Часть 2. Классическая поэзия - Коллектив авторов

С хвоей темно-зеленой

 это дерево в тесном доле..

И зимою и летом

 остается оно таким.

Год проходит, и снова

 видит дерево снег иль инеи.

Разве кто-нибудь скажет,

 что не знает оно времен?

Мне наскучило слушать

 каждый день здесь мирские речи.

Отыскать себе друга

 я приду в столицу Линьцзы.

Там, в Цзися, как я слышал,

 много тех, кто книги толкует.

Эти люди помогут

 разрешить сомненья мои.

Я собрал свои вещи,

 даже день отъезда назначил.

Даже перед разлукой

 попрощался уже с семьей.

Но я все же колеблюсь,

 не успев уйти за ворота.

В дом вернусь и присяду

 и еще подумаю раз.

Нет, мне вовсе не страшно

 то, что путь окажется долгим,

А одно только страшно, —

 что обманут люди меня,

Вдруг да в нашей беседе

 не сойдется их мысль с моею,

И навек я останусь

 лишь посмешищем для других...

Все, что сердце тревожит,

 трудно выразить мне словами.

Чтоб с тобой поделиться,

 написал я эти стихи.

Источник: "Классическая поэзия Индии, Китая, Кореи, Вьетнама, Японии", 1977

1. "С самой юности чужды мне созвучия шумного мира..."

С самой юности чужды

 мне созвучия шумного мира,

От рожденья люблю я

 этих гор и холмов простоту.

Я попал по ошибке

 в пылью жизни покрытые сети,

В суету их мирскую —

 мне исполнилось тридцать тогда.

Даже птица в неволе

 затоскует по старому лесу,

Даже рыба в запруде

 не забудет родного ручья.

Целину распахал я

 на далёкой окраине южной,

Верный страсти немудрой,

 воротился к садам и полям.

Вся усадьба составит

 десять му или больше немногим,

Дом, соломою крытый,

 восемь-девять покоев вместит.

Ива с вязом в соседстве

 тень за домом па крышу бросают,

Слива с персиком рядом

 вход в мой дом закрывают листвой.

Где-то в далях туманных

 утопают людские селенья,

Томной мягкой завесой

 расстилается дым деревень.

Громко лает собака

 в глубине переулка глухого,

И петух распевает

 среди веток, на тут взгромоздясь.

Во дворе, как и в доме,

 ни пылинки от внешнего мира,

Пустота моих комнат

 бережёт тишину и покой.

Как я долго, однако,

 прожил узником в запертой клетке

И теперь лишь обратно

 к первозданной свободе пришёл.

Источник: "Китайская классическая поэзия в переводах Л. Эйдлина", 1975

2. "Здесь, в глуши деревенской, дел мирских человеческих мало..."

Здесь, в глуши деревенской,

 дел мирских человеческих мало:

Переулок убогий

 чуть тревожат повозка и конь.

Белый день наступает,

 и терновую дверь затворяю,

Чтоб в жилище пустое

 не проникла житейская мысль.

Постоянно и снова

 по извилистым улочкам узким,

Стену трав раздвигая,

 мы проходим из дома и в дом.

И, встречая соседа,

 мы не попусту судим да рядим,

Речь о тутах заводим,

 как растет конопля, говорим.

Конопля в моем поле

 что ни день набирается силы;

Мной взрыхленные земли

 с каждым днем разрастаются вширь.

Я все время в боязни:

 вдруг да иней, да снег на посевы —

И конец моим всходам,

 и закроет все дикий бурьян!

Источник: "Классическая поэзия Индии, Китая, Кореи, Вьетнама, Японии", 1977

3. "Вот бобы посадил я на участке под Южной горою..."

Вот бобы посадил я

 на участке под Южной горою,

Буйно травы пробились,

 робко тянутся всходы бобов.

Утром я поднимаюсь —

 сорняки из земли вырываю,

К ночи выглянет месяц —

 и с мотыгой спешу я домой.

Так узка здесь дорога,

 так высоки здесь травы густые,

Что вечерние росы

 заливают одежду мою.

Пусть промокнет одежда,

 это тоже не стоит печали:

Я хочу одного лишь —

 от желаний своих не уйти.

Источник: "Классическая поэзия Индии, Китая, Кореи, Вьетнама, Японии", 1977

4. "С давних пор так бывало — ухожу я и в горы и к рекам..."

С давних пор так бывало —

 ухожу я и в горы и к рекам,

Среди вольной природы

 знаю радость лесов и равнин...

И беру я с собою

 сыновей и племянников малых;

Сквозь кусты продираясь,

 мы идем по пустынным местам.

И туда и обратно

 мы проходим меж взгорьем и полем,

С сожаленьем взираем

 на жилища старинных людей.

Очага и колодца

 там следы во дворах сохранились,

Там бамбука и тута

 полусгнившие видим стволы.

— Ты не знаешь, — спросил я

 дровосека, рубившего хворост, —

Тех селений, в какие

 эти люди отсюда ушли? —

Дровосек распрямился,

 поглядел на меня и ответил:

— Эти умерли люди,

 их в живых уже нет никого...

"Поколенье другое —

 с ним дворцы изменились и площадь",

Значит, слов этих старых

 до сих пор еще правда жива,

Значит, жизнь человека

 состоит из игры превращений,

И в конце ее должен

 возвратиться он в небытие.

Источник: "Классическая поэзия Индии, Китая, Кореи, Вьетнама, Японии", 1977

5. "Никого. И в печали я иду, опираясь на палку..."

Никого. И в печали

 я иду, опираясь на палку,

Возвращаюсь неровной,

 затерявшейся в чаще тропой.

А в ущелье, у речки

 с неглубокой прозрачной водою,

Хорошо опуститься

 и усталые ноги помыть...

Процедил осторожно

 молодое вино, что поспело,