Мургаш - Добри Джуров

Спустя четверть часа стрельба утихла. Перевалив через хребет, мы продолжили путь к Осоицам. Обычно это расстояние можно было покрыть за час, но сейчас нам потребовалось в два раза больше времени. В десять часов вечера мы вошли в село.

Я решил остановиться у бай Павла. Он жил на краю села, а его проворная жена тетя Йота могла меня перевязать не хуже врача.

Я знал, что бай Павел соорудил между двумя комнатами идеально замаскированное укрытие. Там я мог провести несколько дней, пока не спадет температура и не затянутся раны на руке.

Мы осторожно вошли во двор, я тихо постучал в двери. Никто не отозвался. Постучал сильнее — опять молчание. Нажал на дверь — она слегка скрипнула и подалась. Я посветил фонариком. Здесь, видно, недавно были люди — на столе стояла неприбранная посуда.

Мы решили прилечь на широкую лавку у стены, отдохнуть.

— Они где-то здесь. Может, зашли к соседям. Подождем, пока вернутся.

Миле зевнул и вытянул ноги:

— Хорошо бы похлебать чего-нибудь горяченького…

Нас разбудило петушиное кукареканье. Мы вскочили. Было пять часов утра. Кудахтали куры, мычала корова. А где же все-таки хозяева? Вдруг на ступеньках деревянной лестницы послышались легкие шаги. Мы посмотрели в окошко. Сверху, протирая глаза, спускался десятилетний Вецо, младший сын бай Павла. Он открыл дверь в кухню.

— Вецо!

Мальчик испуганно вздрогнул и отступил назад:

— Бате Лазар…

— Входи!

— Бате Лазар, бегите! Они сейчас придут сюда.

— Что случилось?

Глаза мальчика наполнились слезами:

— Вчера забрали маму, папу, бате Ванчо, бабушку. И меня взяли, а потом отпустили. Они сказали, что опять сюда придут…

— Не бойся. Не придут.

Мне хотелось как-то успокоить моего старого друга, с которым мы не раз вели серьезные «мужские» разговоры о гайдуках и партизанах, о битвах и войнах.

— Еще кого-нибудь арестовали в селе?

— Многих. Бай Райко, бай Георгия, бай Йордана, деда Коле, тетю Вецу, тетю Елизавету и еще… А меня отпустили к скотине.

— Ты молодчина. Не боишься?

— Нет…

— Кто в селе, солдаты или жандармы?

— Жандармы, бате Лазар.

— У вас есть что в доме поесть?

— Есть масло в миске.

Мы переглянулись с Миле. Масло без хлеба не очень приятно есть. Но все же нужно было хоть чем-то утолить голод. Мы густо посыпали масло солью и съели по две ложки, запив водой. Остальное завернули в бумагу и положили в ранец.

— Ты, Вецо, сейчас выйди на улицу, посмотри, нет ли кого, и вернись. А увидишь что не так — просвистишь песню о Елене и пойдешь вниз. Понял?

Вецо ушел и скоро вернулся. Путь был свободен. Мы с Миле поспешили к сосновой роще.

Вечером нам предстояло встретиться на Папратине с четой Мустафы. До встречи мы решили пересидеть в роще. Миле два раза перевязывал мои раны, предварительно смазывая их йодом и посыпая… аспирином.

Ведь когда глотаешь аспирин, он помогает. Значит, если и рану посыпать, тоже поможет.

Этой медицинской логике мне нечего было противопоставить, кроме терпения послушного пациента.

2

Контрольная встреча с четой Мустафы не состоялась. Товарищи не явились.

…6 мая мы остановились в сосновом лесу у Буново. Миле отправился в село и вернулся оттуда с половиной жареного барашка, хлебом и бутылкой ракии. Протягивая бутылку, сказал:

— Это для промывания ран. Спирту не нашлось.

Целый день мы отдыхали. Узнали, что в селе полиция и жандармерия начали обыски, шли повальные аресты. Ночью мы поднялись по крутому восточному склону у речки Буновштица. Было холодно, но нам все же удалось немного вздремнуть.

Проснулись в полдень. Осмотрели ближние и дальние вершины, но ничто не говорило об опасности. Я вытянулся и тут же вскочил. Еще немного, и я дотронулся бы до длинной змеи с коричневой зигзагообразной лентой на спине. Она грелась на солнце сантиметрах в двадцати от меня. А в двух шагах от нее переплелся целый клубок змей, образовав пеструю пряжу.

— Миле, змеи!

Он вскочил, уставился на меня сонными глазами.

— Смотри, сколько змей кругом!

Откуда нам было знать, что это место в народе называется «змеярник». Здесь словно собрались все ядовитые жала Стара-Планины.

Мы отыскали по палке, сложили около себя камни и приготовились воевать с гадюками. Мы знали, что укусы их смертельны. Время от времени они поворачивали головы в нашу сторону, высовывали раздвоенные языки, шипели.

Камарская сторожка. Место наших постоянных встреч. Туда мы отправились 10 мая. Ночь выдалась темная, облачная, и мы залегли в придорожных кустах. Долго прислушивались, но ни говора, ни шагов уловить не могли. Подали сигнал, служивший паролем, и тут же от сторожки услышали ответ. Только наши ли это? Мы повторили пароль, и из темноты вынырнуло несколько фигур. В руках они держали винтовки. Мы поднялись на встречу.

— Кто такой?

— Свилен. А ты кто?

Это был Коста Хаджикинов, а с ним несколько товарищей из Пирдопского края.

Мы расцеловались. Я нетерпеливо стал расспрашивать его о судьбе третьего батальона. Коста находился в батальоне до 4 мая, участвовал в боевых операциях, а после этого отправился выполнять партийные задания в селах.

3

2 мая третий батальон оставил горную турбазу «Планинец» под вершиной Бабы и направился к Мирковским горам. Выпавший снег задержал партизан на несколько дней. Запасы продовольствия быстро таяли, и нужно было их пополнять. Группа численностью двадцать пять человек под командованием бай Стояна отправилась в село Буново…

Начальник околийской полиции в своем донесении 7 мая писал:

«В два часа дня 2 мая 25—30 партизан вошли в мельницу Ивана Попова у Буново, забрали 140 кг муки, заплатив за нее по 33 лева».

Группа бай Стояна скоро догнала батальон, и все продолжили путь по глубокому снегу, проваливаясь в него по колено. Вечером партизаны остановились в местности Дерин Ториште на ночлег.

Рано утром к временному партизанскому лагерю подошла дружина капитана Ботева. Она была включена во второй эшелон воинских частей, перед которыми власти поставили задачу не допустить, чтобы партизаны ушли из блокированного района.

Часовой, услышав подозрительный шум, разбудил командира. Халачев отправился на разведку, но вскоре его остановил охрипший голос:

— Стой! Пароль — или буду стрелять!

Блеснула серая сталь немецкого автомата, и его ствол уставился в грудь Стефану.

— Как это стрелять? Я твой командир! — прикрикнул на солдата Халачев, сразу же бросился в сторону и открыл меткий огонь из автомата. Ему удалось отогнать головную группу противника. А за это время батальон приготовился встретить врага.

Бой длился весь день и утих только к вечеру, когда батальону удалось оторваться от противника и