Мятеж на «Эльсиноре» - Джек Лондон

Когда последний сменил меня, я отправился к штурвалу. И там, действительно, в ряд стояли те трое, которых выбросила нам буря, трое мечтателей с топазовыми глазами. При свете фонаря, который навел на них Луи, глаза их, казалось, никогда еще так не напоминали глаза больших кошек, и – Боже! – они мурлыкали. Во всяком случае, те звуки, что они издавали, больше, чем на что-либо другое, походили на кошачье мурлыканье. Было очевидно, что это мурлыканье полно доброжелательства к нам. К тому же они протянули вперед руки, ладонями кверху, что служило безошибочным знаком миролюбия. Затем каждый из них по очереди снял свою фуражку и положил мою руку на свою голову, что также должно было означать, что они предлагают мне свою верность и признают меня своим господином.

Я молча кивнул. Мне нечего было сказать людям, мурлыкавшим, как кошки, с которыми язык знаков при тусклом свете фонаря был весьма затруднителен. Том Спинк что-то проворчал в знак протеста, когда я приказал Луи свести их вниз и дать им покрывала.

Я знаками предложил им лечь спать. Они с благодарностью кивнули головами, затем несколько помедлили, затем показали на свои рты и потерли животы.

– Утопленники не едят, – с усмешкой сказал я Тому Спинку. – Спуститесь с ними вниз и следите за ними. Луи, накормите их, и пусть едят, сколько захотят. Это – хороший знак. Очевидно, на баке совсем мало стали выдавать.

И получаса не прошло, как Том Спинк вернулся.

– Ну, что, они поели? – спросил я его.

Но я его не переубедил. Уже само по себе громадное количество съеденного возбуждало в нем подозрение. Он слышал кое-что об особом роде привидений, которые едят мертвецов на кладбище. Так что голод не мог еще служить доказательством.

Третье происшествие имело место сегодня утром, в семь часов. Мятежники запросили мира. И когда Нози Мёрфи, мальтийский кокни, и неизбежный Чарльз Дэвис стояли передо мной на главной палубе, я не мог не заметить, как похудели и вытянулись их лица. Голод оказался моим верным и мощным союзником. И, действительно, когда рядом с Маргарет я стоял на краю кормы и смотрел вниз на этих голодных тварей, я чувствовал себя очень сильным. Никогда еще разница между нашим числом и числом мятежников не была так незначительна, как сейчас. Три дезертира, влившись в нашу группу из девяти человек, увеличили наш состав до двенадцати человек, в то время как противники, потеряв Дитмана Олансена, Боба и фавна, насчитывали ровно двадцать человек. И из них Берт Райн, несомненно, находился в очень тяжелом состоянии. Кроме того, там имелось несколько человек совершенно слабых, таких например, как Сёндри Байерс, Нанси, Ларри и Ларс Якобсен.

– Итак, что вам угодно? – спросил я. – У меня нет времени долго разговаривать с вами. Завтрак готов и ждет меня. В чем дело?

Чарльз Дэвис хотел было заговорить, но я перебил его.

– С вами, Дэвис, мне не о чем разговаривать! Во всяком случае, не сейчас. Может быть, попозже, когда мы с вами очутимся в том самом полицейском участке, которым вы мне голову морочили половину пути, вы откроете рот. Тогда будет ваша очередь, но не забудьте, что и я припасу несколько слов о вас.

Он начал было опять, но его тотчас же остановил Нози Мёрфи.

– А, ну-ка, заткнись, Дэвис, – заворчал висельник, – а не то я заткну тебе глотку. – Он взглянул на меня. – Вот что: мы хотим встать на работу. Вот чего мы хотим!

– Но так не просят! – ответил я.

– Сэр! – торопливо добавил он.

– Ну, так-то лучше! – заметил я.

– Ради Бога, сэр, не пускайте их на корму! – поспешно прошептал Том Спинк мне на ухо. – Этим вы погубите нас всех. Даже если они не перебьют вас всех, то меня они, наверное, в какую-нибудь темную ночь укокошат. Они, сэр, никогда в жизни не простят мне того, что я присоединился к вам.

Я не обратил никакого внимания на его вмешательство в разговор и обратился к висельнику.

– В таком случае вам ничего другого не остается, как приступить к работе, если вы действительно так жаждете ее. Предложите всей вашей компании ставить паруса и тем доказать ваши добрые намерения.

– Мы хотели бы, сэр, сперва поесть… – заметил он.

– А я хотел бы сперва увидеть, как вы ставите паруса, – был мой ответ.

Нози Мёрфи поколебался с минуту и взглянул на кокни. Последний, в свою очередь, задумался, как бы измеряя степень своей слабости, причем все время смотрел наверх, где предстояла весьма сложная работа. В конце концов он утвердительно кивнул головой.

– Хорошо, сэр! – промолвил висельник – Мы сделаем это. А нельзя ли будет в то время как мы будем работать, приготовить что-нибудь в камбузе?

Я покачал головой.

– Я не имел этого в виду и теперь не намерен менять свои распоряжения. Когда каждый парус в отдельности будет распущен, каждая рея приведена в порядок и все приборы до единого почищены, вам будет выдан полный обед.

Действительно, когда они стали карабкаться наверх, стало ясно, до чего они жалки и слабы. Некоторые из них были до того истощены, что просто не были в состоянии подняться наверх. Несчастный Сёндри Байерс беспрестанно сжимал свой живот, возясь около палубных шпилей, и никогда еще лицо Нанси не выражало столько муки, как в тот момент, когда, повинуясь приказу кокни, он стал взбираться наверх.

Мимоходом я должен отметить восхитившее нас чудо, которое случилось на наших глазах. С помощью одного из патентованных палубных шпилей люди поднимали верхнюю брам-рею. В свое время они уничтожили привод, и теперь, несмотря на громадную энергию, им пришлось очень туго со шпилем. Ларс Якобсен прихрамывал на своих разбитых ногах, а с ним вместе работали Сёндри Байерс, грек Тони, Бомбини и Муллиган Джекобс. Нози Мёрфи следил за работой.

Когда они остановились, окончательно выбившись из сил, взгляд Мёрфи случайно упал на Чарльза Дэвиса, единственного человека, который не работал с самого начала плавания и не работал сейчас.

– Ну-ка, Дэвис, приложи свои руки, – крикнул ему висельник.

Маргарет тихонько засмеялась, с интересом следя за развитием событий.

Морской адвокат, прежде чем ответить, с изумлением глянул на Мёрфи.

– Я думаю, что мне не надо работать.

Кивнув Сёндри Байерсу, чтобы тот занял его место, Мёрфи выпрямился, подошел ближе к Дэвису и совсем спокойно сказал:

– А я думаю, что тебе надо работать!

И все! В течение некоторого времени никто не произнес ни слова. Казалось, Чарльз Дэвис хотел в это время подвести под свой ответ юридическое обоснование. Матросы у шпиля с трепетом ждали, чем закончится эта история, – все, за исключением Бомбини, который устремился вдоль палубы, пока не остановился рядом с Мёрфи.

При таких обстоятельствах решение, принятое Дэвисом, было совершенно правильным, но он и здесь умудрился поторговаться.