Действуем, сестра! Бизнес или любовь? (СИ) - Елена Коломеец

Действуем, сестра! Бизнес или любовь?

Елена Коломеец

Хлоя. Прибытие в город

— И ради этого мы уехали из столицы? — сестра недовольно откидывается на спинку. Она бросает взгляд на тихую улочку с невысокими каменными домами.

— Зоя, ты несправедлива! Здесь очень мило. Кроме того, это же второй город после Брейвиля. Уверена, что тут есть все, что нам нужно и привычно.

— Тебе-то, конечно, — фыркает она, — десяток попрошаек, безработные художники и певцы, перебивающиеся с серебра на медь, да какая-нибудь полоумная бабка с кучей животных, от которых вешаются все соседи.

Я отворачиваюсь к окну, показав, что не намерена продолжать разговор. Мы трясемся в карете уже вторую неделю. Дом остался далеко позади, а вместе с ним не только модные салоны и поклонники, но и наше хорошее настроение. Измученные долгой и утомительной дорогой, мы уже столько раз переругались, что давно перестали обижаться друг на друга. Да, если честно, мы вообще редко обижаемся всерьез.

— Вот проклятье, Хлоя, — восклицает сестра, взяв меня за руку, — извини, я наговорила гадостей. Сама не знаю, почему так.

— Ничего, — вздыхаю я в ответ, — такие новости кого угодно выбьют из колеи.

Известие о смерти отца пришло десять дней назад. Мама с ним разошлась, когда мы еще были малышками, деньги и подарки он отправлял исправно, но общаться не стремился. Мы приезжали к отцу в Рейвенхилл, но даже не бывали у него дома. Жили в гостинице, гуляли, обедали в кафе. После пары таких поездок желание видеться сошло на нет, и последние годы ограничивалось обменом открытками на праздники. И вот — письмо. Конечно, пусть наши отношения были не лучшими, но не проститься с ним мы не могли.

Да и дома нас особенно ничего не держало. Я недавно закончила обучение и работала помощницей в лавке цветочницы. А Зоя, хоть и выиграла конкурс, который проводил мэр среди отличников, и обучалась на специальном курсе экономики с его детьми, работала машинисткой в газете. Далеко не лучшей. Женщинам сложно пробиться в нашем мире.

— Не грусти, мелкая, — сестра обнимает меня за плечи, целуя в висок, — прорвемся.

Она всегда меня зовет мелкой, хоть и старше всего на два года. Но я и правда чувствую себя рядом с ней маленькой и какой-то бестолковой, неумелой. Может быть, потому, что я такая и есть.

— Ну вот мы и приехали: Большая Каменная, дом семнадцать, — говорит Зои, когда карета останавливается у солидного старого здания из серого камня. — Вот табличка «Нотариус», думаю, нам туда.

Багаж приходится брать с собой. Его не особо много, но все-таки неловко, когда мы входим в прохладный холл с двумя чемоданами, да еще и сундуком на колесиках. В холле никого, только наши отражения блуждают в сером мраморе, натыкаясь на расставленные тут и там фикусы в горшках.

— Девочки Нери, — слышится откуда-то, и из-за дальнего фикуса выплывает обширная дама в строгом синем в полоску платье. Она забавно произносит нашу фамилию, немного слишком сильно растягивая последнюю букву, будто поет. — Как жаль вашего папеньку, такой одинокий был человек. Все сидел в своей мастерской, ровно кроме его железок, ничего на свете и нет. Ну пойдемте, господин Рудини вас уже ждет. Ох, да оставьте вы свои чемоданы, никто их тут не тронет, — вздыхает она, окинув взглядом багаж.

За очередным фикусом открывается дверь. Дама вплывает, представляя нас:

— Зоя и Хлоя Нери, по поводу завещания, — говорит она и уплывает обратно в холл.

А мы удивленно смотрим друг на дружку.

— Какое еще завещание? — шепчет Зоя.

— Сейчас узнаем, — отвечаю я.

И мы поворачиваемся к массивному столу, стоящему у окна. За столом приятный мужчина средних лет в сером костюме. Лицо его, не очень выразительное, украшает аккуратная бородка и очки в тонкой позолоченной оправе.

— Поль Рудини, — представляется он, и тоже чуть-чуть перетягивает последнюю «и». Видимо, у них такой местный акцент. — Нотариус и душеприказчик. Мне очень жаль, что ваш отец так скоропостижно скончался. Доктора подозревают, что его силы еще в молодости были подточены какой-то сердечной хворью, которая внезапно проявилась сейчас. К сожалению, ждать вас мы не могли, похороны прошли два дня назад. Но вы можете сходить на кладбище, сторож покажет вам, куда пройти.

— Стоило ли ехать в такую даль, если все равно не успели, — расстроенно говорит Зоя, садясь на небольшой диванчик у стены.

Я молча пристраиваюсь рядом.

— Разве вам неинтересно, не завещал ли ваш отец чего-либо вам? — удивленно спрашивает господин Рудини.

— Мы не были особенно близки, — отвечаю я, — так что вряд ли папа нам что-то оставил. А если и так, можно было бы прислать почтой.

— Не думаю, что мастерскую и дом, расположенные по адресу: Книжная улица, 124, было бы так уж просто доставить, — ухмыляется нотариус.

Мы с Зои радостно переглядываемся. Если продать их, можно будет начать свое дело в столице. Или хотя бы купить небольшую квартирку на двоих.

— Во-первых, вот, — господин нотариус передал запечатанный конверт, — письмо от вашего папеньки. Ну а, во-вторых, вы получаете все движимое и недвижимое имущество господина Артура Нери на правах совместного владения при условии совместного проживания и ведения бизнеса и далее. Если вы откажетесь, имущество перейдет в городскую управу.

— Что? — переспрашивает Зоя.

— Что вы имеете в виду? Можете сказать на человеческом, а не вот этом вашем, — прошу я.

— Остаетесь в Рейвенхилле, живете тут, продолжаете папин бизнес и владеете наследством, — поясняет нотариус. — Не хотите тут жить или вам не нравится ремонт карет, пожалуйста, можете быть свободны, но без наследства.

— Ремонт карет? — устало потерев переносицу, уточняет сестра. — Папа, ну ты не мог нам оставить книжный магазин или цветочную лавку? Или кофейню? Какой срок? — спрашивает она у господина Рудини.

— Пять лет — не такой великий срок. Как-нибудь протянем. Наймем мастеров, не самим же нам, в конце концов, эти кареты чинить, — бодрится Зоя. — Мы согласны. Да? — она смотрит на меня.

— Да, — киваю я. Я не очень разбираюсь в каретах и вообще ведении бизнеса, но я верю в Зою и ее