Пушка из красной меди - Станислав Романовский

Станислав Романовский

Пушка из красной меди

— В десять часов, — сказал я, и как раз в эту секунду начали бить наши старые стенные часы. Этот неожиданный звук заставил нас вздрогнуть. Но затем мы обрадовались: пробило только шесть часов.

— Теперь, Джим, — сказала мать, — надо отыскать ключ от сундука!

Роберт Льюис Стивенсон. Остров сокровищ

Глава первая

Большие деньги

За озером Сорокоумовом на берегу речки Простинки стоял хутор Малые Выселки.

Было в нем две избы.

В одной живет девочка Варя. В другой — Коля-Николай — главный редактор школьной газеты. Живут они с родителями, а учиться ходят в село Соболеково, в четвертый класс.

Сегодня рано утром Коля-Николай прибежал будить соседку.

— Варя, мы машину ждем, — громко заявил он с порога. — Уезжаем в теплые астраханские земли.

Варя не спала — она мыла полы к приходу родителей. Они всю эту неделю убирали хлеб и дневали и ночевали в поле.

— У нас разве холодно? — тихо спросила она.

— Я не знаю, — смешался мальчуган. — Прощаться приходи…

После его ухода она протерла полы и через лужайку побежала к соседям. Не успела она войти, как Колин отец испуганно спрятал что-то за спину, а Колина мать заулыбалась и закланялась, отчего у нее на шее зазвенели белые бусы.

— Здравствуй, солнышко! — пропела она. — Уезжаем мы в теплые астраханские земли.

А Колин братишка, шестилетний Женька, с гордостью объявил:

— Мой папа все деньги в клеенку завернул!

Мать дернула малыша за ухо, и он заревел в голос, но сразу затих, после того как отец вынул руку из-за спины и подал Варе толстый, с книгу, пакет из клеенки, перетянутый дратвой.

Девочка подержала пакет в обеих руках и даже из вежливости понюхала. Хозяин шуткой спросил:

— Хорошо пахнет?

Пахло плесенью и сапожным варом, и Варя вслух ничего не сказала, а на лице ее, наверное, выразилось: не очень, мол, хорошо. Хозяйка с обидой похвасталась:

— Тут четырнадцать тысяч…

И осеклась после слов мужа:

— Погромче нельзя?

Он взял пакет у Вари и, прежде чем спрятать его в надежное место, оправдываясь, сказал:

— Варя, ты, наверное, таких денег до этого случая в руках не держала? Я их не украл, а своими мозолями накопил. А чего? Курочка по зернышку клюет, из копеек рубли складываются, а из рублей — тысячи. — И повторил с поучением в голосе: — Курочка по зернышку клюет!

Варя молчком слушала, и ей хотелось уйти. Колины родители в колхозе не работали, деньги скопили шабашничеством и незаконной рыбалкой сетями. Да и тягостны и непонятны были девочке разговоры про тысячи, от которых пахло заплесневелой землей, и она украдкой взглянула на Колиного отца, скоро ли он перестанет говорить про деньги.

Ее поразили две крупные, с горошину, слезы в обоих глазах хозяина. Она заметила, что Женька, открыв рот, с изумлением наблюдает за отцовскими слезами.

— Эдак, эдак, — вторила Колина мать словам мужа.

— А теперь мы уезжаем… ближе к Астрахани. Там, говорят, тепло и рыба сама на голый крючок идет. А то у нас рыбы-то маловато стало — на каждую рыбку по рыбаку. Это неинтересно. Уезжаем… А может, не надо нам уезжать? — сам себя спрашивал хозяин.

— Поживем, увидим, — вздыхала хозяйка.

А Коля-Николай робко попросил:

— Мама, я перед дорогой искупаюсь?

— Ты бы погодил до Астрахани, — сказала мать. — Там вода теплая. А в нашей воде купаться холодно. В ней после ильина дня медведь лапу замочил.

— Я недолго…

Колин отец рукавом вытер глаза, высморкался и распорядился:

— Ладно, дети, идите купайтесь. Женю только не берите с собой. Евгений Федорыч, не хнычь, а помогай собираться… Кому сказано?

Варя и Николай побежали на речку.

Глава вторая

Жемчужина

В речке на самом деле медведь лапу замочил — у Вари свело дыхание от холода. А Коле-Николаю хоть бы что; плавает, ныряет, да еще и хвалится:

— Я под водой глаза открываю, а тебе слабо!

— Слабо́?!

Окунулась Варя с головой и открыла глаза. Страхов-то!

Напротив в зеленой воде зыблется чудо-юдо. Волосы дыбом, само толще самовара и гудит. Бу! Бу! Бу! — отдается в воде.

А у огромных желтых ступней его колышутся на дне ракушки и горит золотой камень. Варя зажала в руке находку, вынырнула и отдышаться не может.

Отдышалась, спросила:

— Ты что под водой-то говорил?

— Я говорил: «Прощай, речка Простинка!»

Коля-Николай вылез на песок и стал согреваться — дрожать. Девочка пожалела его и положила перед ним находку.

— Я в речке золотой камень нашла.

Мальчуган недоверчиво оглядел его со всех сторон и сказал:

— Может, это не золото?

Варя ответила не сразу.

— Старые люди говорят, раньше в нашей речке находили жемчуг. Нашел в ракушке жемчужину — ее надо в губах подержать, чтобы не темнела.

— Все ты знаешь, — вздохнул Коля-Николай, и Варя понимала: не уехал бы он никогда отсюда, если бы не родители.

Машина пришла только после обеда. Варя успела навести блеск в доме, а Коля-Николай дважды искупаться в речке, а Женька поспать.

Взрослые погрузили в кузов шкафы, столы, стулья и диван — на нем немедленно устроились Коля-Николай, Женька и мать. Отец неловко поцеловал Варю в обе щеки, сел в кабину, людей на диване закачало, а Варя увидела, что губы у Коли-Николая сковородником. Хоть он и главный редактор, а расстроился: неохота уезжать, всю жизнь прожил здесь.

Приехала машина без пыли, без шума и уехала так же — дорога на Малые Выселки давно заросла травой.

А изба у Коли-Николая ослепла, окна закрыты ставнями, на двери — замок.

Не с кем слова вымолвить…

Варя спустилась к речке. Песок на берегу в свежих следах. Будто Коля-Николай и не уезжал никуда, а уплыл на тот берег и сейчас вернется.

В воде все видно, как сквозь увеличительное стекло, — песчинки, темные полоски на ракушках. Все ракушки затворены, а одна растворена, и на ее перламутровом донышке сидит молочная прозрачная ягода.

Жемчужина!

Не дыша, Варя вынула раковину из воды, и жемчужина заиграла на солнце.

Варя побежала на хутор — показать Коле-Николаю новое сокровище, но вспомнила, что он уехал в теплые астраханские земли, и пошла тихим шагом.

Дома девочка постлала в корзину свежего сена, положила на него золотой камень, раковину с жемчужиной и на всякий пожарный случай ломоть хлеба. Избу замкнула не замком, а продела в пробой палочку: «Знайте, прохожие, что эта изба — жилая».

И пошла в школу — в село Соболеково. Шла, и радовалась, и поглядывала в корзинку на богатство и на цветы по затравеневшей дороге, и не срывала их («Растите, а там увидим!»), и на белые облака с синими днищами, и опять радовалась:

«Облака-то нынче какие! Это — вылитый вертолет. Над головой — придворная дама в парике. А рядом две черепахи… Жалко, Коли-Николая нет, он бы сказал: «Это не придворная дама, а Петр Первый!» Или что-нибудь еще придумал».

За скошенным полем девочка увидела большое село Соболеково, школу на краю его, услышала, как гудят провода, словно большие шмели, истомленные зноем, словно сердятся на Варю, почему она долго не приходила. И заробела девочка. Учеба еще не началась, спросить не спросят, а все-таки…

— Здравствуй, школа. Соскучилась я по тебе!

Своего учителя Варя встретила в школьном дворе. Учитель жил при школе, по годам должен был уйти на пенсию. Но он не уходил и правильно делал: учил он хорошо, все знал, все умел и все помнил. Сейчас он алмазом резал стекло на столе, врытом в землю.

— Здравствуйте, Клавдий Дмитриевич!

— Доброго здоровья, — обрадовался учитель. — Варя, прижми стекло с этой стороны. Вот так. Вот мы его и обрежем!

— Мы Колю только что проводили в теплые астраханские земли, — сказала новость девочка.

— Знаю. Они ко мне заехали попрощаться. Жалко парня…

Варе показалось, что учитель совсем расстроился, и она положила перед ним золотой камень.

— В речке нашла.

— Жалко парня, — повторил учитель, оглядывая камень со всех сторон. — Красивый камушек! Я маленький был, находил такие камушки в наших местах и думал, что это золото. А это гранит.

— Я зато жемчужину нашла! — И Варя выложила на стол раковину.

Учитель надел очки, что он делал только тогда, когда требовалось посмотреть что-то особенно важное, скажем, муравья или документ какой-нибудь, или поставить пятерку. Если он надевал очки, то в классе становилось совсем тихо, как сейчас: голуби по крыше ходят — слышно. И еще слышно, как по-шмелиному густо гудят провода из конца в конец села Соболеково.

Поколупал он ногтем раковину и долгим взглядом посмотрел на девочку.

— В прежние времена, — сказал он, — в прежние времена был, говорят, жемчуг в речке Простинке. Только ниткой его никто не привязывал!