Смелая стража - Андрей Балыкин

Андрей Балыкин

Смелая стража. Первая часть трилогии «Хроники титана»

Пророчество

И очнется титан от вековечного сна своего. И вступит в битву с сущим богом. И одолеет его тяжелой дланью своей. Переправит затем он миры на лад свой, и править будет вечно. И будет так.

Глава 1

Наступало прекрасное летнее утро. Первые солнечные лучи пробились сквозь густую траву, листву деревьев, проскочили по ровной глади озер, отразились от водопадов, и как верные рабы потянули за собой огромный шатер дня.

И как только утро занялось, молодой пастушок повел свое стадо овец из деревни на пастбище. Сама деревня была небольшой, но уютной. И было в ней все, что должно быть в любой деревне. И церковь для верующих. И кузня, где можно купить вещи, в основном сельского значения, ибо деревенские живут тем, что вырастет на земле. И большой рынок, где можно продать излишки и приобрести необходимое у других жителей. И власть в лице человека именуемого главой, который следит за порядком и спокойствием в деревне. Число жителей на то утро было сто сорок семь человек. Все они были подробно переписаны в толстом пергаменте, хранящемся у главы. И выходило так, что все они приходились друг другу родственниками – кто дальними, а кто близкими. Стоит ли говорить, что все они знали друг друга в лицо, были дружны и сплочены.

И деревня эта всегда была деревней. Она не пыталась вырасти до села с ее большим количеством жителей, и тем более до города с его безумной суетой, вечной борьбой за власть и техническими новшествами. Быт и образ жизни был обычен, как и в любой другой небольшой деревушке – тяжел и, казалось, неподъемен, но по-другому никак. Жители еще до первых лучей солнца шли в поля к своим наделам, и проводили там весь день. Нужно было прокормить себя в теплое время года и оставить запасы на зиму. Землепашцы составляли основу. Но некоторые держали еще и скотину. С годами сложилось так, что выгоднее и проще всего было держать овец.

Деревня утопала в зелени окрестных лесов с рассыпанными по ним полянами сочной густой травы. Леса были полны разнообразной мелкой живности, а вот хищников не водилось вообще. Волки, лисы, медведи обходили деревню стороной. А овечья шерсть очень ценилась в соседних селах и городах, с которыми и велась торговля. Доход от продажи шерсти составлял основную часть казны. Стоит вспомнить, что овцы ценились на вес золота. А те, кто содержал их, пользовались особыми привилегиями и уважением.

А кто же мог пасти стадо? Старики слишком медленны, заснуть могут, и стадо разбежится, у человека средних лет свой огород и семья, нет времени еще и овцами заниматься, а вот молодой паренек – то, что надо. С утра до вечера в лугах, делом занят, уважение в деревне есть. Конечно, любой не подойдет. Тут и ответственности бояться нельзя, и владеть собой надо уметь. И поэтому выбирали пастуха очень серьезно и долго.

Вот и вышло так, что пасти овец выпало Свейну. Сам он выглядел старше своих сверстников. Был выше и сильнее. И не смотря на свои пятнадцать лет гораздо серьезнее друзей. Хотя все равно в душе оставался ребенком. Играл с детворой в салки, рыцарей, любил, и пошалить: тем же овцам пробегая, прописывал пинок, взгляд у овец не менялся, они так же продолжали жевать корм. Соседи конечно негодовали. Но понимали, что это всего лишь детское баловство.

Отец Свейна целыми днями пропадал в поле. Гнул спину на благо семьи. А мать всеми силами сохраняла уют и теплоту домашнего очага. Братьев и сестер у Свейна не было, и поэтому все внимание с самого детства было приковано к нему. Многое позволялось, но вместе с этим родители хотели, чтобы их сын добился намного большего, чем они. Отец часто беседовал со Свейном вечерами, после трудового дня. Учил его не делать тех ошибок, что допустил сам, и как поймать удачу за хвост.

– Ответственность, – говаривал он. – Чем больше ответственности ты берешь на себя и чем лучше с ней справляешься, тем старше твой внутренний возраст. А если ты боишься ответственности, то, не смотря на возраст, ты все равно остаешься ребенком, и ничего не можешь сделать в какой-либо ситуации.

Свейн внимательно слушал отца и запоминал все, что он говорил. Вскоре к нему пришла и рассудительность и серьезность. А когда Свейну деревня поручила овец, то и отец и мать обрадовались до слез. Мало того, что ему давали монету за труд, так еще и уважение к семье прибавилось. Отец понимал, что не зря говорит с сыном о важных, как он думал, вещах. Сами они держать овец не могли себе позволить. Слишком дорогая покупка, когда работаешь только на еду. Сам Свейн обрадовался, он хорошо понимал, что этим и он сам и его семья получают доверие старших деревни и жить станет легче. А дело остается за малым – хорошо пасти овец.

Пасти овец – что может быть скучнее. Овцы слишком глупы, чтобы сделать что-нибудь самим. Послушно щиплют травку, да созерцают на мир своим грустным взглядом. Идут куда покажут, стоят, когда прикажут. Свейн со временем даже стал испытывать раздражение к овцам. Шел третий месяц его новой работы. Невыносимо скучно стало пасти их. Порученное ему дело стало в тягость.

Солнце уже перевалило за полдень. Свейн перекусил куском хлеба, запил ключевой водой, и устроился удобнее на траве возле небольшого камня. Овцы привычно паслись тут же на поляне. Вокруг поляну окружал лес. Легкий ветерок шумел в кронах и птицы пели свои песни. День был ясный и солнце сильно припекало. Свейна даже разморило и потянуло в сон. Он уперся плечом в камень и решил немного вздремнуть.

«Можно и отдохнуть немного», – подумал он.

Свейн нередко дремал, пока овцы были неподалеку. А что еще оставалось делать. В первый раз Свейн случайно заснул, и проснулся от испуга, что стадо разбежалось. Но ничего не изменилось вообще. А затем, поняв выгоду, начал частенько дремать в течение дня.

Вот и в этот раз веки начали наливаться тяжестью, голова клониться вперед и наступил приятный тихий сон. Ему даже начало что-то сниться, но внезапно какой-то шум долетел до уха и разбудил. Свейн открыл глаза. Все ровно так, как и было, когда закрывал их. Он уже было подумал, что показалось или приснилось, однако нет. Снова раздался глухой тяжелый звук, и на сей раз можно было определить, что он донесся из леса. Свейн замер, не понимая, что это за звук. Овцы как будто ничего не слышали и продолжали щипать травку, как ни в чем не бывало. Снова этот же звук облетел округу, недальние деревья качнули своей могучей кроной, все птицы вспорхнули, стуча сотнями крыльев, и разлетелись подальше в разные стороны.

Свейна охватил страх. Он прекрасно понимал, что на него со стадом сейчас движется что-то очень большое и странное, но что сделать дальше не знал.

Вновь грохнуло уже совсем рядом, и Свейн просто остался сидеть на траве возле камня, ожидая незнакомца. Он вгляделся в темный проем между деревьев, боясь даже шелохнуться. Как вдруг в лесной темноте загорелись две ярко-красные точки. Сначала они были крохотные, но затем становились все больше и больше, и Свейн осознал, что на него движется нечто. Страх полностью подчинил его, и даже вскочить на ноги не хватило сил. Овцы же наоборот продолжали не обращать внимания ни на что. Вскоре ярко-красные точки стали совсем большими. У Свейна проскочила мысль, что это должно быть глаза, как из лесной темноты появилась исполинская волчья пасть. А затем и весь волк медленно и гордо вышел из-под кроны деревьев.

Это был не простой волк. Высотой в четыре человеческих роста. Роскошная черная шерсть играла на солнце всеми цветами радуги. Огромные белые клыки выглядывали из пасти. Глаза горели ярко-красным пламенем. Могучие лапы, которыми он мощно оттолкнулся от земли и приземлился прямо возле овец. Волк как будто показывал себя Свейну и довольствовался своим превосходством. Замер, словно говоря: «Смотри на меня трус и бойся больше».

Свейн не то, что не видел таких волков, он даже ни когда не слышал, что такие громадины вообще бывают. И Свейн боялся. Не мог вскочить на ноги и убежать, не мог закричать, чтобы подозвать овец, не мог попытаться прогнать волка, кинув в него камнем или дубиной. Страх полностью овладел им. Он только лишь сильнее прижался к камню и замер, боясь даже громко дышать. А волк тем временем продолжал пристально глядеть в глаза Свейну. Овцы спокойно стояли у него под лапами, не обращая внимания ни на что. И тут волк разинул свою необъемную пасть и медленно наклонил ее к ближайшей овце. Та подняла свой грустный взор вверх, но осталась стоять на месте. Волк совершенно без препятствий проглотил овечку целиком. Но остальные, стоящие в двух шагах даже не попытались отойти в сторону, не то, что убежать. Страх еще держал Свейна.

«Какие же совершенно глупые, эти овцы все-таки», – подумал он.

Волк медленно шагнул к следующей овечке и проглотил ее тем же образом, затем еще одну и еще одну.

«Надо же что-то делать, – прояснились мысли, – но что можно сделать? Он же съест всех овец, а затем меня. Это овцы глупые не убежали, а я убегу. Стоп. А что я скажу в деревне. Про такого волка у нас никто не слышал, ведь не поверят. Скажут, что упустил стадо, такую ценность. Выгонят из деревни. И меня и семью. И что тогда. Эй, Свейн, хватит тут отсиживаться, надо что-нибудь сделать».