком».

Харальд отправил отряд воинов на «Олененка», возможно, по просьбе Солмунда, а может, и нет. Затем ярл дал знак стоявшему рядом с ним воину по имени Ингвар, тот подошел к борту «Рейнена», поднес к губам рог и протрубил длинную ноту, повернувшись на север, в сторону Авальдснеса.

– Конунг должен вступить в схватку, – сказал Свейн сквозь стиснутые зубы – первые слова, которые он произнес после смерти отца.

Сигурд кивнул, хотя мысленно продолжал слышать набиравшее силу карканье ворона, доносившееся из соснового леса, и, ему казалось, будто тот смеется над повторяющимся сигналом рога.

Конунг Горм не пришел.

– Смотрите! – вскричал один из парней из Копервика, показывая на два драккара, которые правитель послал мимо кормы корабля ярла Харальда на защиту правого борта «Морского орла».

– Давно пора, – заявил старик с седой бородой, взглянув на Сигурда запавшими глазами. – Он и так слишком долго оставлял твоего отца под огнем.

– Ха! Бьюсь об заклад, что ты не скажешь этого самому конунгу Горму, – заявил другой молодой человек.

– А почему нет, малыш? – спросил старик. – Разве ты не видишь, что я умру раньше, чем Потрясающий Щитом отправит кого-нибудь меня прикончить?

Его слова вызвали бы смех, если б ситуация в проливе не была такой мрачной. Воин по имени Хаки занял место Слагфида на носу, чтобы тот смог отдышаться, потому что разить врага топором совсем не просто – очень скоро он начинал задыхаться, и все мышцы у него отчаянно протестовали. Но, несмотря на то, что Хаки, Улаф, Торвард и их товарищи удерживали команду драккара Рандвера, остальные корабли мятежного ярла, воспользовавшись преимуществом, продолжали наступать. Построив свою плавучую крепость, Харальд заманил врага, и теперь четыре из шести драккаров Рандвера были заняты. Конунгу Горму оставалось лишь расправиться с двумя или, по крайней мере, заблокировать их, пока он атакует корабль Рандвера, очистит его палубу и таким образом положит конец притязаниям мятежников.

Два драккара союзников прошли мимо кормы «Рейнена», но вместо того, чтобы встать рядом с двумя кораблями, атаковавшими «Морского орла», направились к судну, команда которого громко призывала воинов Горма вступить в сражение.

– Яйца Одина, – пробормотал Свейн, когда с кораблей Потрясающего Щитом в сторону «Рейнена» и «Морского орла» полетели первые стрелы.

– Предательство! – крикнул седобородый старик. – Конунгам никогда нельзя доверять. – Он посмотрел на Сигурда, но тот не сводил глаз с того, что происходило в проливе. – Твой отец – покойник, мальчик. Тебе нужно как можно быстрее вернуться к родным.

– Это еще не конец, старый козел, – заявил Аслак. – По крайней мере, до тех пор, пока Слагфид в строю.

Сигурд выплюнул проклятье, очень надеясь, что Один его услышал, потому что нет ничего ниже предательства, и Один не должен становиться свидетелем подобной подлости. Однако Всеотец любил хаос. Разве Асгот не говорил ему об этом тысячу раз? «Олененок» остался один на один с врагом и продолжал схватку, но был намного меньше атаковавшего корабля, и его защитники сосредоточились на небольшом участке, построив «стену щитов» глубиной в три человека.

Оказавшийся без прикрытия «Морской орел», который находился у штирборта плота ярла Харальда, ждала гибель, и все это знали. Сейчас важнее всего было сохранить ярла Харальда, значит, его лучшие воины останутся с ним на «Рейнене», чтобы его не захватили воины «Волка фьордов».

Капитан «Морского орла» Гудрод находился в самом центре «стены щитов», выстроенной у борта, и атаковал копьем тех, кто пытался на него взобраться. Но люди падали под ударами неприятеля, и в стене образовывались бреши, которые некем было прикрыть. Сигурд и его друзья смотрели, как умирают от мечей и копий мужчины, которых они знали всю жизнь, как они падают на скамьи и палубу. Он велел Руне отвернуться, но она отказалась.

И тут Гудрода поразило неприятельское копье, и один из людей Рандвера увидел свой шанс. Выставив перед собой копье, он перевалился через перила на палубу «Морского орла», открыв проход для своих товарищей. Разумеется, он умер через мгновение, однако те, кто стоял за ним, ворвались на корабль. Когда вот так разрушается «стена щитов», катастрофа неизбежна. Так говорил Сигурду Улаф, который сейчас находился на носу «Рейнена» и прекрасно понимал, что происходит с «Морским орлом», но ничем не мог помочь его защитникам.

Торвард по-прежнему находился в самой гуще схватки и сражался, как настоящий герой. Но тут на нос вышел сам Харальд, который привел с собой Зигмунда и Сорли, и Сигурд почувствовал, как его сердце наполняет гордость, когда он увидел, что его братья, отказываясь признать поражение, приняли участие в сражении.

Увидев, что ярл вступил в схватку, Слагфид помчался назад, на свое место на носу корабля, и, оставив топор Хаки, принялся орудовать громадной рогатиной, нанося удары и делая выпады, призвав на помощь все свое мастерство и могучую силу. Когда Слагфид вернулся в кровавую драку, люди Рандвера закрылись щитами и втянули головы в плечи, и паренек, стоявший рядом с Сигурдом, вскричал, что ярл Рандвер похож на берсеркера, когда тот начал кричать и подбадривать своих воинов, стараясь показать им собственную храбрость и жажду победы.