Рингильда - Идалия Аничкова

Идалия Мечиславовна Аничкова

Рингильда

В тринадцатом столетии в Голштинии, в трех мафиях от деревни Борнговед, возвышался женский монастырь, построенный в готическом стиле.

Игуменьей этого монастыря недавно была назначена и посвящена в этот духовный сан герцогиня фон Люнебург, племянница датского короля Вольдемара II-го.

Герцогиня была молодая тридцатидвухлетняя красавица.

В продолжении трех лет до поступления в монастырь, она была фрейлиною супруги короля Вольдемара II-го, королевы Дагмары, и после ее смерти сделалась настоятельницей монастыря.

Живая умная девушка вскоре понравилась всем монахиням. Гордая и повелительная женщина сумела подчинить себе весь монастырь. Ее красота, знатное происхождение, образование импонировало скромным монахиням. Это была женщина с железною волею. Она любила только тех монахинь, которые ей вполне подчинялись. Она не терпела возражений. Если кто-либо стал на ее пути, то она бы не задумалась удалить его, обезоружить, стереть с лица земли. И все средства казались для нее годными. Она держалась девиза — цель оправдывает средства. Весь этот характер предугадывали монахини и потому трепетали перед ней.

В день ее посвящения на большую площадь перед ратгаузом собралась вся знать, духовенство, рыцарство, совет и граждане.

Молодая красавица явилась в золотом парчовом платье и вступила на высокую, приготовленную для этого празднества эстраду. Герцоги, рыцари, архиепископ Андреас с духовенством поместились на эстраде против нее. Бургомистр выступил перед собравшимися на торжество гостями и начал читать верноподданическую клятву. После присяги все подошли по старшинству звания, к новой настоятельнице монастыря и принесли поздравления с принятием священного сана. В числе других подошел к ней ее брат, герцог Оттон фон Люнебург, и, предложив сестре руку, повел ее в ратгауз, где для приезжих гостей был сервирован роскошный обед.

Когда брат и сестра направлялись к ратгаузу, пронеслась волна одобрения. Все восхищались прекрасною величественною парою. Герцогиня гордо шла вперед, никого, казалось, не замечая. Среди гостей, идя с ними рядом и оживленно разговаривая с архиепископом, выделялся воин мужественной и величественной осанки, закованный в броне. Поверх красной шелковой рубашки, на нем была надета кольчуга из миланской стали.

Свой шлем он снял с головы и нес его в руке. Его прекрасные, длинные, вьющиеся волосы рассыпались по плечам. Глаза его выражали доброту, мужество и отвагу.

— Кто этот рыцарь? — спросила герцогиня своего брата. — Я его вижу в первый раз.

— Это мой близкий друг, — ответил он ей. — Мы с ним недавно сражались против жителей острова Эзеля. Никто из наших воинов не может с ним сравниться в храбрости. Король теперь ничего не предпринимает без его совета.

— Почему его здесь никто не знает? — снова спросила герцогиня.

— Он выходец из Вестфалии и живет в Эстляндии.

— Скажи, как его фамилия?

— Я тебе ее не скажу, — смеясь, сказал герцог. — Если он тебя интересует, то сама узнай, кто он такой.

— Представь мне его в ратгаузе перед обедом, — продолжала герцогиня. — Я хочу сидеть за столом рядом с ним и попрошу его быть покровителем нашего монастыря.

— Он живет слишком далеко, потому и не может быть вашим покровителем. При том же, на днях мы поедем с своими войсками на совет к королю. Наш враг, граф Генрих Шверинский, не дает нам покоя, и в скором времени предвидится с ним ожесточенная схватка.

За обедом герцогиня фон Люнебург сидела рядом с рыцарем. Он много говорил с ней, рассказывая ей о крестовых походах, в которых участвовал.

Он видимо был пленен красотою герцогини. Она с восхищением смотрела на любимца короля, рыцаря героя. Тесная дружба связывала его с ее братом. Она видела, что произвела сильное впечатление на рыцаря и она себе сказала: «Этот человек будет моим мужем. Я его никому не уступлю».

После торжества, прощаясь с гостями, она взяла клятву с рыцаря, что он приедет в монастырь, после сражения с графом Генрихом Шверинским, и рыцарь dominus Эйлард обещал ей это. Герцогиня отпустила гостей по домам и сияющая возвратилась во внутренние покои своего монастыря.

На другой день после посвящения герцогини, по лесным дебрям, вблизи деревни Борнговед, шел монах. На спине у него была котомка с хлебом, в руке он держал костыль и, опираясь на него, монах часто останавливался и вытирал пот с лица. Рядом с ним шла красивая девочка лет двенадцати. Ее белокурые, длинно отпущенные волосы падали ей на плечи, и свежее лицо ее зарделось от палящих лучей солнца.

— Жарко сегодня, дитя? — спросил монах ребенка.

— Да, жарко, — ответила ему Рингильда, — и идти не весело, страшно как-то, жаль дома и Эльзы!

Монах промолчал, потом взглянул на девочку и промолвил:

— Видишь, как разгорелась, да и солнце палит сильно. Сядем, переждем немного здесь и кстати перехватим что-нибудь, а я омою себе голову и руки свежею водою. Сядем здесь, под тенью дерева, на берегу оврага.

Монах остановился, снял свою шапку с головы, доложил палку, на землю и стал умываться, а девочка присела на колени, взяла цветочек в рот и задумчиво стала грызть его зубами. Монах обернулся и спросил ее:

— О чем ты задумалась, Рингильда?

— Я вспомнила о доме нашем. Как радостно гуляла я в лесу в прошлое воскресенье. Там в деревне Борнговед осталась старая Эльза и все мои дорогие друзья!

— Какие друзья? — спросил ее монах. — Ведь вы с сестрой Эльзою жили в полном одиночестве!

— В лесу у меня было много друзей, отец.

— Ты мне о них никогда ничего не говорила, Рингильда.

— Ах, Хрисанф, ты бы стал смеяться надо мною!

— Нисколько, ты ошибаешься, дитя.

— С тобою только я могу вспоминать о прошлом счастливом времени моего детства, поэтому я расскажу тебе, что я делала в лесу.

Ребенок уселся на траву и, хлебнув несколько глотков молока из глиняной кружки, продолжал:

— По воскресеньям Эльза позволяла мне ходить в лес. Там было весело и привольно. Там я собирала снопы полевых цветов и клала их к ногам статуи Божией Матери, которая стояла в чаще леса. Когда я уставала бегать, я ложилась на спину, на влажный мох и, глядя на небо, мечтала, что ношусь в голубом воздухе, что маленькие эльфы тоже летают над моей головой и машут своими большими белыми крыльями.

Воздух как будто от этого делался свежее и свежее. Я засыпала и мне, слышался их голос: «Рингильда, — говорили они мне, — иди к нам; у нас тут лучше, чем у вас на земле. У нас никто не умирает! Когда по вечерам светятся на небе яркие звезды и одна из них падет на землю, то падение ее возвещает людям, что один из них покинул мир».