Леди Смерть (СИ) - Сильвер Изабель

Чумной доктор

Догорают деревни и города

В предсмертной агонии корчится мир,

Властвует здесь дочь Смерти — Чума,

Созывая ворон

На омерзительный пир,

Куда не взгляни повсюду тела,

И птичьи маски Чумных

Докторов,

Ночь словно день стала бела,

От огней погребальных костров.

Автор неизвестен

Англия. Лондон.

1665 год от рождества Христова.

Амелия

Я медленно бреду по очередной опустевший улочки, тут и там на земле лежат тела. Их кожа покрыта глубокими язвами, из которых сочится гной с черной кровью. Лихорадка скосила большую часть населения. Болезнь протекает в исключительно в тяжелой форме. Поражая лимфоузлы, легкие и другие внутренние органы. После чего наступает сепсис, черные язвы покрывают почти сорок процентов кожи. Конечно, были и те, кто смог вырваться из лап этой страшной болезни, но лишь единицы. В основном сто процентный летальный исход. Чума, или как ее прозвали «черная смерть» пришла и к нашему городу. Она протянула свою костлявую руку к каждому дому, протиснулась сквозь каждую дверь, и заползла под каждое одеяло.

Священники и проповедники связывали это с Библией. Божий карой. Я помню на одном из воскресных служб, до всего этого нам зачитывали первую книгу Царств. В ней говорилось о войне израильтян с филистимлянами. Израильтяне, проиграв не в первый раз, решают доставать в свой стан «ковчег завета Господня» дабы поднять боевой дух. Но и это им не помогло. После ожесточённой битвы филистимляне забирают ковчег как военный трофей. Его доставляют в город Азот, возложив к ногам идола Дагона. И вскоре на город Азот и его округу обрушивается страшный недуг. Среди людей вспыхивает болезнь. В писание говорилось:

«И отяготела рука Господня

Над Азотянами, и он

Поражал их и наказывал их

Мучительными наростами в

Азоте и в окрестностях его»

1 Цар. 5: 6

Те, кто остались в живых, а их, было, не много наперебой утверждали, что это Господь покарал их. В попытке спасти всех кто остался, они решают избавиться от ковчега. Они отправляют его в другую провинцию, Филистел в город Гёф. История повторяется. После ковчег перевозят вновь, в третий город Аскилон. Там собирается совет из пяти царей, пяти городов. Они принимают решение вернуть израильтянам, дабы положить конец людским смертям. И если мне не изменяет память, последняя глава книги заканчивается на том, «и те, которые не умерли, поражены были наростами, так что вопль города восходил до небес».

До того как чума дошла к нам, я воспринимала это все как выдумки, как что то нереальное. Но вот теперь проходя по зараженному городу, я понимаю всю соль в этих писаниях. На ум приходит еще один отрывок из священной книги, о тех обреченных городах.

«Золотые эти наросты,

Которые принесли

Филистимляне в жертву

Повинности Господу, были:

Один за Азот, один за Газу

Один за Аскалон, один за Гёф

Один за Аккарон; и золотые

Мыши были по числу всех

Городов Филистимских –

Пяти владетелей, от городов

Укрепленных, и до открытых сел.»

Зимой в 1664 году, когда мне только, только исполнилось семнадцать лет, на небе были видны яркие кометы. Жители Лондона опасались, что это предзнаменования ужасных событий. И скорее всего они были правы, с наступлением весны, пришла чума. Считалось, что в Англию это эпидемия проникла из Нидерландов. Где эта зараза появлялась периодически с 1599 года. Но все же, ни кто не мог сказать этого точно.

В те далекие времена мой город представлял собой поселение площадью не больше четыреста сорока восьми гектар, окруженной городской стенной и пригородами. Но со временем разросся, появились высокие дома, твёрдые мостовые. Количество население выросло, как и площадь города. Я все еще помню, как над городом высился дым мыловаренных фабрик, металлургических заводов, пивоварен. Прогресс дошел и до того что, пятнадцать тысяч домов отапливались углем. До эпидемии достопочтенный Джон Граунт проводил перепись населения, вписывал в книгу регистрации каждого младенца. Не то, что сейчас, сейчас он не успевал записывать умерших. Болезнь унесла больше половины граждан Лондона.

Я жила в большем поместье Ковент-Гарден, с родителями, двумя старшими братьями и младшей сестрой. Наше поместье располагалась в сердце Лондона, в восточной части Вест — Энда между Сент — Мартинсом и Друри — Лейн. Мой предок Джон Рассел, первый граф Бедфордский получил это поместье сто тринадцать лет назад. Моя семья считалась самая богатейшая в Лондоне. Нам принадлежали фруктовые и рыболовные рынки. Суда, строительные компании и много всего прочего. Раньше деньги имели вес, а что сейчас? Чуме все ровно, богат ты или беден, просто человек, дворянин или глава государства. Никакая стена, даже самая толстая, не остановить ее. Тебе не уйти, если тебя отметила смерть, одарив своим черным поцелуем. Чуму не остановить деньгами и пушками. Чуму невозможно было ни в чем убедить, и у нее ничего нельзя было вымолить…

Не смотря на процветающий город у него, как и у многих имелась и другая сторона. Чем дальше от центра, тем больше бедняков, не имеющих даже крова для ночлега. Горы не гнившего мусора, остатки экскрементов. Конечно, городская власть пыталась все убирать, вывозя мусор, за пределы стен, оставляя разлагаться там. Но этого было не достаточно, повсюду стоял ужасный зловонный запах. Из за отсутствия канализации, сточные воды текли прямо по улицам. Люди ходили, закрываясь носовыми платками. Состоятельные горожане нанимали, либо приобретали экипажи и паланкины. Чтоб добраться до места назначения, минуя всю эту грязь и смрад. Бедным приходилось идти пешком и попадать под брызги, летящих из под колес телег, и помоев сбрасываемых с верхних этажей домов.

Проходя мимо некогда прекрасных городских ворот Людгейта, я направляюсь на юг от реки Темзы. Только по этому пути можно было пересечь реку по Лондонскому мосту. Холодный ветер колышет мое платье, хотя сейчас середина июля. Дойдя до середины моста, мой взгляд падает на черную мутную воду. Я вижу несколько трупов, качающихся на волнах. Отсюда плохо видно, но мне кажется это женщина и мужчина средних лет. Их руки раскинуты, на открытой коже хорошо видны язвы. Им я уже не чем не могу помочь, поэтому прибавляю шаг.

Я уверенна, даже год назад, от того зрелища меня скорее всего начало бы мутить. Но не сейчас, я настолько привыкла, что это зрелище больше не пугает меня. Я иду дальше, за городские стены. За ними творилась точно такая же антисанитария еще до чумы. В этом районе в основном жили торговцы и ремесленники, числом более четверти миллиона человек. Когда умерло первые десять, люди хлынули в уже переполненный город. Они считали, что городские стены и церкви, защитят их и их семьи.

Как известно первые слои населения заболевших были, нищие. Портовые пригороды Лондона, включая приход церкви Сент — Джайлса были битком забыты людьми. Из числа знатий первой умерла некая Ребекка Эндрюс, скончавшаяся в собственной пастели двенадцатого апреля 1665 года. В тоже время число смертей в неделю возросло с двухсот до трехсот девяноста восьми человек. Зимой чума распространяется не агрессивно, но с приходом весны она начинает свирепствовать, забирать все больше и больше жизней.

К июлю чума добралась до центра Лондона. Король Карл второй, вместе со своей семьей и свитой покинул Лондон. Перебравшись в королевское поместье Оксфордшир. Из власти остался мэр Джон Лоуренс. Так же город отказались покидать священники, и даже Архиепископ Кентерберийский и епископы Лондона. Дабы вселить в людей веру и надежду на спасения. Врачи, аптекари были вынуждены остаться, чтоб помочь тем, кому еще можно. Со времен Лондон прекратил все торговые сотрудничества с речным и морским судоходством. По одной простой причине, граждан не хватало даже чтоб собрать корабельную команду. Горожане умирали целыми семьями.