Никита Добрынич - Владимир Голубев

— Я Олег-Муромец! Среди народа свой человек. Вы, Коробовы, чужаки. Так вот, что я тебе скажу, никто варягов не любит. Возьми мой Муром. Князь Давыд заболел проказой, а муромская чудотворница Феврония его вылечила. Жениться он на ней отказался, снова заболел…

— Я эту притчу знаю, — прервал Олега Никита.

— А то, что, когда князь, всё-таки, женился на Февронии, то его родственники за это из князей прогнали? Это помнишь?

— И это знаю. Ты ответь, кому она нужна народная любовь, — засмеялся Никита.

— Около Козельска есть село Поганкино, жители которого будут снабжать провиантом монголов, осадивших «злой город». Так что мне нужна любовь народа, или отсутствие ненависти. Разведка и диверсии без поддержки населения очень сложны. Ты знаешь, сколько я сил трачу, когда на пути противника пустыню создаю? А с народной поддержкой это делается легко и просто.

— Ладно. Спать пошли, народный любимец, — потащил Никита Олега в башню. Никита начал раздеваться, но заметил, что Первуша не спит.

— Всё в порядке? — шепотом спросил Никита.

— Не беспокойся за меня.

— Детская любовь самая жгучая. Никак не проходит?

— Никита, всё давно перегорело. Я взрослая женщина и понимаю…

— Если взрослая, то я спокоен, — усмехнулся Никита.

— Я рассудительная и хладнокровная. Не люблю его уже давно, — твердо произнесла Первуша.

— Вон ты какие слова знаешь! Переболела? Хорошо.

— Не нужен он мне. Посмотрела на него, ни одной струнки в душе не зазвенело, — горячо зашептала Марфа.

— Спи, — улыбнулся Никита. Никита улегся, обнял своих девчат, и сразу задремал. Сквозь сон услышал легкие шаги босых ног. Хлопнула дверь — Первуша пробежала на носочках по коридору, заскрипела дверь комнаты Олега. Больше Никита ничего не слышал, он крепко заснул.

На утреннюю пробежку Первуша опоздала. Никита нарезал уже шестой километр, когда она вышла. Одела на крыльце тонкие сапожки и пристроилась рядом.

— Четыре километра всего осталось, — упрекнул Никита.

— Перестань сопеть от злости, дыши ровнее, — в голосе Никиты не было ни капли насмешки.

— Он утром даже не поцеловал, пошел на турник подтягиваться, — дрожащим голосом сообщила Первуша.

— То, что Олег нагрузку организму дает, это он молодец, — поддержал друга Никита.

— Какие вы, мужчины, сволочи, — прошипела Марфа.

— А я поверил в образ рассудительной, спокойной и разумной женщины. Обманула, — притворно расстроился Никита. Марфа остановилась. Из её глаз лились потоки слёз. Марфа захлюпала носом, уткнулась Никите в грудь. Рубашка мгновенно стала мокрой.

— Плохо будешь выглядеть, — попытался отвлечь Марфу Никита.

— Теперь мне всё равно, — зло шептала Марфа. Она забылась и обняла Никиту за спину. Никита резко дернулся, спина местами потеряла чувствительность, а местами наоборот, боль была страшная. Марфа отпрянула. Начала извиняться, её истерика резко закончилась.

Северяне происходили от славян и болгар-савиров. Конница северян была великолепна. Светлана не могла налюбоваться. Еще в августе, командиры её личной гвардии, явились к ней с требованием прекратить позорить имя Мышкина. Размер гвардии уже превысил пять сотен, а люди все ехали и ехали. Чем больше времени проходило после смерти Иннокентия Петровича, тем больше были любовь и уважение со стороны бывших сослуживцев. Ни Никита, ни Олег не считали нужным удерживать воинов у себя. Денег у Светланы на содержание небольшого отряда хватало с лихвой. Сначала Светлана возмутилась и удивилась, затем задумалась. Посоветовалась с Олегом. Тот, скрипя сердцем, согласился, Светлана на пятом месяце беременности, для всех будет лучше, если она уедет из Чернигова. В последнее время гвардейцы, «светлые», стали задирать Олегов спецназ, «пятнистых». Давно пора было направить кого-то в Северское княжество. Олег предложил Никите кандидатуру Светланы, хотя, формально, князем стал Мышкин младший.

Для начала, Светлана забрала себе всю молодежь, набранную в княжестве. Никита этому только обрадовался, с легким сердцем отдал ей полторы тысячи новобранцев, при условии формирования ею трех тысяч пехотинцев. Пришлось Светлане делать новый призыв. Общины ворчали, откупались серебром, просили. Светлана послала своих людей в Курск и Рыльск, договариваться на участие их дружин в составе северского полка.

Северяне были в ужасе от новых порядков. Обычная дружина не превышала четырехсот человек. Княгиня привела с собой пять сотен, набрала ополчение больше двух тысяч, и не спешила распускать. Как прокормить такое войско? Урожай собрали, княгиня свою долю взяла, городские тоже заплатили налоги. Так до зимы войско всё съест. Начнут грабить. Только в конце осени волнения улеглись, в город пришел караван судов с зерном — княгиня закупила на зиму. Богата княгиня! По городу пошли разговоры про её мужа, Мышкина, про огромные богатства, которые он добыл в Риге, про то, что зимой княгиня поедет снова забирать золото и серебро у диких немцев. Никто не подумал, что княгиня на сносях, и с маленьким ребенком на руках. Слухи множились. Светлана совсем не управляла пропагандой в собственном княжестве. Сапожник оказался без сапог.

С хлебным караваном приплыть Валентин. Обещанные им ремесленники должны были поднять уровень производства в городе. Привез Валентин целую баржу кирпича. К русской печке Светлана с сыном привыкли, мерзнуть зимой они не собирались. Первый Светкин муж выглядел необыкновенно молодо то ли Валентин отдохнул в дороге, то ли жизнь стала счастливой?

— Как жена? — спросила Светлана в конце, после долгих разговоров о Владимире Александровиче, Валере, их женах, детях, о сыне Валентина, о Карачеве, заводах, урожае и подготовке к походу.

— Замечательно, — разлился соловьём Валентин. Через полчаса Светлана поняла, что тот счастлив со своей мегерой. Что он такой же подкаблучник, как его отец, Светлана давно знала, но Валентин стал идеальным подкаблучником. Восторженным. Счастливым.

— Её отец приехал в Карачев. Он помогает мне в торговле заводской продукцией, — случайно проскочила полезная информация.

— А Никитина доля? — удивилась Светлана.

— Его приказчик оказался некомпетентен, я его уволил. До приезда Никиты сам управляю заводом.

— Когда Никита вернется?

— Через месяц.

— А твоя жена полезла пока в его дела.

— Совсем не так. Моей продукцией торгует её отец. Что в этом плохого?

— Приедет Никита, потребует свою долю отдать. Включая штрафы за нарушенные договора на поставку товаров. Вдруг у тебя денег не хватит? Моя доля, доля Олега в управлении у Никиты. Как бы тебе без штанов не остаться. Заберет Никита твои заводы. Пойдешь к нему инженером работать?