Мургаш - Добри Джуров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я взял автомат в левую руку и выпустил еще одну очередь, уже не целясь. Потом засунул раненую руку за борт между двумя пуговицами своей офицерской куртки.
— Лазар, нас окружают!
Кричал Джотето. Я взглянул на Миле, который стрелял укрывшись за буком, посмотрел на остальных партизан и подал команду отходить к оврагу. Все сразу мы не могли отходить. Кому-то надо было остаться. Но кому?..
Товарищи начали отход перебежками. И вот остались только Огнян Джотето, Миле и я.
— Лазар, уходи! — крикнул мне Огнян Джотето.
— Мы будем ждать тебя у реки!
— Иди, иди!
Он подбежал к одному дереву и выпустил целую обойму. Пока я спускался, были слышны звуки его выстрелов. Когда его убили, как он погиб — я не видел.
Внизу у реки Еловица мы догнали одну группу партизан, среди них были Иван Белый и Мустафа. Мы перешли вброд речку и стали подниматься по крутому склону Литаковского хребта. Несмотря на то что кругом еще лежал снег, южный скат начал покрываться зеленью. Деревья с распустившимися почками стояли засыпанные снегом, который летел вниз при каждом дуновении ветра, при каждом прикосновении к стволу, и это казалось неправдоподобным.
Жандармы остановились у реки.
— Скорей к хребту!
На совещании мы решили, что, после того как перевалим через Литаковский хребет, остановимся на отдых в лесу, а ночью пересечем Ботевградское поле на пути к Средна-Горе.
Стрельба повсюду утихла. Куда отошли остальные партизаны — я не знал. Поблизости не было видно никаких следов. Вдруг Миле подбежал ко мне, остановился:
— Ты ранен, Лазар!
Я кивнул.
Миле стал рыться в своем ранце. Он вытащил из него бинт и пузырек с какой-то жидкостью, разрезал рукав моей куртки и сделал перевязку.
Маленькую полянку, где мы остановились, со всех сторон окружали высокие толстые деревья. Я решил, что останемся здесь, и выслал нескольких бойцов в горы на поиски уцелевших товарищей. В этот момент на хребте севернее нас снова разгорелся бой. Стреляли десятки тяжелых и легких пулеметов, автоматов и винтовок. Это батальон Ленко вступил в схватку с основными силами противника, двигавшимися из Ботевграда.
На западе тоже началась стрельба. Жандармы снова вошли в соприкосновение с группой Калояна и Керезова.
По Литаковскому хребту быстро наступала со стороны Мургаша колонна противника. Со мной было около двадцати человек. Единственным правильным решением было спуститься к Врачешской реке, а оттуда снова направиться к Мургашу. Рядом начиналась прогалина, которая вела к реке. Я позвал Миле и Ивана Белого и сказал им о своем плане отхода.
Я попытался подняться, и вдруг перед глазами заплясали красные и зеленые огоньки, все вокруг завертелось в бешеном круговороте. Чей-то голос, словно со дна колодца, крикнул: «Лазар, Лазар!», кто-то пошлепал меня по щекам, и я медленно открыл глаза.
Надо мной склонились несколько товарищей.
— Где мы?
— На поляне.
Я спохватился. Мы же решили, что спустимся по прогалине, а оттуда по поросшему лесом скату пойдем к Злой поляне, где стоят овчарни, в которых можно найти что-нибудь поесть и отдохнуть.
В это время колонна, двигавшаяся по Литаковскому хребту от Мургаша, открыла огонь. Мы стали быстро спускаться к реке и, перейдя ее, остановились в маленькой зазеленевшей буковой роще.
Хлеб, сладкий хлеб Мустафы, казался мне теперь горьким. Раны на руке болели, но сильнее этой боли была тревога за судьбу бригады.
Тогда я еще не знал, что батальон Ленко оторвался от врага, что группа Калояна и Стамо Керезова, хотя и плохо вооруженная, вырвалась из окружения, что после двенадцатичасового сражения из всей бригады погибли шесть человек: Латин, Прокоп Хаджихристов, Михаил Симеонов, Благой Харалампиев — Денчо, Илия Христов — Огнян Джотето и Здравко Иванов.
Тогда я еще не знал, что в этот день мы отбивались от наседавших на нас двенадцати тысяч солдат и жандармов, что еще восемнадцать тысяч ожидали нас в поле, что мы одержали настоящую, большую победу, что вечером в кабинете военный министр отчитывал подчиненных, позволивших «бандитам» выскользнуть из долго готовившейся западни, в которой должна была погибнуть бригада «Чавдар».
Солнце давно закатилось. Настала холодная снежная ночь, и опять — в поход. В темной дали угадывались очертания Мургаша.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
1
Злая поляна встретила нас леденящим ветром. Мы уже восемнадцать часов вели бой и отходили, прошли десятки километров по горам, преследуемые вражескими пулями. Остаток ночи провели в хижине в горах, а на рассвете отправились к Прыдле, где намеревались дождаться вечера.
Вот и Прыдля. Это было 4 мая. Укрывшись в густом лесу, мы с тревогой прислушивались к стрельбе, отзвуки которой время от времени слышались в горах.
Рука сильно болела, меня все время тошнило, есть я ничего не мог.
Группа, с которой мы прорвались через вражеское кольцо окружения, была оформлена как чета, возглавляемая Мустафой. После полудня он и Миле подошли ко мне:
— Лазар, мы предлагаем…
Они предлагали перейти нам вдвоем с Миле через Витинскую реку и по дороге, ведущей к Чуреку, добраться до Осоиц, чтобы там найти врача. Я согласился с ними.
Мы наметили встречу на поляне Папратина, где уже бывали не раз до этого. Контрольная встреча назначалась у камарской сторожки, и я приказал Мустафе вывести чету в лес над Осоицами.
Начало смеркаться, когда мы с Миле спустились к Ботевградскому шоссе. Вокруг было спокойно. Осмотревшись, мы перешли Витинскую речку.
А в это время за нами следили десятки глаз. У начала дороги до Чурека, как и на противоположной возвышенности, были устроены крупные засады. Но нас спас… полевой устав. Устав предписывал беспрепятственно пропускать патруль из двух человек, чтобы на засаду напоролись основные силы противника.
Офицер решил, что мы и есть такой патруль из двух человек и что через десять — пятнадцать минут по уже разведанной дороге пройдут основные силы партизан. Поэтому он дал знак не стрелять.
Мы с Миле медленно поднимались по крутому склону. Здесь снег уже стаял. С двух сторон возвышался молодой буковый лес. Вечер выдался теплый, наполненный ароматом первой зелени, с неумолкающим пением птиц. От снега и ледяного ветра на Злой поляне, от пороховой гари остались только воспоминания. И вдруг со стороны речки раздались пулеметные и автоматные очереди, им ответили винтовочные выстрелы — завязался бой.
— Это наши!
— Не может быть, Лазар. Чета еще на Прыдле. Я же им приказал выступить только в полночь.
Чета Мустафы или
