Двадцатое июля - Станислав Рем

— Нет. То есть да… Впрочем, какая разница? Я спешу.

Штольц безразлично поинтересовался:

— И все же от кого прячется господин корректор?

— От гестапо.

Журналист усмехнулся:

— И он вам, русскому из команды Скорцени, доверился?!

— У него не было другого выхода. Впрочем, идти или нет, решать вам. Лично мне все равно, встретитесь вы или нет. Я свою миссию выполнил.

Курков поднялся, направился к двери. Штольц пошел следом и, когда странный посетитель уже вышел на лестничную площадку, сказал:

— Постойте. Хочу задать вам один вопрос. Ваша страна одерживает победу. Почему вы не со своими, а с нами?

— А почему вы остались дома, когда только что рядом падали бомбы?

— Не знаю. — Штольц пожал плечами. — Наверное, потому что устал.

— Вот вам и мой ответ.

Курков развернулся и быстро начал спускаться вниз. Неожиданно он остановился и, повернувшись к стоявшему в дверях журналисту, спросил:

— Скажите, а как у вас в Германии относятся к восточным рабочим?

— Неплохо. По крайней мере мне так кажется. А у вас что, кто-то из родственников выехал в Германию?

— Не выехал, а вывезли.

Сергей снова развернулся и, не прощаясь, поспешил к выходу на улицу.

Мюллер усиленно делал вид, будто ему срочно нужно оформить некий важный документ. Ситуация действительно была щекотливой. Напротив него сидел сам рейхсминистр военной промышленности Альберт Шпеер, довольно весомая в рейхе личность. Молодой, еще не достигший сорока лет чиновник вел себя спокойно и уверенно. Что импонировало. Хотя и не доказывало его невиновности.

Мюллер прибавил к любовному посланию некой Анне, которую он знать не знал, несколько пылких слов о самоотверженной и вечной любви, перечитал написанное и удовлетворенно положил его в папку с грифом «Строго секретно».

— Простите, господин министр, но данный документ может в любую минуту срочно понадобиться рейхсфюреру.

Шпеер улыбнулся:

— Дела рейха превыше всего. Я надеюсь, вы и меня пригласили по делу?

— Именно. — Мюллер сделал несколько движений по поверхности стола, якобы прибирая документы, и при этом «невзначай» повернул настольную лампу так, чтобы она по возможности лучше освещала лицо министра. — Вы в курсе того, что произошло в Берлине вчера и сегодня ночью?

— Разумеется. В момент сообщения о покушении на фюрера я находился у господина Геббельса. Там же, в его министерстве, и провел всю ночь.

— Да, нам это известно. — Мюллер выдвинул ящик стола и достал несколько листов бумаги. — Вы действительно всю ночь находились в министерстве пропаганды. Что означает одновременно и много, и… почти ничего.

— На что вы намекаете? — Шпеер напрягся. — Вы обвиняете меня в измене родине? В участии в заговоре?

— Ни в коем случае. Я только прошу объяснить мне некоторые моменты. — Мюллер нацепил на нос очки: — Дело в том, что ночью, при захвате штаба мятежников нам попался любопытный документ. Список будущего правительства. Если вы не против, я зачитаю.

— С интересом послушаю.

«А куда ты денешься? — Мюллер поправил очки. — И почему вдруг перестал улыбаться? Почуял подвох? Правильно почуял».

— Итак, — начал читать шеф гестапо, — глава государства — Людвиг Бек. Я только не могу понять, в какой именно должности глава? Президент? Премьер-министр? Король? Впрочем, какая теперь разница. Все равно генерал уже мертв. Читаем дальше. Канцлер — Герделер. Вице-канцлер — Вильгельм Лейшнер.

— Это какой Лейшнер? — поинтересовался Шпеер.

— Из социал-демократов.

— Не знаю такого.

— Я не сомневаюсь. Статс-секретарь военного министерства — полковник Штауффенберг. Тоже уже покойный. А вот дальше начинается самое интересное. Министр вооружений — Альберт Шпеер. А с этим человеком вы знакомы, господин рейхсминистр?

«Смотреть в зрачки, — приказал себе Шпеер. — Смотреть Мюллеру прямо в зрачки. Я выиграю только в том случае, если он не выдержит моего взгляда. Я с мятежниками никаких отношений не имел, — убеждал он сам себя методом внушения. — И бумажки в руках гестаповца могут быть обычной провокацией. Но это нужно доказать. А предварительно — сбить убежденность Мюллера в моей вине. Заставить его сомневаться в выбранной тактике ведения допроса. А там глядишь и выберусь».

Первым сдался Мюллер. «Черт, — мысленно выругался он, — а может, этот сопляк действительно не имеет отношения к событиям на Бендлерштрассе? В конце концов, перед его фамилией стоит почему-то вопросительный знак».

— Простите, что я повел себя несколько некорректно, но вы должны меня понять. События последних суток многое переиначили в нашей жизни. Оказалось, что люди, которым мы доверяли безраздельно, давно стали предателями. И их не несколько человек. А сотни и сотни. Расследование только началось.

— Я вас понимаю. — Шпеер несколько расслабился, и Мюллер это заметил. — И готов оказать любую посильную помощь.

— Замечательно. — Группенфюрер отправил лист, с которого читал, в стол и тут же извлек из него другой. — Вот, посмотрите.

Шпеер взял в руки документ, внимательно изучил его.

— Судя по всему, схема руководящих постов.

— Совершенно верно. Как вы думаете, кто мог составить данный документ?

— Почерк мне не знаком. Но могу с полной уверенностью сказать, что над схемой поработал военный. Причем из штаба главнокомандующего.

— Поясните.

— Вот здесь, — министр промышленности указал на заинтересовавшие его в схеме пункты, — тщательно расписана реорганизация вермахта. Обратите внимание: по мнению автора, в новом правительстве должен быть создан единый высший Генеральный штаб, руководящий всеми тремя родами войск. Нечто подобное практикуется у русских. И никакой самодеятельности. Этому же штабу, как видите, подчинена и резервная армия. У нас до сих пор такого не было.

— У нас много чего доселе не было. — Телефонный звонок прервал мысль Мюллера. — Простите. — Глава гестапо поднял трубку.

Едва он услышал голос, как чуть было вторично не выругался, но на сей раз вслух. Группенфюрер совсем забыл, что собирался снять слежку с дома журналиста на Фюрстенвальде. Как выяснилось, забывчивость пошла на пользу: полученная только что информация не на шутку потрясла его.

— Повтори, — шепотом попросил он. И вновь услышал, что Штольца посетил солдат из эсэссовского военного патруля. Команда наблюдения смогла распознать принадлежность к роду войск по шеврону на рукаве. Причем рядовой прошел на второй этаж целенаправленно. Посетил только квартиру № 12. Пробыл там от силы пять минут. По-том спустился и присоединился к остальным членам патруля.