Приглашение в школу (сборник) - Константин Строев

Константин Строев

Приглашение в школу

© Строев Константин Константинович, 2009

© ООО «ВегаПринт», 2009

От автора

Как и для многих моих сверстников, мой самостоятельный путь по жизни определила Великая Отечественная война, начало которой совпало с моим окончанием общеобразовательной школы. Она буквально перечеркнула все мои планы на будущее и, вопреки детским и юношеским пристрастиям, сделала из меня офицера Советской Армии, провела относительно благополучно через горнило сражений, а потом и заставила прослужить в армии в различных ипостасях до законной пенсии. Во время войны пришлось участвовать в боях на Курской дуге, в освобождении от немецких захватчиков Украины и Польши и закончить свой боевой путь в Германии в 1945 году. В послевоенный период пришлось послужить как в войсках, так и в различных учреждениях и штабах Министерства обороны.

На пенсии, естественно, набегают мысли о пережитом, увиденном. Возникает потребность записать то, что помню. Один эпизод в моей жизни подтолкнул меня к писательскому труду. В 1946 году в части, где я служил, появился сотрудник Воениздата и предложил нам, ветеранам, написать свои воспоминания о войне для готовившегося сборника. Я, откликаясь на приглашение, заключил издательский договор, представил текст и даже получил аванс. Но, к сожалению, сборник не вышел, так как начался период шпиономании, засекречивания всего и вся, вплоть до воспоминаний участников войны.

Сейчас я часто бываю в общеобразовательных школах с рассказами о знаменательных событиях прошедшей войны, делюсь своими воспоминаниями о службе в армии. Внимание и неподдельный интерес учащихся к моим незатейливым сообщениям побудил меня привести в некоторый порядок свои записи об увиденном и пережитом и на их основе создать ряд рассказов. Небольшая часть из них выходила в ряде периодических изданий.

Выражаю особую признательность и благодарность Главе управы района Выхино-Жулебино В. Н. Овчинникову, Руководителю муниципального образования Выхино-Жулебино А. И. Николаевой за неоценимую помощь в обеспечении подготовки и издания этой книги.

Приглашение в школу

Сегодня я иду в школу! Домашние смеются: “Поистине, стар что млад!” А что тут смешного? Пригласили провести “Урок мужества” – так это сейчас называется – по случаю Дня Победы. Ну почему я должен отказываться? Ноги ещё держат, “командный голос” сохранился, кое-что слышу, кое-что вижу. Да и не в первый раз я получаю такое приглашение.

Встречаюсь с учениками выпускного одиннадцатого класса. Рассказываю про Берлинскую операцию, о том, как мы добывали Победу. Десятки пытливых глаз устремились на меня. Каждый из моих юных слушателей, наверное, уже спланировал свою дальнейшую судьбу. Эх, как я желаю им, чтобы все их планы и мечты сбылись! Не так, как у моего поколения! Непроизвольно переношусь в те далёкие годы, когда я в возрасте внимательно слушающих меня сегодня девушек и юношей тоже строил планы о своём дальнейшем житье-бытье. Но планам этим не суждено было осуществиться.

…На исходе весна 1941 года. Позади выпускные экзамены. Осталось получить свидетельство об окончании средней школы. Наш учитель немецкого языка, выходец из немцев Поволжья, с чисто немецкой пунктуальностью подсчитав все мои не выполненные за год уроки, беспомощные “заплывы” у доски и прочие сомнительные “достижения” в овладении его горячо любимым родным языком, грозится поставить мне “тройку” в аттестат зрелости, которая испортит весь его пятёрочно-четвёрочный благопристойный вид. Набираюсь смелости и пробую убедить строгого учителя, что замена “тройки” на “четвёрку” никак не отразится на его незапятнанной репутации, а язык этот мне вряд ли будет необходим в жизни. Но упрямый немец в духе тогдашней пропаганды о том, что мы “будем бить врага на его собственной территории”, возражает мне:

– Что ты, Костя! Тебе ещё придётся держать речь перед немецкими рабочими! Так что знание языка очень пригодится!

Это же надо, какой провидец! И ведь точно: через неделю после выпуска – война! Правда, до того чтобы произносить речь перед немецкими рабочими, предстояло хлебнуть ой-ой сколько лишений и мук. Сам же наш добрый немец, Отто Яковлевич Роде, как и многие его соплеменники, с началом войны был незамедлительно вывезен “в административном порядке” в Казахстан, где и закончил свой земной путь, оставив мне на память незаслуженную “четвёрку” и росчерк в свидетельстве.

Через месяц после начала войны мы уже призывники. Прощайте, все помыслы и мечты о будущем! Идёт война! Какие могут быть помыслы, кроме одного – защиты Отечества?! И отныне течение наших жизней уподобляется хаотичному метанию бумажных корабликов, которые мы ещё недавно пускали в бурные потоки весенних ручьёв, весело журчавших по московским мостовым. Меня включают в группу призывников, направляемых в авиационную школу в Чебоксары. Ну, уж этого я никак не ожидал! Меня, переболевшего всем набором детских болезней, на физкультурных занятиях не слишком привлекательно барахтавшегося на турниках и брусьях, – в общем, не блистающего богатырским здоровьем, – в лётную школу! Хотя, конечно, быть лётчиком очень престижно и заманчиво. Да и рассуждать не время.

И вот мы для начала нашей авиационной карьеры выгружаем из контейнеров самолёты ПО-2 – “кукурузники”, прибывшие по железной дороге, а потом, таская лёгкие самолётики за хвосты со станции на аэродром, ощущаем себя уже полноправными членами славного авиационного корпуса.

Но недолго я тешил себя иллюзиями. Была проведена повторная медкомиссия, и добрую половину новобранцев отчислили из училища, в том числе и меня. Под вечер жаркого августовского дня внушительная колонна несостоявшихся лётчиков потянулась к волжской пристани. Внезапно хлынул проливной дождь, и мы, вымокшие до нитки, всю ночь ожидали на пристани пароходик, который должен был доставить нас к новому месту службы. Так бесславно закончилась, едва начавшись, моя “лётная карьера”. Остаётся добавить, что спустя полвека случай свёл меня с тем, чью судьбу я мог бы разделить. Он остался в Чебоксарском училище, стал лётчиком и воевал всю войну в эскадрилье “небесных тихоходов”, как образно был назван этот вид самолётов в известном кинофильме.

А я оказался в запасном “лыжном” полку в пригороде Горького – в Марьиной роще. В отличие от московской – это была действительно роща. В ней был развёрнут обширный палаточный лагерь для формирования маршевых рот из мобилизованных запасников, отправляемых на фронт. Нас же, недавних школьников, определили в учебный батальон, где готовили младших командиров. Спустя многие годы я так “поэтически” попытался представить пребывание в Марьиной роще:

На пароходике по ВолгеПриплыли в Горький, – и в лесу,Себе внушая мысль о долге,Я службу новую несу.

Полк запасной, к тому же “лыжный”, —Учебный батальон. БегуЯ утром к речке – путь не ближний.Сплю ночью, скрючившись в дугу.

Не раз в атаку поднимаюсь —Учебный бой. НаперевесС винтовкой в карауле маюсь,Забившись в дождик под навес.

С фронтов печальные депешиЧитает хмуро политрук,А мы, увы, безгласных пешекИграем роль здесь, как без рук.

Октябрь. Загаженный лесочекСнежком присыпан по утрам, —В палатках мёрзнем, и песочекХрустит, пристав к моим зубам.

Осенний лес стоит недвижим,Прозрачен воздух, жёлтый листЛетит к своим собратьям рыжим,И вдалеке трубит горнист.

Были в нашей жизни в Марьиной роще подчас и довольно комичные моменты. Например, процесс получения военного обмундирования. Несмотря на то, что прошёл уже не один месяц нашего пребывания в армии, мы всё ещё ходили наполовину в гражданском. Для получения недостающего обмундирования нас периодически водили в горьковский Кремль, где были расположены вещевые склады. Там некто, именовавшийся старшиной Ширяевым, останавливал прибывшую группу счастливчиков перед широко раскрытыми воротами склада, а сам скрывался в его таинственной глубине. Через некоторое время он появлялся оттуда с внушительной охапкой различного обмундирования в руках. Мы же все набрасывались на него, как свора разъярённых псов, и рвали из его рук то, что удавалось схватить, – гимнастёрку, шаровары, портянку, обмотки и прочее. Через мгновение в руках у Ширяева ничего не оставалось, а мы разбредались в стороны и лихорадочно оценивали, насколько добыча соответствовала нашим нуждам. Ненужное выбрасывалось тут же на траву перед складом. А в это время старшина снова удалялся в закрома склада, откуда появлялся через некоторое время с новой охапкой, и всё повторялось несколько раз. Наконец, он объявлял, что на сегодня – всё. Нас, отягощённых “добычей”, вели строем обратно в Марьину рощу, а старшина Ширяев подбирал с зелёного лужка никому не приглянувшиеся вещи, – надо полагать, для их повторного выставления на импровизированных “аукционах”. Через пару-тройку подобных “сеансов” я был полностью обмундирован.