i e10df400535cdc5e - Unknown

Душеприказчик (повесть)

ЧАСТЬ 1: Кошмар, подстерегающий за поворотом

Наверное так заведено, что любая история начинается с дороги - как видно, и моя не станет

исключением. Если уж быть до конца честным, я не очень-то любил покидать родной дом и лишь

пару раз пересекал границы нашего небольшого королевства. Да и стоило ли оставлять за плечами

знакомые места, если за Пределами, одинокого путника, не ожидало ничего хорошего. Это только

в глупых и никому не нужных сказках, храбрый дуралей способен противостоять толпе

здоровенных воинов и ненасытных зубастых тварей. В жизни такого не бывает. И думаю не надо

никому рассказывать, как бесславно заканчивают свой путь тщеславные смельчаки желающие

покорить необъятные просторы одиноких земель, и сохранить свои имена в великих книгах

королевских хроник. Увы, таких счастливцев было немного. Остальным же было уготовано лишь

покрытые забвением надгробные плиты, - и это в лучшем случае. Гораздо чаще их кости гнили

среди тенистых лощин и заброшенных деревень.

- Нет уж, лучше я буду писать о подобных глупцах, чем окажусь на их месте.

На листок пергамента упала огромная капля и размазала ровные чернильные строчки.

Выругавшись, я на время отложил перо и посмотрел через зияющую в повозке дыру на затянутое

иссиня-черными тучами небо. Впору послать все в преисподнюю! Только что это изменит?!

- Мне необходимо было добраться до Россвела, где располагался крупнейший университет

нашего королевства, и ради этого, я готов был терпеть любые превратности судьбы, смело

перенося свалившиеся на меня неприятности.

- Правда, вскоре, с первыми каплями промозглого осеннего дождя, моя решимость быстро

улетучилась.

Шмыгнув носом, я недовольно выглянул из повозки. Ледяные капли колотили без устали,

словно пытаясь порвать и без того хлипкий навес. Ветер, завывая и клоня к земле тонкие осины,

заставил меня еще раз поежиться и сильнее закутаться в плед.

- А ну треклятые! Пошевеливайтесь! - услышал я натужный голос возницы.

- Лошади не поддались удару звонкой плети, и нервно заржав, попятились назад. И вновь

раздались крики рассерженного донельзя извозчика. Подхватив витающее вокруг напряжение,

ветер угрюмо завыл и что есть мочи ударил повозку.

- А треклятая погода! – снова прорычал снаружи возница. - Похоже не видать нам Россвела как

своих ушей, господин штудент… И чего я только связался с вашим братом.

- Набавлю еще пару золотых за ненастье, уважаемый Филджи. - Понимая, что попал довольно в

скверную ситуацию, я все же попытался расположить к себе ворчуна.

- Деньги, деньги! Что такое деньги, когда тут такое…

Я молча согласился.

Холщовая крыша повозки запела от сильного порыва ветра, и я почувствовал, как от холода

застучали зубы.

- Да давайте же! А ну, пошли! – возница со всего маха ударил лошадей и те, дернувшись и

протащив повозку еще несколько метров, встали как вкопанные.

Стальное небо, нависнув над нами, казалось еще чуть-чуть и упадет прямо на мою больную

голову. Дождь хлестал по лицу, смеясь над нашими бесполезными попытками вырваться из плена

ненастной стихии. Не видя не зги, я впился взглядом в призрачную пелену леса.

В какой-то миг мне почудилось, будто что-то промелькнуло среди деревьев.

Я быстро запахнул занавес повозки. Порой, не доверяя своим глазам, я представлял себе такие

страхи, по сравнению с которыми показавшаяся у дороги тень была полной ерундой. Поэтому я

легко отогнал ненавистные мысли и вновь склонился над бумагой.

С волос упало несколько капель размыв неровные строчки.

Скомкав лист, я будто исполняя чей-то приговор и желая отомстить мокрой бумаге и плохим

чернилам, с ненавистью швырнул его наружу.

Наверное, я так никогда и не допишу свою дорожную историю об умирающем старике,

который безуспешно пытался добраться до своей семьи.

Перо, небрежно царапнув бумагу, изобразило несколько неровных росчерков. Прищурившись,

я сделал свет лампы сильнее. На чистом листе красовался профиль старого, измученного жизнью

старика: густые брови, скрывающие сузившиеся глаза, широкие скулы, несколько глубоких

шрамов на щеках.

Я удовлетворено зевнул, слегка улыбнувшись самому себе. Мне показалось, что нарисованное

лицо было похоже на испещренную горами и реками карту, словно любое место, где побывал этот

горе-путешественник, отбирало часть его облика, оставляя на том месте свой неповторимый след.

Сердце заколотилось в тревожном предвкушении, будто рисунок вот-вот заговорит со мной,

рассказав не одну удивительную историю своих бесконечных скитаний.

Я продолжил рисовать. Перо, будто не касаясь бумаги, приоткрыло образ старого путника,

показав моему взору худое одетое в лохмотья тело и длинные костлявые кисти. Затаив дыхание, я

следил за пером, желая поскорее увидеть образ своего главного персонажа. Рука будто ведомая

невидимым художником, с невероятной легкостью отражала на бумаге старца в самых

мельчайших подробностях.

Дождь продолжал хлестать по навесу, когда перо, последний раз побывав в чернильнице,

поставило на лице путника «жирную точку». Портрет был закончен, а на меня накатила

неимоверная усталость. Я зевнул и почувствовал, как сон сковал меня, и тело обессилено

повалилось на мягкий плед.

Проснулся я внезапно, будто и не спал. Тело колотила холодная дрожь и я только сейчас понял,

что за время сна продрог до костей.

Случайно, мне бросился в глаза растекшийся чернильный рисунок, от которого осталось лишь

высохшее, вытянутое пятно. Другая часть красовалась на моей руке и лице.

С досадой я скомкал испорченный портрет. Наверное, мне никогда не написать эту треклятую

историю, не испытав настоящей тоски и одиночества …

- Эй, господин штудент, - раздался снаружи напуганный голос возницы.

Сладко потянувшись, я с неохотой выглянул из-под промокшей насквозь завесы.

На улице была уже ночь. Дождь прекратился, и в воздухе ощущалась приятная свежесть.

Я стал с интересом изучать окружающую местность, пытаясь понять, где мы оказались. По

обеим сторонам дороги возвышались низкие кряжистые деревья, верно охраняющие дремучие

чащобы леса, а чуть впереди виднелся слегка покосившийся дорожный указатель. Я взглянул на

небо и, почувствовав легкое дуновение ветра, заметно вздрогнул - яркая россыпь звезд, словно

холодные и бессердечные правители, равнодушно взирали на нас с недосягаемой высоты.

- Дальше не стоит ехать ночью, - наставительно пробурчал возница.

- Почему это? – искренне удивился я.

- "Молчаливый погост" дурное место. Ночью как хошь, а ни за что не поеду, - отрывисто

проговорил извозчик и тут же затих.

Я внимательно вгляделся в темноту, пытаясь различить среди дорожного сумрака

покосившиеся кресты и склепы.

- Дурное место говорю вам, господин штудент. Я не в жизнь не поеду, -произнес возница слегка

побледнев.

- А в объезд? – осторожно предложил я.

- Некуда здесь объезжать. Везде эти могилы. И болоты! Куда не плюнь. Богом клянусь - дурное

место. Знал бы, что днем не успеем проскочить, ни в жизть не поехал бы!

Отчего-то мне стало не по себе. Слишком уж убедительно говорил извозчик, и с каждым

сказанным им словом, где-то внутри, росло непреодолимое желание забраться обратно в повозку и

с головой накрыться теплыми одеялами.

В ночи раздалось тревожное уханье филина, и я ощутил, как екнуло сердце и по спине пробежал

тревожный холодок.

Костер тихо потрескивал свежими еловыми ветками, а мне все никак не удавалось хорошенько

согреться. Наверное, так и заведено, что одни могут годами скитаться по лесам и чащобам в

поисках приключений, а другим - суждено читать об их подвигах и мирно попивать чай, сидя у

теплого домашнего камина. Видимо поэтому, столкнувшись с крохотными дорожными

неприятностями, я навсегда уверовал, что никогда мне не стать храбрым и отважным странником,

смело смотрящим в глаза любой возникшей на пути опасности.

- Сейчас будет теплее, - бодро произнес возница, подбросив в костер еще пару веток.

- Странные места. Тихие, и какие-то без… - Я попытался подобрать подходящее слово, но Филджи

сам договорил за меня.

- Мертвые… По-другому и не назовешь. Даже и не старайтесь, господин штудиоз.

Мне ничего не оставалось, как ответить согласием.

Погревшись у костра, Филджи сел на подстилку и разведя руками, тихо произнес: