Жизнь и приключения чудака - Владимир Карпович Железников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
П. М. М.».
* * *
Димка прочел свои старые записи и написал:
«3 ноября
Мы с Гогой неразлучные друзья. Сегодня обменялись пионерскими галстуками. Хочу дать ему почитать свой дневник. Вдруг он тоже собирается в путешествие. Вот бы поехать куда-нибудь вместе!»
Тут Димка вспомнил, что должен сходить в магазин для Михаил Платоновича, и осторожно вышел, чтобы мама не услышала, а то заставит надеть калоши.
В магазине Димка купил масло и сыр. Придирчиво расспросив, какой хлеб самый свежий, взял несколько ситников.
На обратном пути два раза призывно свистнул у Гогиного окна и закричал:
— Пошли к Михаилу Платоновичу!
Через несколько минут они уже влетели к старому учителю. Тот лежал на диване, положив ноги на высокий табурет, чтобы отдыхали.
— Я не один, — смущенно сказал Димка.
— Ты так говоришь, точно привел ко мне уссурийского медведя.
— Да нет, — рассмеялся Димка, — привел товарища.
А в комнату уже протиснулся Гога.
— Это ты, Иглицкий? — узнал Михаил Платонович новичка, тяжело засопел и поднялся. — Заходи!
В комнате сразу стало тесно, потому что Михаил Платонович был высокий, широкоплечий и толстый. Он взял сумку с продуктами у Димки и сказал:
— Ну, я пойду на кухню, займусь хозяйством, а вы здесь действуйте согласно настроению.
— Нравится? — спросил Димка. — Стол, понимаешь, без скатертей, которые вечно пачкаются. На кровать можно садиться, как в корабельном кубрике.
Гога только успевал оглядываться по сторонам. Комната учителя была необычная. Простая железная кровать покрыта шерстяным одеялом. На стенах висели географические карты и рисунки фрегатов, каравелл и парусных яхт.
Михаил Платонович поставил на стол пузатый алюминиевый чайник, хлеб, нарезанный крупными кусками, открытую банку со сгущенными сливками.
— Эй, на вахте! — вдруг оглушительно крикнул Михаил Платонович мальчикам, которые прилепились к картинкам на стене. — Не хотите ли отведать горячего рома?
— С удовольствием, капитан! — ответил Димка.
И ребята уселись пить чай.
Гога и Димка
Прошло несколько недель. Гога чувствовал себя в классе так, словно проучился здесь много лет. На переменах он громко разговаривал и даже любил прихвастнуть. Один раз сказал, что видел в Черном море кита. Когда он такое заявил, Димка отошел в сторону, чтобы никто не догадался по его лицу, что Гога врет. А в другой раз выхватил у Михаила Платоновича портфель, а потом хвастался перед ребятами, что учитель — его самый первый друг.
Тут уж Димка, который действительно давно дружил с Михаилом Платоновичем, не вытерпел и возмутился:
— Чего ты выхваляешься: «я да я», «мы с Михаилом Платоновичем»! Похвальбушка, вот ты кто!
— А тебе что, завидно? — ехидно сказал Гога. — Мне дал понести, а тебе нет?
«И правда, — подумал Димка, — видно, я от зависти злюсь. Михаил Платонович ни разу не предложил мне понести портфель, а Гоге дал».
В этот день Димка пришел домой и написал в дневнике:
«26 ноября
Обозвал Гогу похвальбушкой. Как потом выяснилось, сделал это от зависти. Никогда раньше не думал, что я такой. Я спросил у Михаила Платоновича, что делать, если человек завидует (конечно, я не назвал себя). Он ответил: „С этим надо бороться“.
Буду бороться. Только еще не знаю как, потому что ведь холодное обтирание и утренняя гимнастика здесь не помогут.
Я узнал, что на Новой Гвинее можно охотиться на кабанов ночью с фонарем. Кабаны там любопытные, сами выходят на свет фонаря.
П. М. М.».
Михаил Платонович заболел…
Михаил Платонович чувствовал себя с утра неважно. Покалывало сердце и отдавало в левую руку. Все же он пришел на урок, уселся за учительским столом и вызвал Иглицкого.
Михаил Платонович недавно спрашивал Гогу, и тот к уроку не готовился. Он путался, сбивался, а когда заметил, что учитель слушает с закрытыми глазами, начал напропалую врать.
Димка сидел красный и делал Гоге предостерегающие жесты, но тот увлекся и стал дурачиться. В классе уже все посмеивались.
Но вот Михаил Платонович открыл глаза и посмотрел на Гогу.
— Садись, — сказал он. — Урока ты не выучил.
Михаил Платонович глубоко вздохнул, подошел к окну и долго стоял спиной к классу. Он прислушивался к ноющей боли в сердце и смотрел, как школьный дворник поджигал большие кучи опавших листьев. Листья были сырые, горели плохо, и только маленький, едва заметный дымок тянулся кверху.
Все думали — учитель заругает Гогу, но он даже не поставил ему отметки, дождался звонка и молча ушел.
Димка встретился с Гогой в раздевалке. Тот стоял в своем новеньком темно-сером пальто с пушистым воротником.
— Ты что, Михаила Платоновича не будешь дожидаться?
— Нужно очень! Я про него все узнал, он теперь уже не учитель географии, а пенсионер, бывший учитель… И мне начхать на него. Счастливо оставаться! — И Гога убежал.
Димка хотел броситься за ним. Ему обязательно надо было объясниться с Гогой, но оглянулся и увидел Михаила Платоновича.
— Дядя Миша, вы… — он говорил заикаясь, — вы ничего не слышали? Правда ведь, ничего?
Больше всего на свете Димке хотелось получить отрицательный ответ, но учитель кивнул головой:
— Слышал.
— Это он пошутил, понимаете, он горячий, дядя Миша. Я живо его догоню. Он извинится перед вами! И за урок, и вот за эти слова. А, хотите?..
— Не надо, Димка. И потом, я в самом деле ухожу на пенсию.
Никогда еще их возвращение с Михаилом Платоновичем домой не было таким печальным. Шли они медленно. Михаил Платонович быстро уставал и задыхался. Димка проводил его до квартиры и пошел домой. Не побежал, как всегда, а пошел, потому что не разбежишься, когда такие нелегкие мысли в голове.
На следующий день у Михаила Платоновича случился инфаркт — тяжелая болезнь сердечных сосудов. Димка впервые слышал это слово. Он принес в класс весть о болезни учителя. Его стали расспрашивать, как да что, и только один Гога не подошел. Потом затрезвонил звонок, и ребята побежали на урок, чтобы встретиться с новым учителем географии.
Это оказалась молоденькая женщина с коротко остриженными волосами. Она была красивая, и Димку это неприятно поразило. Но скоро он догадался, почему она была такая красивая: у нее были синие-синие глаза, черные волосы, а кофточка под цвет глаз, тоже синяя. «От кофточки», — подумал Димка и успокоился.
Учительница не сидела на месте, как Михаил Платонович, а неслышно расхаживала между рядами, заложив руки за спину.
На перемене Гога шептал в коридоре:
— Вот это учительница! Не то что наш старикан: «вы перепутали
