Когда я был маленьким, у нас была война… (сборник) - Станислав Олефир

Станислав Михайлович Олефир

Когда я был маленьким, у нас была война

© Олефир С. М., наследники, текст, 2017

© Капыч, иллюстрации, 2017

© ООО «Издательский дом „КомпасГид“», 2017

Память травой не зарастает

Всё дальше от нас последняя большая война, Великая Отечественная. Всё меньше остается людей, которые жили в то время и могли бы рассказать о ней такое, чего не рассказывали до сих пор. Станислав Олефир – один из них. Рассказы в этой книге автобиографические – о детстве, которое прошло в украинском селе в годы немецкой оккупации. Когда началась война, автор был совсем маленьким, ему еще не было и трех лет, но его удивительно цепкая память сохранила такие детали, которые приковывают внимание. Повествование сразу становится достоверным, живым с самого начала, с описания жилища его семьи:

«Когда я был маленьким, у нас была война, и всю войну мы жили в землянке. Землянка – это очень низкая хата, в которой все сделано из земли: пол, стены и даже крыша. Поэтому на крыше росли всякие незабудки, ромашки и одуванчики. Оно бы ничего, даже красиво, но коза Капка легко запрыгивала на землянку, чтобы пастись. Копыта у козы острые, она расковыривала ими крышу, и, когда дождь, вода лилась нам на головы»…

Из множества ярких, легко представимых деталей складывается цельная картина. Простота и ясность детского взгляда позволяют приблизить и лучше понять то время и людей, взрослых и детей, среди которых встречались разные: добрые и жестокие, милосердные и бесчувственные, храбрые и трусливые… Были наши и были фашисты, которые тоже не были одинаковыми.

Это честная и правдивая книга о трагедии войны. О смерти, которая прямо рядом, и о той, которая вдалеке, но не менее страшная: вести о ней приходят с фронта вместе с похоронками – многие ровесники героя не дождались своих отцов. Есть воспоминания о том, что всегда связано с представлением о войне, – о страхе, голоде, ежедневной опасности в борьбе за выживание. Добыча еды, любого «подножного корма» может закончиться гибелью, то ли от мин, заложенных там, где раньше ходили без опаски, то ли от рук фашистов. В этих рассказах нет героев в привычном смысле – настоящие подвиги совершают обычные люди, знающие, что такое правое дело, справедливость, верность, долг. Эти люди работали, учились, помогали друг другу и верили в победу.

Главного героя ведут по жизни неиссякаемое мальчишеское любопытство и тяга к приключениям, потому он то и дело попадает в истории то забавные, то опасные. Он то отправляется в опасное путешествие за елкой, то на свалку, охраняемую злющими овчарками, которых легко обводит вокруг пальца хитрый и умный поросенок Шерстюк, то на станцию за окурками – табак можно было продать или обменять на базаре. Так раскрывается главная правда о детстве, непобедимый оптимизм которого окрашивает повествование светом радостным и добрым, несмотря на тяжесть обстоятельств и ощущений. И естественно приходит вывод: война чужда истинной человечности, но и тогда, когда она ломает и крошит все вокруг, в очень многих людях сохраняются и проявляются доброта, стойкость и вера в жизнь.

Несколько слов об ее авторе этой книги.

Станислав Михайлович Олефир (1938–2015) родился в Запорожье, в селе Пологи в учительской семье: мама была учительницей начальных классов, а отец – директором школы. Мальчик много читал и мечтал о путешествиях и приключениях. Сам себя он и в зрелом возрасте называл бродягой, а подростком несколько раз убегал из дома. Первый раз был пойман в Запорожье, второй – в Москве, потом – в Иркутске, но позже все – таки добрался до Приморья, где стал у знаменитого на Дальнем Востоке охотника Кеши кем-то вроде подмастерья – в тех краях это называлось «собачка». Вернувшись на родину, выучился в сельхозтехникуме на агронома, был кукурузоводом. Потом ушел в школу, где не было учителя ботаники и химии, и долгие годы воспитывал детей. Окончив химико-биологический факультет Хабаровского пединститута, Олефир уехал на Крайний Север, более сорока лет прожил в Магаданской области, на Камчатке и Чукотке. Он был учителем химии и биологии, преподавал в начальных классах, был воспитателем, пионервожатым. Он вспоминал:

За тридцать лет работы с детьми я никогда их не «пас». Мало того: как это делали аборигены, шаманы, я вверял их огню, учил с ним разговаривать, как с живым существом, учил разжигать костер с помощью камня или палки, кипятить чай в бутылках из-под шампанского, играл с ними в футбол, волейбол, сочинял для них песни и танцы. Мне как-то встретился мужчина, сказавший: «Я тебя знаю. Когда я учился в школе, ты рассказывал нам, как воспитывать собаку. Ты – учитель, которого помнят»…

Помнят его и как автора более двух десятков художественных и научно-популярных книг. Большинство из них рассказывает детям и о природе и людях Крайнего Севера, о детстве в годы войны.

Ольга Корф

Когда я был маленьким, у нас была война

Когда я был маленьким, у нас была война

Когда я был маленьким, у нас была война, и всю войну мы жили в землянке. Землянка – это очень низкая хата, в которой все сделано из земли: пол, стены и даже крыша. Поэтому на крыше росли всякие незабудки, ромашки и одуванчики. Оно бы ничего, даже красиво, но коза Капка легко запрыгивала на землянку, чтобы пастись. Копыта у козы острые, она расковыривала ими крышу, и, когда дождь, вода лилась нам на головы…

От беженцев мама слышала, что немцы ночью воевать не любят и, хотя Новоселовка, которую немцы уже захватили, рукой подать, в наше село войдут только завтра утром. Но все равно мама запретила отлучаться со двора, а сама вместе с теткой Олянкой принялась рыть яму в землянке. Беженцы рассказывали: немцы забирают всё до последней нитки. Вот они и решили выкопать под кроватью яму и спрятать все, что может приглянуться немцам.

За детьми должна была присматривать мамина младшая сестра Поля. Но ей с нами было неинтересно, и при первом же случае она убежала к подружкам.

Забравшись на землянку, мы какое-то время наблюдали за самолетами, которые бомбили станцию, а когда самолеты улетели, отправились на огород проведать Капку и поискать оставленные в грядках морковки.

Морковок было мало, Капка на пустом огороде тоже не жировала, и мы решили отвести ее в колхозный сад. Пусть поест падалицы, иначе молока от нее не дождешься. На самом деле упавших с деревьев яблок и груш нам хотелось куда больше, чем козе.

Лида тащила Эдика, я с Наташкой тетки Олянки – корзину под падалицу, Инна – за веревку козу. Остальные эту козу подгоняли.

Миновали переулок, выбрались на шлях и, утопая по щиколотки в теплой пыли, направились к саду. Здесь мы и услышали гул моторов. Нам бы спрятаться в ближнем дворе или хотя бы сойти на обочину – мы же сбились посередине шляха и высматривали: что оно едет?

Там нас и застала колонна мотоциклистов. Все в касках, рубашках с закатанными рукавами и автоматами на груди. Не успели мотоциклисты поравняться с нами, как со двора деда Божка выскочил Рябчик и с лаем бросился навстречу колонне. Передний мотоцикл утишил ход, сидящий в коляске солдат наклонился к беснующейся собаке, захлопал в ладоши и залаял: «Ав-ав-ав-ав!» Мы с Наташкой засмеялись, удивляясь, до чего похоже у него получается, но старшая из нас всех Лида вдруг испуганно повернулась и закричала: «Немцы! Бежим!»

Здесь затарахтел автомат. Нет, стрелял не тот немец, который кривлялся. Стреляли из другого мотоцикла. Выстрелы из-за треска моторов были не очень громкими, но по тому, как вздыбились фонтанчики пыли на шляху, как упал и засучил лапами Рябчик, мы поняли: нас могут убить.

И мы побежали. Побежали прямо посередине шляха. С Эдиком, козой и корзиной. Слева и справа мимо нас катили мотоциклы. Где-то залаяла и смолкла, пересеченная очередью, еще одна собака, а мы бежали и бежали. Даже когда последний мотоцикл с подпрыгивающим в коляске немцем скрылся за поворотом, все еще молотили пятками по пыли…

А потом мама била оставившую нас без присмотра Полю. Зло хлестала по щекам так, что оставались отпечатки пальцев. Первый и последний раз в жизни. Била и плакала.

В этот день в наше село вступили немцы.

Капка

В Новоселовке остановилась немецкая часть и за три дня выловила всех кур. А это от нас чуть больше двух километров.

Мама сразу ударилась в панику. Наказала никому не отлучаться из дому. Особенно девочкам. А жившую вместе с нами ее младшую сестру Полю вообще отправила в Чапаевку. Пусть живет у дедушки. Там безопаснее.

Еще она распорядилась не выпускать из сарайчика козу Капку.

– Чует мое сердце, – сказала она, – эти гансы доедят кур и примутся за коз.

Но мама ошиблась. Скоро в нашем селе появилась интендантская команда из трех полицаев и немца. Забрала не козу, а корову Розку тетки Марии. Тетка Мария не хотела отдавать Розку – тогда немец убил тетку из автомата, и полицаи потащили корову в Новоселовку. Розка шла за полицаями, мычала и оглядывалась. Даже когда шлях завернул за колхозный сад, было слышно ее мычание…