Никита Добрынич - Владимир Голубев

— Когда Никита вернется?

— Через месяц.

— А твоя жена полезла пока в его дела.

— Совсем не так. Моей продукцией торгует её отец. Что в этом плохого?

— Приедет Никита, потребует свою долю отдать. Включая штрафы за нарушенные договора на поставку товаров. Вдруг у тебя денег не хватит? Моя доля, доля Олега в управлении у Никиты. Как бы тебе без штанов не остаться. Заберет Никита твои заводы. Пойдешь к нему инженером работать?

— Выдумываешь ерунду!

— Не знаю, как сильно нас обобрала твоя родня. Вернешься, возьми приказчика Никиты. Проверьте тестя. Если он успел всю твою долю расхитить, то плохо. Но, думаю, Владимир Александрович из своей доли тебе поможет.

— За месяц мы выпускаем продукции… Так. Закупки остались у Росавы. Пусть даже с учетом удвоения от штрафов…, Светка, ты меня напугала зря, — Валентин явно обрадовался.

— Это когда было?

— Ну, ты змея! Как ты умеешь испортить настроение. Я утром уезжаю, у меня дела дома срочные.

— Росава почему тебя не остановила?

— Она поссорилась с моей женой.

— И?

— Я подумал, что Росава наговаривает.

— Как ты на заводах своих справляешься, удивлена!

— Рассказать?

В Карачеве недобросовестность тестя вылезла наружу, Валентин разбирался в делах и расчетах до самого приезда Никиты. Вымотался так, что и сон, и аппетит пропали. Валентин лежал на кровати и не мог заснуть. Что за родственники ему попались?! Жульё! То ли дело Росава. У отца не жена, а золото. Близких родственников нет, зато дальние все, как один работящие, честнейшие люди. Фёкла у Валеры образец для подражания. Отец на неё молится. Все сельское хозяйство на ней. Хорошо что Светка ему глаза на Веру открыла. Какая всё-таки она баба ушлая! Сразу всё видит. И доходчиво объяснить может. Взять Росаву, или приказчика Никиты. Вроде то же самое говорили, но им не веришь. А Светка убедительна! Жаль, что она к Мышкину ушла. Валентин заснул. Не успел додумать.

К Никите приехал посол от галицкого князя Удатного с предложением вместе напасть на Литву. Соединить войска он хотел в Любече, на территории черниговского княжества. Затем подняться по Березине, на реке Вилия соединиться с минскими войсками, с ними договоренность у Удатного уже была.

Совместный набег на Литву на первый взгляд выглядел легким и добычливым. Олег усмотрел в предложении хитреца Удатного странность. Для Чернигова эта дорога была короткой и удобной, для Галича двести километров лишнего пути. Никита, внешне, охотно согласился, но задумался. С голубиной почтой во все города княжества ушли письма и в конце января в Чернигов пришли полки. Валентин привел кавалерию и свою, и северскую.

Никита выслушал опасения своих друзей.

— В чем хитрость Удатного? Он оголяет наше княжество — это очевидно. Кто нападет? Киев? Не верю. Северный клан? Удатный с ними враждует, — недоумевал он.

— Тяжелую кавалерию, ракеты, огнеметы я предлагаю оставить в княжестве. Сам тоже «заболею» и «застряну» в Чернигове, — сказал Олег.

— И диверсантов своих можешь взять. Мне в набеге достаточно легкой кавалерии. Ну …, может, пехоту на санях возьму, — заявил Никита.

— Пешцы на санях не смогут быстро вернутся в княжество, когда враг нападет, — возразил Счастливчик, который теперь постоянно участвовал во всех военных обсуждениях.

— Как ты в Литве узнаешь о нападении? Голубиная почта есть только в Речице, от нее сотня верст по реке, а потом неизвестно, сколько на поиски тебя в лесах, — удивился Олег.

— Я надеюсь на вражеские расчеты. Каков должен быть порядок набега на Черниговское княжество? Враг убеждается, что наши основные войска отправились в Литву, отправляет гонцов. Пока те известят хозяина, пока войска достигнут границы Черниговского княжества, пройдет месяц, — сказал Никита.

— Но если ты повернешь войска сразу, не вступив бой, это будет нарушением договоренностей с Удатным! — возразил Олег.

— Вилкас приведет свои полки и заменит наши. Я останусь формально командовать, а Счастливчик поведет войска обратно, — предложил Никита.

— С Вилкасом ты хорошо придумал, надо срочно послать ему письмо, — согласился Олег, а братья Коробовы одобрительно закивали головами, как «китайские мандарины».

Олег решил «заболеть» в Любече. Уж очень ему хотелось посмотреть на Удатного, может, тот готовит подлянку уже там. Ожидания Олега оправдались, но несколько иначе. Удатного провожал Старый со свитой. Олег поначалу подумал, что Старый хочет лишний раз подтвердить легитимность правления Никиты в Чернигове, но затем, после холодного приветствия и слишком короткого разговора, склонился к озвученному Никитой предположению: Старый приехал оценить военные возможности противника и убедиться в убытии войск.

— Давай обоих мерзавцев прихлопнем, — предложил Никита.

— А потом Светка в летописях и сказаниях всё изложит должным образом. Удатный со Старым подло напали … на наше мирное войско, всё насквозь белое и пушистое, — усмехнулся Олег.

— Нет. Обойдемся без бойни. Войско не трогаем. Ты посмотри, как они рискованно расположили свою ставку, всего пятьсот метров до леса. Пара-другая выстрелов из винтовки…

— Когда три года назад я предлагал перебить всех князей, кто мне мораль читал? — возмутился Олег.

— Тогда я был неправ. А сейчас, с точки зрения гуманизма, Старого нужно пристрелить. Иначе, он через месяц притащит в Чернигов сорок тысяч человек, и тебе придется убивать их. Погибнут десятки тысяч невинных.

— Демагог.

— Нет, я прагматик, — не согласился Никита.

— Я не могу убивать Старого и Удатного. Зарок дал. Когда, после того покушения на Удатного, у меня отказала нога, Ждана отвела меня в Спасо-Преображенский собор в Чернигове. Ну …, в общем, я исповедовался, а потом дал зарок стрелять только в ответ, — нехотя объяснил Олег Никите причину отказа.

— Давай винтовку. Я сам их перестреляю. Чистоплюй.

— Не дам. Лицемерие перед богом …, это двойной грех.

Поход на Литву не задался с самого начала. Литовцы не хотели сражаться, уходили в леса. Нападали на обозы, на небольшие отряды фуражиров. Вилкас стал жечь города и поселки. Поселки стояли брошенные. Города пытались защищаться, никто не сдавался, тогда Вилкас забрасывал города и крепости напалмом. Добычи оставалось мало, жители боролись до последнего. Никита понимал, что замазался в крови литовцев по уши, хотя приказы отдавал Рижский князь. Никита давно очерствел сердцем. Скорее даже перестал воспринимать людей, как ровню себе. Дикари, те, что жгут, насилуют и убивают. Дикари, те, кого насилуют, грабят и убивают. Главное не вглядываться в лица, не смотреть в глаза. Вот опять трое вояк потащили насиловать девчонку. Хорошо было Мышкину, ввел у себя дисциплину, никто пикнуть не смел. А этот сброд проще весь перевешать.