Ходящие сквозь огонь - Николай Асламов

Ходящие сквозь огонь

Николай Асламов

Тогда Он коснулся глаз их и сказал:

по вере вашей да будет вам.

И открылись глаза их; и Иисус строго сказал им:

смотрите, чтобы никто не узнал.

А они, выйдя, разгласили о Нем по всей земле той.

© Николай Асламов, 2016

© Юрий Сосницкий, иллюстрации, 2016

Редактор Мария Рогова

Редактор Наталья Зырянова

ISBN 978-5-4483-4131-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава I. Молот Господень

«Поздновато для гостей», – думал про себя Оттоне Висконти, архиепископ Миланский, с трудом подавляя внезапно накатившую зевоту. Засидевшись с документами, он и не заметил, как сильно прогорели свечи.

Мрачные времена наступили для кафедры святого Амвросия. Слыханное ли дело – архипастырь не может въехать в город и провести праздничную мессу в церкви Санта Мария Маджоре1! Паства, видите ли, не желает! Пополаны требуют кольцо и посох архиепископа для Раймондо делла Торро, знать – для Франческо да Сеталла, а папа Урбан IV положил между молотом и наковальней именно его – Оттоне из рода Висконти. Его Преосвященство не планировал быть раздавленным и ждать теперь тоже не мог; иначе раздираемый спорами Милан утонет в крови вместе с округой.

Этот конфликт, конечно, не был просто внутригородским делом. В четырехугольнике между Генуей, Миланом, Венецией и Флоренцией располагалось больше городов, чем во всей остальной Италии, и каждый город был связан с другими сложной сетью союзов и противоречий. Дела каждого касались всех.

Северная половина полуострова была большим бурлящим котлом. Флоренция зарилась на Сиену и Лукку, Генуя и Венеция не могли поделить море. Все вцеплялись соседям в горло при первом же удобном случае. Сильные пожирали слабых и умирали в пастях еще более сильных. Альянсы складывались и рассыпались так быстро, что не все успевали даже понять новую расстановку сил, а тем более воспользоваться ей.

Но архиепископ Миланский жаловаться не привык. Все свалившиеся на его преосвященство заботы были обычными и даже естественными для того непростого времени, в которое ему довелось получить сан. С помощью Божией со всем этим Оттоне Висконти управится, если будет должным образом усерден. Но ум архиепископа в данный момент всецело занимали заботы совсем иного рода, и совладать с ними было куда сложнее. Намного сложнее, чем победить делла Торре и устоять, когда из-за очередного конфликта Святого престола с каким-нибудь новым императором запылают города по всему северу.

Он так мечтал урвать хоть пару часов на сон, а тут вдруг неожиданный визит! Впрочем, его преосвященство понимал, что слуги не стали бы тревожить без веской причины, а потому растер лицо ладонями и внутренне настроился на долгий и сложный разговор.

Дверь кабинета открылась, и вошел тот, кого архиепископ очень ждал, хотя ни разу в жизни до этого не видел. Чтобы попасть внутрь, человеку пришлось повернуться полубоком и низко наклониться. Архиепископ, до этого момента считавший себя высоким, снизу вверх смотрел на ночного гостя.

Он был красив. Ярко-голубые глаза на спокойном лице излучали тепло, а легкая полуулыбка придавала ему сходство со святыми, при жизни удостоившимися созерцания рая. Светлые волосы говорили, что вошедший, скорее всего, родился по ту сторону Альп, а тонзура – о монашеских обетах. Могучее тело было закрыто шерстяной робой, которая когда-то была красной, но выцвела от времени; поверх мантии того же цвета монах носил распятие. Вид, несмотря на дорожную пыль, был столь величественным, что казалось, будто за спиной у вошедшего вот-вот развернутся белоснежные крылья. Вошедший снял с плеча дорожную сумку и отставил к стене огромный посох, окованный железом и заляпанный какими-то бурыми пятнами.

Источник этих пятен обнаружился тут же: на ладонях, сложенных для благословения, были намотаны повязки, сквозь которые сочилась кровь. Раны такие, будто обе руки чем-то пробили насквозь.

«Дивны дела твои, Господи!»

Архипастырь внезапно опомнился и благословил вошедшего, который опустился на колени, чтобы поцеловать перстень. Оттоне Висконти жестом указал гостю на кресла.

– Я несколько удивлен столь скорому приезду…

– Брат Мишель, из ордена святого Феодосия, – представился вошедший. Голос был приятный, и даже акцента в его латыни не чувствовалось. Только свое имя монах переделал на заальпийский манер.

– …но раз уж вы здесь и даже не пожелали отдохнуть, позвольте я введу вас в курс дела, – как ни в чем не бывало продолжил архиепископ, который пока предпочел не обращать внимания на то, что его грубо перебили.

Брат Мишель, казалось, не слишком интересовался разговором и даже не смотрел на архиепископа. Вместо этого он вглядывался в корешки и переплеты книг, стоявших на многочисленных полках кабинета. На его лице не было ни удивления от встречи со столь обширным собранием, ни характерного прищура, какой бывает у человека, пытающегося найти среди книг какую-то конкретную. Любопытство и страсть обладания, граничащего с вожделением, проявлялись на лице и в фигуре посетителя столь явно и открыто, будто такое отношение к книгам было для него чем-то совершенно естественным, тем, что он не считал нужным скрывать. Гость буквально пожирал глазами полки, нисколько не интересуясь их владельцем. Столь бесцеремонное созерцание сокровищ библиотеки дома Висконти начинало раздражать. Первое впечатление быстро сошло на нет.

– Кхм… – откашлялся архиепископ, пытаясь привлечь внимание брата Мишеля, и выдержал паузу, дожидаясь, когда ангелоподобный монах, наконец, соизволит удостоить хозяина книг взглядом.

– Несколько дней назад осквернили один из храмов, – быстро произнес Оттоне Висконти, торопясь изложить суть дела до того, как собеседник опять утратит к нему интерес. – Храм далеко от города, уже в предгорье, но относится к моему диоцезу. Церковь разграбили, священника, прибежавшего на шум, убили.

– Мало ли в наше время гибнет пастырей? – пожал плечами монах, возвращая взгляд к книгам. – Кротки еси и смиренны сердцем2. Здесь могли быть обычные мародеры, ловить которых должен не Sanctum Officium3.

Брат Мишель говорил об этом таким же скучающим и будничным тоном, как о ловле кур к обеду, но Оттоне Висконти даже бровью не повел. Он не стал бы тем, кем стал, если бы так легко терял самообладание. Даже в ситуации, когда на севере Италии вот-вот разверзнется ад. Если, конечно, этот в высшей степени странный монах все же соизволит сделать то, ради чего его позвали.

Архиепископ решил, что пора брать быка за рога.

– Напавшие не просто разорили алтарь, они нарисовали там какие-то символы.

– Какие именно? – уточнил монах, не поворачивая головы.

– Я этого не знаю, – виновато развел руками Оттоне Висконти. – Я их не видел, а мои люди не смогли определить. Они не разбираются в колдовстве.

Архиепископ мысленно поздравил себя с успехом. Брат Мишель, наконец, отвлекся от полок, и остановил свой взгляд на собеседнике. Его преосвященству на мгновение показалось, что этими небесно-голубыми глазами на него смотрит не один человек, а несколько сотен.

«Сотни обреченных…»

– Мои люди делают, что могут, – стряхнул наваждение архиепископ. – Они оцепили храм и никого внутрь не пускают. Если нужно, рисунок скопируют и доставят, куда скажете…

– А почему, собственно, ваши люди не занимаются поисками осквернителей? – перебил нахмурившийся брат Мишель, и сердце архиепископа на миг кольнуло страхом. Оттоне Висконти не был стар, да и бойцом он был не из последних, но, учитывая размеры собеседника и его способности, о границах которых архиепископ не имел никакого понятия, негодование монаха могло бы запросто повергнуть в страх. Кого-то более слабонервного. Архиепископ подумал, что именно такими следует изображать архангелов, поднимающих Небесное Воинство на борьбу со злом.

– Не сегодня и не вчера епископам поручено бороться с противниками веры4, – с нарастающим негодованием сообщил брат Мишель. – И успехи были более чем скромными. Тогда раб рабов Божьих5 начал посылать собственных инквизиторов, давая им особые поручения. И большинство епископов заявляло, что это излишне, что их пастырского попечения вполне достаточно. И в лучшем случае этим все и ограничивалось. В худших же… Словом, мы оба знаем, что инквизиторы a Sede Apostolica6 не встретили никакой поддержки у братьев по вере и были вынуждены полагаться только на Господа. Прошло полвека, и что же теперь? Почему ни одно расследование колдовства теперь не обходится без пяти орденов? Почему инквизиторы должны мчаться на каждый епископский призыв? Почему обязаны участвовать в чьих-то интригах и коварных планах?