«Голубые Орхидеи» - Джулия Фэнтон

Она покачала головой, пытаясь избавиться от таких безумных мыслей. Боже, ее предпремьерное нервное возбуждение на этот раз похоже на сумасшествие. Ей везде чудятся международные тайные происки.

Она шагнула в роскошный душ и предалась приятному массажу острых, как иголки, струй.

Шум за дверью ее смертельно напутал. Вскрикнув от страха, Валентина подскочила и ударилась бедром о ручку душа, закричав от боли.

— Вэл, Боже, что ты так разнервничалась? Извини, я не хотел тебя пугать.

Посреди наполненной паром ванной стоял Кит. На нем были только белые жокейские шорты.

— Кит, ты напугал меня до полусмерти!

— Детка, детка, — пробормотал он, прижимая к груди ее влажное тело. — Извини.

— Боже…

Вода все еще текла из душа. Валентина обхватила Кита руками, пытаясь спрятаться за его спокойную надежность.

— Может, я сошла с ума? Но у меня такое чувство… Эти сны, которые я постоянно вижу о ружьях и нападениях… А теперь у Мадзини такой страшный сине-черный след на шее, и эта таинственная женщина из службы безопасности в Нью-Йорке, которая так странно смотрела на меня.

Кит засмеялся.

— Ну, милая, она, возможно, всего лишь испытывает перед тобой благоговейный трепет и все пытается набраться храбрости, чтобы попросить автограф. Я даже не обратил на нее внимания. А что касается Мадзини, может, он просто упал, кто знает?

— Нет, — возразила она. — Это след не от падения. Он проходит вокруг всей шеи, точно как от…

Но Кит уткнулся лицом в ее влажную шею и стал целовать теплые капли воды с кожи. Валентина затаила дыхание. Застонав, она выгнула бедра, прижимаясь к его ногам, и потянулась к поясу его шорт.

Когда затих последний трепет наслаждения, Кит выключил теплую воду, поднял ее и завернул в белое махровое полотенце. Как богиню, он отнес ее на руках в спальню и уложил в постель, ее влажные волосы рассыпались по подушке.

— Моя речная нимфа, — бормотал он. — Моя любовь. Я обожаю тебя, Вэл. Я даже не могу передать, как сильно люблю тебя.

Они лежали, сливаясь в поцелуях, обещавших снова перерасти в близость. Валентина прижалась к его груди, совершенно позабыв свои тревожные мысли.

Однако час спустя, когда они поднялись, чтобы перекусить, беспокойство вернулось к ней. Протянув руку за бутылкой минеральной воды, Валентина увидела заголовки в финансовом разделе «Нью-Йорк таймс», лежавшей на столе.

БРОДВЕЙСКИЕ ИНВЕСТОРЫ СТАНОВЯТСЯ ОСТОРОЖНЫМИ.

— Кит? — спросила она, склоняясь над газетой. — Что значит «осторожными»?

— О, это всего лишь один из тех бессмысленных пасквилей, которые печатают, когда нет никаких новостей получше, — небрежно ответил он. — И не потому, что хотят надуть читателей, а просто заполнить место.

Кит упоминался там как инвестор, уже потерявший два с половиной миллиона долларов на своей последней постановке, а теперь был на грани того, чтобы потерять еще полтора миллиона, если «Доктор Живаго» провалится.

Она дважды прочла статью, и сердце ее упало. Она знала, что средства Кита были вложены в основном в торговые центры и недвижимость. Бродвей для него всегда был развлечением, творческим способом вложить деньги и получить прибыль. Теперь финансовый климат стал ненадежным, и, если постановка не пойдет, у него возникнут серьезные трудности.

— Отложи ее, дорогая, — сказал он, целуя ее в лоб. — Газеты всегда преувеличивают, ты же знаешь.

— Но, Кит…

— Со мной все в порядке, честно.

Она сменила тему разговора, но мысли продолжали возвращаться к неожиданной новости. Киту необходим хит так же сильно, как и ей, хотя и по другим причинам.

«Пожалуйста, — взмолилась она. — Пусть в Бостоне полюбят нас, тогда мы сможем добиться сокрушительного успеха в Нью-Йорке».

В Вашингтоне Михаил взял такси до здания ФБР на Пенсильвания — авеню.

Двадцать минут спустя его вводил в офис помощник заместителя директора Херб Каннелл. Михаил подозревал, что должность Каннелла была ширмой. На самом деле его работа, возможно, была более тайной, как и в КГБ.

— Хорошо, но мне нужно как-то установить вашу личность, — произнес Каннелл после того, как Михаил рассказал ему, кто он и чего хочет.

Михаил показал ему советский паспорт с визой и подождал, пока Каннелл детально рассматривал их, опасаясь подделки.

— Так говорите, что вы из КГБ?

— Да.

Каннелл задал несколько проверяющих вопросов о структуре и иерархии КГБ, о которых мог знать только посвященный человек. Выяснив, с какой целью Михаил хочет сотрудничать с Бюро, он стал зондировать дальше.

— У вас есть точные сведения о предстоящем нападении на Уиллингема?

— Да. Мы получили их из Кубы. Покушение будет осуществлено скоро и публично. Контракт на убийство заключили колумбийцы.

— Вам придется подождать, пока я все это проверю, — сказал Каннелл. — За столом секретаря есть приемная, вы можете подождать там, мистер Сандовский. Потом мы обсудим все в деталях.

Его заставили ждать больше часа. Перелистывая старые выпуски стенограмм заседаний Конгресса, Михаил пытался подавить свое нетерпение. Он понимал, что огромный бюрократический аппарат действовал здесь так же медленно, как и в КГБ. Каннелл, безусловно, позвонит в ЦРУ — проверит его по компьютеру и прочим секретным файлам.

Наконец его снова позвали в кабинет Каннелла.

Сотрудник ФБР сидел за чашкой кофе.

— С удостоверением личности все в порядке… но что касается вашего дезертирства — это другой вопрос. Если вы не хотите возвращаться, мы окажем вам содействие, но в свою очередь попросим у вас помощи. Мы хотим получить от вас намного больше, чем просто информацию. Нам необходимо, чтобы вы сообщили нам все, что знаете о возможном покушении, а также вошли в состав нашей команды. Вы поможете нам во всем, не исключено, что вам придется рисковать собственной жизнью. Позже, если у нас все получится, вы предоставите другие интересующие нас сведения, а затем мы поможем вам получить новые документы здесь, в Соединенных Штатах.

Михаил холодно кивнул.

— Согласен. Я имел доступ в КГБ к досье международных убийц, возможно, вы не обладаете такой информацией.

Проблеск интереса зажегся в бесцветных глазах Каннелла. Его рука сжала чашку.

— Нам хотелось бы знать как можно больше.

Аранья прилетела в Бостон за несколько дней до приезда актеров и вошла в обслуживающий персонал театра «Уилбер». За день до премьеры она покинула театр, переоделась в «Макдональдсе», выбросив свою униформу в мусорное ведро. Вернувшись в комнату отеля, она долго смеялась про себя, думая о муже. Наверное, он сейчас с любовницей. Все мужчины estupidos [27].