Подающая надежды (СИ) - Кира Фомина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И вновь это чёртово раздвоение эмоций. Одна по-детски затрепетала всем нутром от услышанного прозвища, сказанного донельзя нежным и чувственным голосом прямо у уха, причём дополняемого запрещённым приёмом, пользоваться которым было незаконно — мальчик осторожно накручивал тонкую прядь длинных фиолетовых от природы волос Домы на свои изящные пальцы. А другую версию бросило в жар от воспоминаний о его предательстве, от горечи осознания чего-то столь ужасного, что могло с ней случиться. Так и хотелось в этом сне завладеть контролем над своим телом и, плюнув бывшему парню в лицо, сломать ему его грязные пальцы, отомстив за все те касания, за все поглаживания и объятия, после которых от мнимых уже следов его рук отмыться было просто невозможно.
— Да давайте уже, что с вас взять, прилипалы, чтоб вас саранча укусила! — Пресекая попытки своего организма впасть в ступор или выдать смущение, с фальшивой злобой прошипела магичка и поправилась на месте, чтобы поменять положение «полулёжа» на «сидя».
В тот день до самой темноты они веселились, шутили о чём-то неважном и баловались, а с наступлением полночи, наплевав на режим сна, принялись за просмотр какого-то фильма на стареньком ноутбуке, то пугаясь, то смеясь. Но не в этом сне.
В нём всё почему-то было иначе. Пугающе жутко, до мурашек страшно. После самого начала игры в «уно» картинка сменилась её окончанием, где Рика с Кириллом, — самые милые и добрые существа в жизни Галицкой — к великому её непониманию нахмурились и почему-то одновременно пронзили Диму убийственным взглядом. Смотрели угрожающе, злобно, а тот на них самодовольно, с вызовом.
— Убью гниду. — Прорычал Кир сквозь плотно сомкнутые зубы и запрыгнул на парня, сидящего бок о бок с его лучшей подругой — Доминикой.
Сев огневому на ноги, темник начал душить его, пока сам страдалец продолжал держать на лице нерушимую ухмылку, давая тем самым понять его верховенство над противником. У Ники перехватило дыхание.
— А я помогу, Кирюш, — пролепетала Ри с устрашающей улыбкой, ужасно портящей такое милое детское личико.
Магией девочка создала в руке массивный кастет, покорно обвивший пальцы, и слезла с постели, подойдя к жертве с другой стороны. Повернув тому голову к себе за сжатый нежными пальчиками подбородок, она занесла руку для удара. Дома ничего не могла сказать или сделать. Она понимала, что это лишь сон, игра подсознания, сказавшаяся на мозге усталость или ещё какая-то причина, служащая хорошей отмазкой, но такие промыслы Богини Сна рани Абхе ей совсем не нравились. Ни сказать что-то, ни попытаться спасти бывшего возлюбленного девушка не могла — мозг попросту перестал отдавать телу какие-либо команды, все конечности перестали слушаться, стали неподвластны ей.
Беляева тем временем уже совершила первый удар магическим оружием, который пришёлся Диме на скулу. Рваная рана тотчас закровила, но выражение лица парня осталось недвижимо надменным. Руки чесались помочь, магичка Тьмы хотела спасти этого извращённого психа, что подарил ей лучшие подростковые моменты, но голову вдруг пробило воспоминанием о его поступке, растоптавшем всё, что было ей дорого.
Он зарабатывал своим телом.
Всегда. Начиная с малого детства.
С десяти лет он отдавался растлителям.
И он был абсолютно доволен таким положением.
Ему это нравилось. Он улыбался, «провожая домой» очередную взрослую девушку или одного из тех ужасных стариков, спонсирующих его с тех самых малых лет.
К горлу накатил ком отвращения. Тошнотворный ком, скрутивший живот в узел. От затмивших голову представлений тех грязных вещей, какие он совершал, будучи продажным мальчиком, покупаемым стариками и женщинами, девушка зарыдала в голос. Рыдала, вспоминая, что в этого мага была влюблена, как последняя дурочка, хоть того и не показывала; осознавая, что этого мага целовала, обнимала крепко, не желая отпускать, что этому магу неотрывно смотрела в глаза, окольцевав его шею и разговаривая на какие-то глупые темы, что этого мага мечтала представить маме.
И девушка вспомнила, что этот когда-то любимый ею парень не бросил свои увлечения даже после начала отношений с ней. Но тут же напомнила себе, как сильно он любил её. Любил, но продолжал совершать столь гадкие вещи и, что главное, молчал о них, обманывая, предавая.
Противно. Мерзко. До дрожи гадко.
— Ты же любишь меня, пантера, — подал голос маг Огня, а следом ему по губе вновь прилетел кастет белой ведьмы. Помоги мне! Ты знаешь, я тебя тоже люблю до потери пульса, до неконтролируемых слёз в три часа ночи, до полного опустошения, когда тебя нет рядом! И, уверен, буду любить даже спустя пять лет! Ты слишком прекрасна, чтобы не любить тебя и спустя десять! Просто…
— Заткнись, треклятый ушлёпок! — Процедил сквозь зубы Кирилл, продолжая душить не умирающего подростка. — Даже не пытайся манипулировать ею, малолетняя шлюха! Сам знаешь, Ника на такую погань, как ты не поведётся! Ты, свинья последняя, за испорченную психику моей подруги ещё ответишь!
— А что, тебе завидно? — Усмехнулся на это Дима. — Меня имеют разные богатые люди, а после этого я имею их денежки. Все в плюсе, особенно я!
— Да ты швабра последняя, с таким существом даже общаться омерзительно! Как родители тебя такого из дома не турнули ещё?!
— Они меня в этот бизнес и вовлекли! — Ошарашил новостью маг, а по брови его вновь прошлось магическое оружие. — Поняли ещё в далёком детстве, что в Магии я полный бездарь, вот и нашли другой выход для заработка.
— Ника учила тебя! Чем не повод был тогда перестать быть грёбаным бездарем, используемым такими же ненормальными психами, как ты сам, не становиться чьей-то игрушкой для извращений?
— К тому моменту мне это начало нравиться! — Разведя руками, легко, словно перо по ветру пустил огневой, точно что-то очевидное сказал.
В этот момент Доминика пожелала лишь одного — проснуться и никогда больше не засыпать.
До этого ей просто было гадко от раскрытых тайн своего бывшего парня, она всего лишь не хотела продолжать общение с ним и морщилась от всплывающих в голове картин всех его похождений, но из-за собственной установки, запрещающей отвлекаться на идиотов, пыталась не сильно ломаться морально, что, в целом, было самым правильным решением.
Но теперь по этой почти зажившей за год ране в сердце глубиной с сантиметр резко прошлись ножом, заточенным у худшего мастера, продавшего ржавое, грязное лезвие с кусочками сточенного металла по всей длине. Боль была меньшим злом от
