Дракон в свете луны - Ксения Хан

– Я обещал вернуть вас домой в целости и сохранности, – Нагиль рвано выдохнул – Йонг показалось, будто со злостью. На неё? На себя? – Я дал вам слово.

– Так я могу освободить тебя от него! – вспыхнула по новой Йонг.

– Нет. Не можете.

Пальцы Нагиля впились в плечи Йонг – сильнее, чем он позволял себе прежде, – и развернули к нему её ослабевшее тело. Йонг подняла взгляд, сопротивляясь самой себе, но увидела наконец его лицо и тут же ахнула. Нагиль смотрел на неё пустыми глазами, из которых по капле вытекала жизнь.

– Драконы держат слово, чего бы это ни стоило, – произнёс он. – И если не выполняют его, то…

– То – что? – сипло выдохнула Йонг. Стало холодно и страшно – и холодно оттого, что страшно.

– То умирают, госпожа Йонг.

Это не имело никакого смысла. Это была уловка для непослушной Йонг.

– Я умру, если не смогу выполнить данное вам обещание. Дракон поглотит мою Ци и лишит меня жизни за то, что я не сдержал слово.

Нагиль продолжал держать её за плечи, и только это позволило ей устоять на ногах. Она пошатнулась, вцепилась пальцами в рукава его чонбока.

– Зачем же… – зашептала она почти беззвучно, едва шевеля губами. – Зачем же ты давал это слово, если мог умереть?

Нагиль опустил свой ответ ей на макушку, словно для него это было так же просто, как дышать:

– Потому что вы должны были поверить, что я сумею спасти вас.

* * *

У неё было немного времени. Пара дней, быть может, или чуть больше. Нагиль сказал, что рисковать не стоит, и теперь Йонг была с ним согласна и не спорила. Они должны были отправиться к Бездне этой ночью, хотя Йонг испытывала хрупкую, как робкий рассветный луч, надежду, что капитан даст слабину и позволит ей задержаться ещё на день.

Всего сутки, чтобы провести их под одним небом с Нагилем. Разве она много просила?

Но уже к полудню стало ясно, что задерживаться нельзя.

Чунсок вернулся из Конджу с дурными новостями: генерал Хигюн оправился от ранения и собирался навестить лагерь драконьего капитана.

– Я думал, он будет дольше плакать над потерянной рукой, – заметил Чжихо; впервые Йонг услышала от куаргарра настолько едкие слова и удивилась. Когда неизвестный ей генерал успел насолить драконьему войску?

– Хигюн далеко не слабак, – ответил Нагиль. – И руки он лишился левой, правая всё ещё при нём. Сон Йонг? Мы должны…

– Да, – перебила Йонг. Нагиль замер у стола в своей казарме, куда Йонг зашла только на минуту и в итоге застряла, услышав внезапные вести. – Я… Я пойду собираться.

Она даже поклонилась – лишь бы никто не заметил, как разом побледнело её лицо от страха, – и выскользнула из казармы, пряча глаза. Нагиль смотрел на закрывшуюся за ней дверь ещё непозволительно долгий миг, прежде чем вернуться к Когтям.

Йонг продолжала избегать чужих взглядов всё время, пока торопливо собиралась. Она не знала, что может взять с собой, что осталось бы при ней напоминанием о не-Чосоне, и потому металась от кинжала к мешочку с рисом и обратно, от чогори к новеньким танхэ с вышитыми на них цветками гибискуса.

Чёртов однорукий генерал! Йонг понятия не имела, что с ним случилось, догадывалась только по разговорам других, что генерал пострадал в недавней битве, и руку ему, похоже, пришлось отрубить самостоятельно, потому что в рану попал яд и он чудом избежал смерти. Йонг могла бы ему посочувствовать, но теперь злилась и от бессилия не знала, каких гадостей пожелать незнакомому человеку.

Этот мир выдавливал её из себя, как заразу, торопил, посылая какого-то генерала, набирающую силы японскую армию и прочие беды. Хотелось кричать в небеса от несправедливости, да только те вряд ли бы ей ответили.

Йонг схватила кинжал Нагиля и выскользнула из комнаты.

Уходили на закате: она, Нагиль и Чунсок с Намджу в сопровождающих. Йонг могла бы гадать, победил ли несговорчивый пуримгарра своих внутренних демонов или от его гнева Йонг спасло то, что его командира девушка со звёзд сделала сильнее, но в голове у неё было пусто и безмолвно, и ни одна мысль не хотела проникать в её застывшее сознание, кроме свежего воспоминания-раны.

Йонг обернулась всего раз, у самых ворот селения, чтобы окинуть взглядом дрожащие в закатном свете дома и молчаливых воинов, провожающих её напряжёнными взглядами.

– Сыта-голь, – несмело позвала её Юна, когда Йонг уже хотела идти следом за Нагилем. Йонг остановилась под воротами.

– Да?

Юна улыбнулась ей – грустной, будто извиняющейся улыбкой. Стало ещё хуже, ещё больнее.

– Спасибо, что были у нас гостьей, – сказала Юна. Йонг чуть не расплакалась: покачнулась, сдерживая рвущийся из груди вопль, и её мягко придержал за плечи капитан. Ответить не получилось, боль запечатала рот, и за Йонг ответил Нагиль:

– Обудаль, Юна.

Она поклонилась.

– Дэ надаль, ёнгданте.

Йонг трусливо сбежала прочь, не попрощавшись.

Чёрная дыра висела в воздухе между двумя скалами – вытянутый на полюсах круг высотой с человеческий рост. Здесь вода собиралась в мелкий ручей и текла ниже с гор, впадая в долине в реку.

– Осторожнее, сыта-голь, – негромко просил Чунсок, – не упадите.

Они втроём добрались до Глаза Бездны, оставив Намджу сторожить у подножия, Чунсок встал у края скалы и отвернулся, сделав вид, что наблюдает за оставшимся в низине лагерем. Йонг смотрела себе под ноги, стискивая в руке короткий кинжал.

Всё, что она понимала, – она не должна плакать. Ей было тяжело и больно, и всё это было несправедливо, но не неправильно – Нагиль научил её проживать это чувство, а не выплёскивать в мир.

Мир ответил бы равнодушием.

– Вы уверены, что попадёте к себе домой, если пройдёте через эту чёрную дыру? – с сомнением спросил Нагиль. Йонг искоса взглянула на закручивающуюся внутрь себя воронку тёмной материи.

– Да, – кивнула она, даже не всхлипнув. – Да, уверена. Во мне ещё осталось что-то от меня прежней, эта Ци поможет притянуть нужную мне вселенную. Я вернусь домой, обещаю.

И тогда ты не умрёшь.

– Это дальше от вашего дома, чем Тоннэ, – медленно произнёс Нагиль. Его голос звучал ровно, почти монотонно. Сухо.

– Я найду путь домой.

Верь мне. Верь мне, и я спасу тебя, как ты спас меня.

– Хорошо.

Йонг не смотрела на капитана, не смотрела с тех пор, как он открыл ей всю правду. Он тоже старался не выискивать её глаза среди своих воинов, пока она неумело с ними прощалась на манер, которого никто здесь не понимал.