«Голубые Орхидеи» - Джулия Фэнтон

Он скрылся. В ярости она повернула голову и увидела, что рабочий сцены поспешно отвел глаза, как будто подслушивал. Да, она знала, что все считают ее сукой, и понимала почему. Но она не сдастся так просто — сегодня вечером она снова поговорит с Китом. Никто не мог навязать Беттине танцовщицу, которую она не хотела.

ГЛАВА 26

Орхидея распахнула дверь магазина «Ван Клиф и Арпелс» и поспешно вошла внутрь. В витринах блестели кольца, бриллиантовые ожерелья и браслеты. Орхидея остановилась, кровь прилила к ее щекам. Полночи она не спала — металась и ворочалась. В конце концов поняла — именно так необходимо поступить.

— Кажется, у вас нет брошей или колец в форме орхидей? — спросила она улыбающуюся продавщицу.

— Вы имеете в виду декоративную бижутерию?

— Нет… Мне нужно что-то более дорогое… — Орхидея нервно проглотила слюну и провела рукой по плотно облегающей голову шляпке, затем сдернула ее — ей внезапно стало очень жарко. — Это просьба о прощении, — прошептала она. — И выглядеть она должна совершенно по-особому. Я была уже у шести ювелиров, но ничего не нашла.

— Вы говорите — это должна быть орхидея?

— Да. Синего цвета, желательно темно-синего.

Женщина снова улыбнулась.

— Тогда вам следует осмотреть новую витрину, которую мы оформили на этой неделе.

Орхидея последовала за продавщицей в другой конец магазина.

— О! — воскликнула она при виде броши в форме двух переплетающихся маленьких тропических орхидей. Их мерцающая сине-фиолетовая эмаль была так искусно нанесена, что напоминала тончайшие цветовые переливы настоящих цветов. На лепестках, как капли росы, сверкали бриллианты.

Она была необыкновенной и выглядела совершенством.

— Хотите посмотреть?

— О да.

Она, возможно, стоит около пяти тысяч долларов, а может, намного больше, но внезапно для Орхидеи это перестало иметь значение. Она была готова заложить все свое имущество, если бы потребовалось.

— Наверное, вы сможете выгравировать надпись на обратной стороне? Я хочу сказать, в моем присутствии? — Она помолчала и сказала: — Напишите: «Сестры навеки. Прости меня. Орхидея». — По ее щекам покатились слезы. — Да, — добавила она, хлюпая носом, — это именно то, что я хочу сказать.

Женщина унесла брошь, чтобы сделать гравировку, а Орхидея нашла стул в глубине магазина и села. Ей казалось, что все силы оставили ее.

Беттина вошла в вестибюль отеля «Копли Плаза», где она остановилась, гнев ее еще не рассеялся — ей не удалось поговорить с Китом, как она надеялась. Ему пришлось срочно вылететь в Нью-Йорк на встречу с художником по декорациям.

Войдя в номер, она сняла черные джинсы и футболку и надела велюровый купальный халат. Подошла к телефону и набрала номер ресторана.

— Просто зеленый салат с цикорием, вареные овощи и, пожалуй, небольшой кусочек творожного пудинга, — заказала она. — И графин «Пьеспортера».

Включив новости, она расслабилась. Необходимо поговорить с Китом утром. В дверь постучали, и она впустила прислугу с сервировочным столиком.

— Поставьте к кровати, — указала Беттина, когда женщина вкатила накрытый белым столик в комнату. Посуда позвякивала.

Официантка закрыла за собой дверь. Внезапно она подняла какой-то длинный, завернутый в салфетку предмет и направила его на Беттину.

Беттина с изумлением обернулась.

— Вы должны поставить это…

Аранья с улыбкой смотрела на распростертое на полу тело, затем сунула руку в карман, достала маленького пласмассового паука и бросила его на пол. Схватив за ручки столик, она выкатила его из комнаты, посуда звякнула, когда она закрывала дверь.

Валентина вышла из лифта, посмотрела налево, потом — направо. Горничная пуэрториканка, не торопясь, катила ей навстречу столик. Валентина отметила, что ее темные глаза слишком красивы и не соответствуют форменной одежде.

— Мисс? Вы не подскажете, где находится комната 1044?

Женщина показала в ту сторону, откуда шла.

— Спасибо, — сказала Валентина, поворачивая в нужном направлении. Подойдя к комнате Беттины, Валентина несколько раз постучала, но не получила ответа. Возможно, Беттина в душе, сказала она себе, или уже легла спать. Глупо было приходить сюда без предварительного звонка, но она должна отговорить Беттину увольнять Джину.

Она повернулась, чтобы уйти, решив, что придет завтра в театр «Уилбер» рано утром и первой встретит Беттину.

Магнитофон тихо жужжал, записывая обсуждения, проходившие по десять часов в сутки последние пять дней.

— Премьеру нужно задержать, — настаивал Михаил Сандовский. — Вы не можете позволить убийце затеряться в театре!

Херб Каннелл откинулся на спинку своего вращающегося кресла и изучающе смотрел на разгневанного русского.

— Хорошо, я хочу услышать еще раз с самого начала всю информацию, которую ты имеешь об этих наемных убийцах — вплоть до самой незначительной детали.

Пока Михаил в деталях снова освещал вопросы, на которые уже не раз отвечал, Каннелл обдумывал, как бы лучше использовать этого раскаивающегося перебежчика, так кстати попавшего им в руки.

Еще через два часа их прервал телефонный звонок. Каннелл с раздражением снял трубку.

— Да? — резко бросил он.

Это был Уилл Чэпин, специальный агент в Бостоне.

— Мистер Каннелл, Беттина Орловски, хореограф «Доктора Живаго», была найдена убитой в номере отеля «Копли Плаза». Выстрел из полуавтоматического оружия, возможно с глушителем. Профессиональное убийство. Я подумал, что вы захотите узнать сразу же.

— Да. Когда это произошло?

— По всей вероятности, вчера вечером около одиннадцати.

— Ближайшим родственникам сообщили?

— Нет, полиция не может найти родственников, она жила одна. Это странно, мистер Каннелл, но рядом с ее телом нашли пластмассового паука.

«Черт, — подумал Каннелл. — Все это подтверждает то, о чем говорит русский».

— Хорошо, Уилл, передай бостонской полиции, чтобы держали случившееся в тайне, — сказал он с нарочитой небрежностью, — в строжайшей тайне. Представьте режиссеру какое-нибудь объяснение — скажите, что Орловски внезапно пришлось уехать из города. Я хочу, чтобы премьера в Нью-Йорке состоялась, как намечено.

Михаил вскочил с места:

— Но там будут сотни людей! Вы не можете сделать этого! Мы не можем…

— Мы хотим поймать убийцу, — медленно произнес Каннелл. — И ты поможешь нам. Можешь рассматривать это как получение политического убежища в США.