Жизнь и приключения чудака - Владимир Карпович Железников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дома он вытащил из портфеля свой дневник. Полистал его так, как будто это были совсем не его, а чужие записи. Не рассматривая, вырвал страницу, где была нарисована Наталья Валентиновна и написал:
«5 декабря
И совсем я не один на всем свете. И мама у меня, и Север Иванович, и Михаил Платонович, и Юрка Новиков, и все ребята в классе, и Наталья Валентиновна тоже.
А вот Гога один.
П. М. М.».
Улица Белого Лося
«Здравствуй! Вот я и добрался. Теперь не страшны дальние расстояния. От Москвы до Петрозаводска летел три часа. А от Петрозаводска до места назначения еще два, уже на вертолете. Здесь вертолеты в большом ходу — поселки от города расположены далеко, и женщины по воскресеньям даже на базар летают на вертолетах…
Летел я, летел и залетел в лесные края. Завод стоит на вырубке, а дома — прямо в лесу, тесным кольцом. Улицы — лесные тропинки. Электрические лампочки висят на деревьях.
Людей мало, а снегу много. Поэтому все ходят на лыжах. Мальчишки и девчонки. Учителя и строители. Школьные нянечки тоже на лыжах. И я хожу на лыжах. А если без лыж, можно провалиться в снег по самую макушку.
Все. На первый раз достаточно. Передай привет маме.
Твой папка».
* * *
«Сегодня я злой. Узнал, что рабочий поселок решили строить на старом месте, вокруг завода. Раньше тут завод был небольшой, но теперь неподалеку открыли новые залежи железной руды и начали строить завод-гигант. И получится, что заводские корпуса подойдут вплотную к жилым домам.
Я, как узнал, сразу пошел к начальнику строительства.
— Ну, знаете, это сложнейшее дело, сложнейшее. — Начальник был важный и усталый. От усталости он часто закрывал глаза. — Мы, прежде чем решить этот вопрос, комиссию создавали. Я сам был во главе этой комиссии. На новом месте нужно все заново осваивать, а здесь все готово. Дешевле.
— Нет. Здесь строить нельзя, — сказал я. — Жить в лесу, а дышать заводским дымом. Смешно!
— Но план строительства жилых домов составили, и точка. Переделывать его мы не собираемся.
Начальник снова закрыл глаза, и я еле удержался, чтобы не толкнуть его ногой под столом.
— Нужно переделать, — сказал я.
— Что вы! — Начальник даже улыбнулся. — Это несерьезно, план экономный — и вдруг переделывать.
Начальник здесь тоже человек новый. Его прислали из Петрозаводска. Он там работал в какой-то конторе. Он всю жизнь работал в конторах. Бывают, правда, и в конторах хорошие люди. Но этот — настоящая конторская крыса. Бумажка для него была важнее человека.
— Экономия? Во вред человеку!
— Не понимаю, чего вы так горячитесь? Вам-то здесь не вечно жить.
— А вам здесь жить? — спросил я.
— Нет.
— Ах, нет! — сказал я. — Ну, тогда я постараюсь, чтобы вы отсюда уехали раньше меня. Можете не посылать свой план на утверждение, все равно не утвердят.
Я не слышал, что мне ответил этот сонуля. Я повернулся и так хлопнул дверью — чуть с петель не сорвал.
Я был злой и сказал вслух, чтобы все, кто сидел в приемной, слышали:
— Где его нашли, такого начальника? Ископаемое! Бюрократ!
После теплого кабинета начальника на улице я чертовски замерз. Пока я возился с лыжными креплениями, у меня пальцы на руках заледенели и перестали гнуться. Но, несмотря на холод, на пустыре, где будут строить новые заводские цеха, работали проектировщики. Они измеряли поле.
Проектировщики работали в толстых варежках, и поэтому рулетка часто выпадала у них из рук. Для того чтобы ее достать, им каждый раз приходилось снимать варежку и опускать руку в снег.
„Пальцы у них, вероятно, превратились в деревяшки, хуже, чем у меня, — подумал я. — А они работают!“
Разозлился я и решил: утром выйду, наплюю на мороз и на начальника и поеду искать новое место для поселка. А там повоюем!
Твой „морозостойкий“ отец».
* * *
«Здравствуй. Давно тебе не писал. И два первых письма не успел отправить, потому что у меня неудача. Ну а если говорить прямо, то лежит твой папка пластом на больничной койке. Разбился.
Сам-то я лежу, а моя левая нога висит — в пяточной кости провернута дырочка, сквозь нее протянута железная спица, на спице груз.
Все это придумали доктора для того, чтобы сломанная нога, когда будет срастаться, не стала короче.
Ну конечно, сейчас мама скажет, что я зря поехал сюда. Но в Москве я рассматривал чужие проекты новых городов и заводов, а здесь я буду строить сам. Теперь я всю жизнь буду ездить по новым местам и строить дома для людей. А когда состарюсь, вернусь в Москву и каждое утро буду открывать географическую карту и искать те места, где я строил.
Буду жить воспоминаниями. Потому что у всех в жизни надежды, мечты, работа, а у стариков только воспоминания. И если им нечего вспоминать, значит, они плохо прожили свою жизнь. Скучно.
Значит, я поехал не зря. И если бы заранее знал, что сломаю ногу, все равно бы поехал.
Зато какое место я нашел для заводского поселка! На берегу озера, среди могучих столетних деревьев. Придется начальнику строительства отказаться от старого места.
Идет доктор. Она запретила мне писать. В следующий раз я расскажу тебе, что со мной произошло.
Папа»
* * *
«По утрам к нам в палату входит доктор. Она останавливается около каждого больного и внимательно выслушивает его. Когда подходит моя очередь, я медленно начинаю расстегивать рубашку на груди. Я не тороплюсь, мне некуда торопиться.
Доктор слушает мое сердце и говорит ровным голосом: „Не дышите… Вдохните глубоко… Задержите дыхание“.
У доктора черные волосы и серые, немного печальные глаза, как у нашей мамки и у тебя. Хорошо, что около меня серые глаза. Они напоминают далекий дом. И тишину наших комнат. На секунду даже кажется, что у меня не болят ноги. Я хочу, чтобы доктор посидела со мной подольше, рассказала про жизнь за окнами больницы. Но я не решаюсь просить ее об этом и говорю одни и те же слова:
— Как мои дела?
— Пока по-старому, — отвечает доктор.
Она поворачивается и идет дальше, и ее белый, туго накрахмаленный халат шуршит на ходу.
А сегодня я узнал — нянечка Ефимовна сказала, — что нашему доктору всего двадцать три года. Неужели через десять лет ты будешь тоже такая серьезная?
…Ночь. В палате все спят. Дежурит Ефимовна, и она разрешила мне зажечь ночничок у кровати.
Итак, сейчас
