Ходящие сквозь огонь - Николай Асламов

* * *

– Святой отец, я ведь с самого начала считал, что ничего хорошего из этой затеи не выйдет! – рьяно заявил нам кондотьер, когда его усадили напротив старшего дознавателя. Я взялся за перо, обмакнул его в чернила и приготовился вести протокол.

Полчаса назад в монастыре отслужили заутреню, приводившую братьев ордена святого Доминика в неизменно хорошее настроение духа, которое было необходимо для отправления возложенных на нас Господом и Церковью обязанностей.

В комнате было чисто. Распятие на стене, стол, на котором лежало Святое Евангелие, грубо сколоченный стул, кресло старшего дознавателя и моя удобная конторка возле зарешеченного окна составляли ее нехитрое убранство. Кондотьер, который провел трое суток в подвале на хлебе и воде, явно ждал, что его ведут истязать. Но никаких орудий в комнате не было. Как говаривал отец Иаков, «ожидание пыток само по себе пытка».

– Синьор Скофетто куда-то пропал на две недели. Мы уж думали поворачивать домой, но он вдруг вернулся. Ну да, вернулся и объявил, что воевать мы будем теперь только по ночам, – продолжал наемник. – Тут мы с ребятами переглянулись, а он сообщил, что обрел невиданную силу. Ну, и разделит ее с нами, если мы будем верны ему до конца. Я тогда еще подумал, что его слишком крепко огрели булавой, и похоже, так думал не я один. Но синьор посмотрел мне в глаза и сказал: «Сядь!». Я тут же рухнул на землю, хотя не собирался. «Полай!» – и я залаял! А потом рыцарь разорвал подкову надвое, хотя раньше точно не мог. Ей Богу, я не вру, все так и было! Мы аж присели от удивления, а синьор заявил, что днем ему надо спать, а нам – охранять его. Конечно, в первый же день пара ребят решили покинуть отряд, но далеко они не уехали. Ночью синьор вместе с Винченцо догнал беглецов, притащил обратно в лагерь и на наших глазах высосал из них кровь. Потом вскрыл себе вены ножом, слил в чашку свою кровь и напоил Винченцо. Не знаю, зачем, но тот потом весь день говорил, что ему понравилось и что хочет еще, но я ему не поверил.

Дальше все понеслось под откос, как груженая телега. Сначала синьор притащил эту бабу, Франческу. Наверное, чтобы… – говоривший на секунду осекся и посмотрел вокруг, – вступать с ней в сношения. Впрочем, баба и сама оказалась такой же, как синьор, и лихо свернула башку Винченцо, который предложил ей пойти на сеновал. А чего?

Я невольно перекрестился, на что наемник и отреагировал.

– Брат мой, держи себя в руках и веди протокол! – холодно приказал отец Иаков и доброжелательно добавил, – а ты, чадо, продолжай!

– В общем, с той поры мы решили придержать языки. Работу больше не искали, просто шатались по дорогам, грабили проезжих, разок напали на деревню. Синьор с бабой потихоньку сосали кровь, а после поили нас своей, обещая силу. Я пытался отказываться, но они смотрели мне в глаза и приказывали! Я не мог сопротивляться! Силы, кстати, действительно прибавилось: мы теперь могли гнуть гвозди пальцами, и арбалет взводили без «козьей ноги».

Однажды появился какой-то непонятный тип: худой такой, бледный и в богатой одежде – явно из благородных. Они втроем поболтали. Тип уехал, а синьор Скофетто стал о чем-то спорить с этой бабой. Не знаю, чего уж там они решили, но нам сказали, что едем в Геную, там садимся на корабль. Почему не в Светлейшую, где у нас каждый второй капитан знакомый, мы не поняли, но спрашивать не стали.

– Ты ведь служил арбалетчиком в корабельной охране? – уточнил старший дознаватель?

– Ага, мы все были оттуда! Синьор нам после очередного плавания предложил создать свой отряд и повоевать на суше, вот мы и согласились. А кому охота утонуть в шторм или попасться к этим нехристям8 в лапы и сдохнуть на рудниках?

– Давай вернемся к первоначальному рассказу, – попросил отец Иаков.

– А, ну да. Баба явно на что-то подбивала синьора, а он сначала отпирался, но в итоге согласился. Мы завалились в дом к какому-то кузнецу, тот сопротивлялся – в общем, сами понимаете… Они вдвоем заперлись в кузнице, возились с трупами, шипели и ругались. Потом баба сказала синьору, что лучше найти какой-нибудь храм и прихватить с собой тело. Мол, то, с которым уже «практиковали», да, именно так она сказала, лучше подойдет. Я твердо верил, что Господь непременно накажет нас за святотатство, и пытался убедить других, что не надо разорять церковь, но меня никто не слушал. Ну, мы взяли с собой тело и молот кузнечный прихватили, храм вскрывать. Когда прибежал священник, мы его поймали, а Франческа эта как сиганула на него и давай кровь хлебать. А потом зарычала, как собака, и давай святому отцу горло грызть. Жуть! Они с синьором потом рисовали чего-то в алтаре кровью, слова непонятные говорили, но судя по недовольным лицам, ничего у них опять не вышло.

Тогда мы съехали с дороги, нашли какую-то виллу, слуг убили, но, видно, не всех, раз нас нашли. Синьор и проклятая баба эта решили никуда не спешить, и мы застряли там на неделю, пока оно не случилось.

Кондотьер прервался ненадолго, сглотнул какой-то ком и продолжил:

– На дороге монах появился в полдень. Мы с Паоло как раз недавно заступили в караул и с парапета смотрели на гигантскую фигуру. Он опирался на посох, но по походке не было заметно, что он устал. Да он такой здоровый был! Быка задушит одной рукой!

Паоло заорал, что милостыню здесь не подают, что такой детина мог бы и руками заработать на хлеб, что монахи совсем разожрались и много чего еще.

Заинтересовавшись воплями сопляка, на стенку залезли еще двое наших. Жарко было, вот они и прятались в теньке внутреннего двора. Монах на крики не реагировал и даже не смотрел в нашу сторону. На мгновение остановившись, он перекрестился, вскинул посох к небу и продолжил путь.

Предвкушая потеху, мы с ребятами подняли заряженные арбалеты и стали делать ставки, кто его первым прикончит. Детина в красном на фоне серой пыли был отличной мишенью.

Но первые четыре болта прошли мимо. Как и вторые четыре. Дурак Паоло, бормоча себе под нос ругательства, продолжал судорожно перезаряжать оружие и раз за разом стрелял в «молоко». За последнее время мы с ребятами порядком насмотрелись всякой чертовщины, поэтому смекалистый Никколо рванул со стены будить остальных. А гигант даже капюшона не откинул.

Он не спеша дошел до ворот и ударил ногой прямо в створки. Раздался громкий треск, как будто от тарана. Паоло носился по двору, ругаясь в полный голос, а ребята скоренько, но без суеты строились во дворе. Я же со страху будто к стене прирос.

Монах еще разок пнул помятые створки, окончательно сломал засов и прошел во двор. Ребята снова дали безуспешный залп, после чего медленно двинулись вперед, пытаясь охватить пришельца с двух сторон.

– Спаси, Господь, их души, – вырвалось у меня. Старший дознаватель окатил меня ледяным взглядом, но кондотьер с головой ушел в воспоминания и уже не обращал никакого внимания на тех, с кем разговаривал.

– Ребята хотели навалиться скопом, но этот монстр стал размахивать своей дубиной и крушил направо и налево, будто молот Господень в Судный день. Он махал довольно сноровисто, и с его преимуществом в дистанции парням пришлось худо. Те, кто попытались заблокировать удар, остались без рук. Многие без ребер. Пару раз наши его достали, но у монаха под одеждой кольчуга была. Парни смекнули, что дело худо, и побежали к задней калитке. Тут Паоло сделал лужу, заплакал, рухнул на колени и, размазывая сопли по роже, пополз к светловолосому чудовищу. Только никто из нас его не интересовал. Этот монах повернулся ко мне, с укоризной покачал головой, а затем улыбнулся, ласково так, как ангел, и благословил. В этот момент у меня волосы на голове зашевелились. Я только тогда понял, что у нас не было шансов против этого парня. Вообще никаких.

Наемника трясла крупная дрожь.

– Брат, ведите следующего, – устало сказал отец Иаков. – А этого проводите в келью для сугубых молитв.

* * *

На вилле было тихо.

Большая часть прислужников разбежалась, один плакал и молился во дворе, и теперь предстояло выяснить, кто, собственно, решил передохнуть в доме.

Посох никак не реагировал, поэтому можно было спокойно ходить по дому, проверяя комнату за комнатой. Вилла была двухэтажной, с высокими окнами, большая часть которых была закрыта ставнями. Их, конечно, стоило открыть – на случай, если бой придется принимать в доме.

По пыли, которая лежала на мебели и в углах комнат, было ясно, что домом до недавнего времени пользовались редко. Здешние слуги явно не проявляли большого старания.

«Вот тут спали стрелки», – подумал Мишель, глядя на койки, кое-как сооруженные из разнообразного тряпья.

«А здесь?» Монах на пару секунд задержался возле желтых потеков на светлой стене; каждый потек был подписан чьим-то именем. «Ага, здесь они со скуки соревновались в высоте струи».